Рыцарский флэшмоб
Автор: Мария Bromden КозловаНекто Нечто предлагает флэшмобить по рыцарской теме. Уж кого-кого, а рыцарей в моей истории множество!
Давайте посмотрим на самых благородных и верных долгу, моих любимцев. А потом, может быть, и на жестоких, амбициозных. Почему нет.
Граф Фронадан Валленийский, надежный сторонник короля, дипломат, эмиссар в северных землях. Взял с собой в "командировку" четырех молодых протеже. Поначалу я думала, что для дела, что рыцари эти искушены в политике и придворных хитростях, но... нет. Просто с ними он отдыхает душой.
...
— И я, конечно же, заверил ее, что даже такой удар нисколько не смертелен, но это для нас, а хрупким леди никак нельзя попробовать себя в турнире, — закончил Эван рассказ.
Фронадан кивнул и отпер дверь своих комнат, приглашая рыцарей внутрь. Камин уже был растоплен, стулья расставлены, Леви приготовил на столе корсийское красное.
— Кажется, все юные девы Берении очень радушны, и обе стороны счастливы знакомству.
— Так и есть, сир.
Фронадан откупорил вино и принялся разливать его по кубкам.
— Насколько близкими стали эти знакомства?
Повисла пауза. Стерлис проговорил:
— В каком смысле, сир?
Смысл тут был только один — романтический, ведущий к доверию и повышенной словоохотливости.
Фронадан поставил бутыль и встретил четыре чистых взгляда своих молодых подопечных. Себя он при этом ощутил старым, отвратительно расчетливым и черствым.
— В том смысле, как часто вы встречались вне застолий и удавалось ли вам говорить без старшего поколения?
— Старшие всегда сопровождают наших леди.
— Мы не искали личных встреч, — пояснил Фартегард, — раз это вызывает недовольство родителей.
— И поняли, что они не одобряют рассказы о столичной жизни и валленийском дворе. Хотя сами леди желают знать все подробности.
— Такие разговоры кончаются печально, — в тоне Фартегарда звучал упрек, — потому что наших леди не вывезут в свет ни в этом году, ни в следующем. Здесь ответы едины у всех, а вы просили интересоваться. — Похоже, он единственный об этом помнил. — Разве Берения так консервативна и так закрыта, сир?
— Вовсе нет. Это меня и пугает. — Фронадан подал рыцарям вино и с наслаждением растянулся в кресле у камина.
— Чем же, сир?
— В целом — потерей связей и доверия, что всегда ведёт к политическому расколу. Мы уже это видим. А если предполагать смелее — вы не отпустите детей туда, где люди скоро станут вашими врагами.
Рыцари, усевшиеся кругом перед ним, невесело переглянулись. Эван опустил взгляд к полу, царапая золоченый бок кубка.
— Отец леди Уны уже считает чиновников короля врагами, — проговорил он наконец.
— Вот как?
Эван был огорчен, как будто выдал доверенный лично ему секрет.
— Продолжай, продолжай. Мы здесь, чтобы решать проблемы, а не молчать о них. Борги не могут смириться с тем, что ходят на поклон к незнатным наместникам?
— Точно.
Стерлис выпрямился.
— А наставница леди Хенги постоянно одергивает ее: “Не выноси сор из дома”, — когда та жалуется, что королевский суд их обидел.
— Тяжба через голову лорда?
— Похоже.
Фронадан потер глаза. Старая песня. Сором этим попрекал Вилиама ещё отец Годрика, желавший судить своих подданных сам, без шанса на выигрыш. Ничто не ново в Берении, но ничто и не изменится — Вилиам утвердил здесь свой порядок, и никогда от него не откажется.
— Так с этим ничего не сделать, сир, — развел руками Дрейгельд, — что жаловаться на закон?
— И правда. Проблему нелюбви к закону нам с вами не решить. — Граф подлил себе вина и устроил под спиной подушку. — Расскажите лучше, о чем, кроме турниров, мечтают ваши леди.
— Вам разве и вправду интересно, сир? — Дрейгельд оглядел друзей — на их лицах читался тот же вопрос.
— Конечно. — Фронадан вытянул ноги к огню и пригубил корсийское. Куда же без маленьких радостей среди всех этих хлопот?
Рыцарь просиял.
— Хорошо. Леди Тана призналась, что хотела бы вместо соколиной охоты затравить сворой зайца, она слышала, что супруга принца Сейтера держит собак, как мужчины. Я думаю, у нее получилось бы. Даже Эван не знает о борзых столько, сколько знает она.
Дрейгельд увернулся от тычка в бок, а Стерлис перехватил инициативу, торопясь поделиться тем, что узнал о своей застольной соседке. Фронадан слушал, прикрыв глаза и улыбаясь трогательным заботам людей, не обремененных проблемами королевства. Это были живые, не приукрашенные истории, такие редкие в его кругу и оттого особенно ценные. Рыцари наверняка считали, что он выискивает в их словах крупицы информации — и это было правдой — но куда больше он узнавал сейчас не о беренцах, а о своих подопечных, и знание это теплом отзывалось в сердце.
Дрейгельд был среди них самым шумным - легкий, верткий, всегда готовый помогать, пировать и сражаться. Светловолосый Стерлис легко сошел бы у беренцев за своего. Не жалея сил рассказывал он истории и пел, когда бы ни попросили, но душа его для других оставалась закрытой.
Фартегард, самый внимательный и учтивый, поражал местных иссиня-черной шевелюрой и был простоват на лицо, как горожанин, а не дворянин. Миловидный Эван был самым тихим, но принимал столь искреннее участие в окружающих, что каждая девица Берении считала это личной симпатией и не могла поделить его с подругами.
Когда каждый выговорился, Фронадан искренне поблагодарил их, а рыцари сочли, что, не заметив, добыли какие-то полезные сведения. На самом же деле, их благодарили за то, какие они есть — сам Фронадан к двадцати уже не был так прост и наивен. Неудивительно, конечно, для сына графа Аделарда. Пожалуй, на его месте любой из этих валленийцев думал бы о деле вперёд турниров и миндальных лебедей, но, к счастью, все они были на свои местах. Так что молодых ждали теперь сладкие сны, а Фронадана дела — несколько новых абзацев к докладу королю, чтобы отправить гонца уже через день или два.
Сейтер Саврайс, третий сын короля, прирожденный боец, жесткий и суровый. Приехал к отцу обсудить волнения на севере, взял с собой непутевого младшего брата Бренельда и сына Ганахана - умницу, комсомольца, спортсмена.
— Посмотрим новичков, а?
Он в полной мере унаследовал характер рода — быстрый и энергичный, неутомимый в бою и в застольях, — и напоминал герцогу Вилиама тех лет, когда они вместе воевали в Берении. Бренельд же пошел в королеву — мягкие черты его лица будили в памяти образ Ривианы в окружении певцов и менестрелей; а молва говорила, что петь младший принц любит куда больше, чем сражаться.
— Ты — выходи, — указал Сейтер на одного из новичков. — Давай, не трусь, на поле все равны. Если пропущу удар — получишь золотой.
Бренельд отвернулся, дыша на озябшие пальцы, а Ганахан сложил на груди руки, хмуро глядя на ристалище. Мальчику едва исполнилось четырнадцать, но он уже во всем походил на Сейтера — та же осанка, те же черты, только волосы русые, как у матери, и ее голубые глаза.
Новобранец вышел из толпы под бодрые хлопки товарищей, довольных, что выбрали не их. Сейтер отошел на пять шагов и постучал мечом по щиту, торопя противника.
— Наступай!
Юноша нерешительно двинулся вперед и сделал два неплохих выпада, но принц уклонился от них, не парируя.
Совсем зеленый, глядишь, никогда всерьез и не дрался. Какой-нибудь младший сын завалящего рыцаря: наследство не светит, церковная карьера не прельщает, а навыков едва хватает, чтобы не ударить в грязь лицом перед Гвардией.
Гронард пробился к родным принца, когда Сейтер наконец парировал удар, нанесенный достаточно быстро, чтобы не успеть увернуться.
<...>
— Мечом, мечом работай! — крикнул он недовольно, так как юноша совсем не пытался контратаковать. Принц отступил и позволил ему провести несколько атак, отразив их без малейших усилий, а потом вдруг с размаху ударил парня кромкой щита в голову и тут же достал мечом шею. Тот сжался, закрывшись обеими руками, и потерял стойку.
— Это что? — презрительно бросил Сейтер, отходя назад и глядя на капитана новобранцев. Тот залился краской и попытался что-то ответить, но принц не слушал.
— Встал обратно! — крикнул он юноше. — И выложись по полной!
Новичок встал в стойку и Сейтер обрушил на него град ударов, гоня по кругу. Каждый из ветеранов Гвардии понимал, что он бьет вполсилы и дает шанс на контратаку, но лицо юноши побелело от страха, а другие новички, не умевшие еще понять того, что видели, замерли без единого звука.
Когда меч принца в пятый раз опустился на стальной шлем, оставив в нем новую вмятину, юноша воскликнул: «Сдаюсь!», — но Сейтер не остановился. Рядом с Гронардом зашептались:
— Не услышал?
— Похоже, нет...
Но герцог знал, что Сейтер слышал. Об этом говорило и презрение на лицах его латников — слуги принца разделяли его взгляды и слабости не терпели.
— Сдаюсь! — повторил новобранец, все медленнее отражая удары. Наконец, не понимая, почему бой продолжается, он просто опустил руки.
— С каких пор в Гвардии учат сдаваться?! — рявкнул принц и ударил юношу под колено, где не защищала броня, с такой силой, что тот рухнул на землю. В разом наступившей тишине слышно было только, как он мычит от боли, уткнувшись лбом в грязь площадки.
Пожалуй, это было уже слишком. Гронард поморщился, оглядывая двор. Гвардейцы молчали, люди Сейтера усмехались, Бренельд разговаривал с Варейти, будто ничего не случилось, а Ганахан напряженно барабанил пальцами по стальному наручу.
Капитан новобранцев выступил вперед, его лицо походило на каменную маску.
— Прошу простить, ваше высочество. Мы закончили тренировку и должны вернуться в казармы.
Поскольку тренировка едва началась, смелости капитана можно было только позавидовать.
— Разве Гвардия не клянется стоять до последнего? — спросил Сейтер, глядя ему в глаза. Капитан был много старше принца, но его взгляда не выдержал.
— Да, выше высочество.
— Так что это было? Чему ты учишь своих бойцов? Этот не выложился даже наполовину.
— Это только потому, что он молод, сир, — ответил капитан.
Кажется, он не понимал, что лучше было умолкнуть, и Гронард поспешил к ним, чувствуя, что гнев принца может легко разгореться вновь.
— Это только потому, что он трус, — возразил Сейтер. — И когда-нибудь это будет стоить жизни и ему и товарищам.
— Мы не унижаем солдат, сир, — тихо проговорил капитан, поднимая глаза.
Герцог запоздало махнул ладонью, приказывая ему замолчать. Но Сейтер не рассердился — смельчаки ему нравились.
— Ха, вот как? Но проигрывать всегда унизительно, а твоего парня это совсем не волнует. Поэтому проигрывать должно быть еще и больно, — он махнул мечом в сторону солдата и, если бы тот лежал ближе, без сомнения отвесил бы еще один тычок, — иначе он никогда не победит.
С этим было трудно спорить.
— Вот, слушай, капитан. Дело говорят, — вмешался Гронард, отвлекая Сейтера.
— А, герцог! — обернулся тот, салютуя мечом. — Рад вас видеть! Пришли размяться?
Гронард коротко поклонился, приложив к груди правую руку:
— Нет, ваше высочество, поговорить. Наедине.
Он отошел, приглашая за собой Сейтера. Тот легко пошел следом, будто происшествие его совсем не занимало, и бросил напоследок капитану:
— Пусть занимается каждый день, пока не встанет крепко на ноги. Только так — или гнать его в шею!
Когда они приблизились к Ганахану, тот хмуро проговорил:
— Отец, ты не думал, что после такого удара он может и не встать на ноги?
— Тебя забыл спросить. Что стоите без дела? — принц окинул их с Бренельдом недовольным взглядом. — Ну-ка, размялись. Быстро.
Бренельд бросил на племянника такой взгляд, словно рад был удавить того на месте. Однако он и без мальчика не избежал бы тренировки — все люди Сейтера плясали под его дудку.
Все отрывки отсюда - "Ледария" https://author.today/work/378463