Так и было

Хотел эту тему предложить, но меня опередила Кейт Андерсеннhttps://author.today/post/538353

Впрочем, правильно сделала: я б ещё долго раздумывал

Итак: есть у меня сборник «Похититель розочек»https://author.today/work/249919.

«Драгз», «Опоздун» и «Похититель розочек» скопированы с реальности, только имена изменены, герои "Мальчика с раскладной белой тросточкой! увы, не встретились.

В рассказе «Эротопись» https://author.today/work/179102, также, описано реальное событие.

В рассказе «Поцелуев мост» https://author.today/work/106608, упоминаются два, но не скажу какие, ищите сами

Рассказ «У вас кто, мальчик, или Леночка?» author.today/work/154184: убраны слишком личные подробности.

И, наконец, моя любимая повесть: «Все оттенки красного» https://author.today/work/107086

Глава 13: Невесёлая увеселительная поездка»

На другом краю кладбища замечаю небольшую группу людей у разрытой могилы. Плита снята и лежит на деревянных прокладках на соседнем надгробии. Значит, подхоранивают к родственнику, прошло более тридцати лет. При этой мысли в мозгу щёлкнуло — среди хоронящих мой брат. Совсем не выспавшийся, худой, как скелетина, плохо, но опрятно одет.

Глава 16: Хау-дую-дую

Оборачиваюсь на Студгородок. Там, в третьем корпусе, на восьмом этаже когда-то жил, будучи студентом, мой непутёвый братец, из-за которого весь этот геноцид сейчас творится. Надеюсь — не зря.

Рассказывали мне, что он устроил истерику, когда из роддома принесли братика. Требовал унести обратно и принести сестру. Вот она я!

Глава 19 Кошице: Пражская весна

Написана по мотивам воспоминаний моего отца. Он действительно был там в это время.К сожалению, секретность не допускала подробностей.

Глава 21: Кенгуромышь

Ночью снилось, что какой-то праздник отмечаем со всей роднёй и друзьями нашей семьи. Всего восемнадцать человек. В большой комнате возле дивана раздвинут стол, и добавлен к нему обеденный. Стульев не хватает, проблему решают импровизированные скамьи: между стульями положены толстые широкие доски, накрытые покрывалами. На столах много еды, о большинстве современных разносолов мы даже не знали. Папа и дядя Толя (мамин брат) по-очереди играют на баяне. Все поём, хотя не у всех с вокалом отлично. Никого это не смущает: в ноты попадаем и ладно.

После очередной песни тётя Аля (мамина сестра) замечает, что с торта, что посреди стола, срезана одна розочка. Посмеялись. Чокнулись, кто водкой, кто морсом, закусили. Снова поём.

Пропала вторая роза. Задумались, кто и как мог это сделать. Снова почокались, поели. Опять поём, и в середине песни торжествующий возглас тёти Али:

— Ага, попался!

И держит за руку донельзя смущённого дядю Толю, а в руке его нож, на нём последняя розочка. Все ему «ешь, не жалко» и ржут. А он и не любит их вовсе. Просто, из хулиганских побуждений спёр. Тут все захотели чаю, или кофе с тортиком. Кстати, кофе молотый заваривали, как обычный чай, только в молочнике. Про джезву мы даже не ведали. Всем было вкусно. Всё по кайфу.

Через каких-то тридцать лет из присутствующих останется меньше половины, и собираться мы будем значительно реже.

Глава 21: Кенгуромышь. Разумеется, мысли тушканчика, это мой домысел:

Для начала, решили разобраться, каким боком все пересекались с моим братцем. Ворона и Чир (воробей) рассказали, как Васька, кормя голубей, или чаек с утками, подкидывал куски персонально им, что иногда оказывалось жизненно важным. Сизый (голубь), ещё по студенчеству, был отогрет и откормлен одной суровой зимой. Это позволило быстро встать на крыло. Хома (Хомячок) и хорёк в разное время были подброшены их хозяевами на временную опеку, да, так и остались до передачи в добрые руки. Туха (тушканчик), аж подпрыгнул на месте и сбивчиво затараторил:

— Мы, обычно, по ночам свои дела делаем, а днём в норках спим. Вот и в этот раз, сквозь сон чую, что Шкунда метку оставила, мол, к любви готова. Её имя, по нашему значит «красавица». Вы б её видели! Она така-а-я! — зверёк мечтательно прикрыл глаза и махнул хвостом, — Лапки стройненькие, шерстка гладкая, такая жёлто-серая и всегда чистая, глазки ласковые и весёленькие. Такой, не то что в округе, на всём Байконуре второй нет. Ну как такую не любить? — от восторга он цыкнул, — Я и помчался. Жила она прыжков (4) за триста от меня, но по другую сторону владений людей. Понимаю, что меня могут опередить, а с этим строго: кто первый, тот и папа. Тогда оставалось не вылезать из норки, тихо сдохнуть от тоски и голода, — он задумчиво уставился на меня, — Как вы, люди, можете жить без этого?

— Не отвлекайся! — от внезапной душевной боли не сдерживаюсь, вскакиваю и ору наивному зверьку, — Продолжай!

— Я рискнул, — он слегка оробел, — тем более, что в с обеих сторон вместо каменного забора было проволочное заграждение. Как назло, был день, когда люди не уходили куда-то далеко, называли это ПХД (5). Уже почти проскочил, прыжках в пятидесяти нарвался-таки на группу. Особей десять. Пытались меня поймать. Я скакал, метался от них наподобие такого круглого предмета, — Туха задумался, — Вспомнил! Мячик! — и продолжил, — А страшно было так, что аж два раза обделаться успел. Думал, поймают, мучить будут. Почти прорвался к «колючке», а там ещё один стоит и ногу уже поднимает. Всё, решаю, лучше сразу погибнуть, и скачу из последних сил. Только он ногу медленно так опустил, когда я уже за проволокой был. Потом уже узнал, что это наш Васька и был. Нырнул я к Шкунде, она мне носик облизывает игриво так и смотрит удивлённо: «Что ж ты, мой герой, заробел вдруг?», А, я слышу, люди ругаются громко. Он им про какой-то биоценоз (6), а они его по лицу. До сих пор стыдно: хороший человек из-за меня пострадал. Туха грустно замолк, поглаживаю его и говорю:

— Спасибо, друг! — а у самой в горле комок, — Для меня важно всё, что вы о брате рассказываете, даже, если он мне сам поведал. Как своими глазами увидела!

Помню эту историю, там заводилами и живодёрами были двое: Исатулин и Гизанов. Остальные молча шли на поводу. Братец был не таков, за что часто огребал. Как таких людей переделать?

Глава 24: ..и  бутылка виски.

« .и дурацкая история про тяй (3), и про то, как Маринка „утонула“. Стало тошно. Хотелось закричать ему в лицо:

— «Да, это же я за „Полькой“ (4) нырял и чуть сам не утонул! И, ту зелёную дурно-пахнущую хрень, похожую на плесень, тоже, я выкинул!»