Суббота ещё не закончилась, и я, возможно, успеваю запрыгнуть в последний вагон?

Честно пыталась найти правила участия в субботнем флешмобе, но не нашла. Пыталась понять условия, читая выложенные коллегами отрывки — но опять-таки не нашла ничего общего между ними. Поэтому от балды кину сюда свой отрывок из романа «Под снегом», который мы пишем в соавторстве с Арсением Козаком. Думаю, он сможет кого-нибудь заинтересовать (не Козак, а роман — ну, это же и коню понятно ), и я заманю на свои страницы хотя бы нескольких читателей.  

Это почти самое начало, впереди только есть пролог, но он совсем (или почти совсем) о другом.

Проснулся я от холода, поёжился, укрылся сверху ещё одним одеялом. Попытался снова уснуть, но странные мысли полезли мне в голову. Я открыл глаза. За окном была абсолютная темень. Это меня удивило: когда я ложился в четыре утра, уже начинался рассвет… Глянул время на телефоне — вполне так себе, полдень. Значит, родители уже на работу слиняли, а мне скоро выдвигаться в школу, грызть знания, ломая зубы, вернее, мозг…

Учусь я в девятом классе, поэтому хожу ко второй смене, к двум часам, и могу себе позволить позависать в играх на компе почти до утра. Конечно, предки скандалят, пытаясь убедить меня, что режим — залог здоровья, только кто ж в моём возрасте слушает родаков? О здоровье своём я успею позаботиться, вот только на пенсию выйду, так сразу. Ха-ха. Но почему за окном такая темень?

Я встал, снова поёжился и напялил на себя лыжные штаны, тёплые носки и свитер. Они ещё с начала весны оказались не спрятанными. Когда отключают отопление (а делают это почему-то раньше, чем наступает тепло на улице) мы ходим по дому, как старики в деревне, напяливая на себя всё, что попадается под руку. Вот и сейчас тёплые вещи как раз пригодились. Хотя уже в начале мая на дворе значительно потеплело, и мать как раз собиралась на днях всё попрятать. Хорошо, что не успела — лезть на антресоли за одеждой было бы не айс.

Однако в тот момент, когда я надевал носки, меня насторожили странные звуки, доносящиеся из общего коридора. Осторожно, на цыпочках, я подобрался к входной двери. Приложил ухо… Мурашки величиною с таких нормально откормленных тараканов поскакали по мне как сумасшедшие! За дверью раздавались стоны людей, скрежет ломающегося металла, рычание и… отвратительное чавканье. Фантазия подбросила парочку сюжетов из моих игр, от которых у меня желудок скрутился в морской узел.

Чувство самосохранения заставило так же осторожно отойти от дверей, не открывая их. Щёлкнул выключателем — да будет свет. А вот ни фига подобного — было всё так же темно. Понятно, электричество в нашем доме отключено. Это плохо…

Я попытался набрать на телефоне номер матери. И тут облом — связь отсутствовала. 112? Тоже тишина. Отчаяние накрыло меня вязким коконом…

Ясно было лишь одно: случилось что-то ужасное. Кто-то напал на наш дом. Или даже атаковал весь городишко. Может быть, инопланетяне, питающиеся человечиной… Или это восставшие из потустороннего мира мертвецы выгрызают своё право обитать на Земле? Есть ещё вариант: город провалился во временной портал, где заправляют всем огромные хищные динозавры. Хотя, может быть, я продолжаю спать?

Чувствительный щипок доказал мне, что это вовсе не сон, а реальность. Страшная, неотвратимая. И ещё в голову пришла мысль: эти, напавшие, легко могут сломать и мою дверь, ворваться сюда и… Дальше представлять себе возможное будущее мне не захотелось.

Понятно, что надо линять отсюда. Но как? Шестой этаж, а я ни разу не альпинист. Ползти по стене хоть вниз, хоть вверх рискованно — девятиэтажка. Вряд ли уцелею, если сорвусь. Но на всякий случай я решил оценить, насколько пути к свободе невозможны.

Я выглянул в окно и ошалел: передо мной стояла стена из снега! С одной стороны, это даже хорошо: помню, как в деревне у бабушки мы прыгали в снег с крыши сарая. И ничего, обошлось! Конечно, там было несколько ниже, чем шестой этаж многоэтажки. Но другого-то выхода всё одно нет? А так хоть какая-то надежда на спасение высвечивается.

Я быстро вытряхнул всё из школьного рюкзака, засунул продукты, которые нашёл на кухне: две пачки макарон, упаковку гречки, пакет гороха, пачку сахара, кусок колбасы и батон хлеба. С сожалением посмотрел на кастрюлю с борщом, сваренным матерью накануне вечером. Дурак же я, что вчера отказался навернуть его с чесночком! А сейчас бы и рад, да некогда. Если не хочешь, Дэнчик, сам становиться обедом, то откажись от собственного обеда. Оч смешно…

Подсвечивая телефоном, отыскал на балконе походную газовую плитку с тремя запасными баллончиками, закопчённую кастрюлю, спальный мешок и палатку. Мы с отцом частенько ходили на рыбалку, поэтому снаряжение для ночёвок вне цивилизации у нас имелось. Добавил в рюкзак моток верёвки, молоток с гвоздями, привязал сверху на палатку топорик. Можно было бы взять ещё что-нибудь, но вес поклажи и так получился немаленький. А мне ещё лезть на крышу.

В последний момент я вспомнил про хомяка Хому. Стало жалко оставлять его. Кто знает, когда я снова смогу вернуться домой, а он один сто процентов сдохнет, и если не от холода, то от голода и жажды точно. Я вытащил Хому из клетки и засунул за пазуху. Хомяк, как ни странно, вёл себя правильно: забился в область около подмышки и пришипился, как будто бы его вовсе тут нет. Молоток! В смысле умничка.

Открыл створку окна на балконе. Сразу же меня по колено завалило снегом. А ничего, что на дворе май, и мы живём на шестом этаже? Откуда столько снега-то? И как мне теперь выбираться отсюда? Видимо, план переброски на крышу придётся отставить. Всё-таки придётся, наверное, прыгать вниз, хотя и страшновато. Да чего уж там — до жути страшно, похоже, меня даже дрожь бить начала. Но другого пути отсюда я не вижу. Значит, из двух зол…

Пока я размышлял над этим, монстры, похоже, дожрали моих соседей и таки добрались до моей двери, начав мощно тарабанить по ней. Нда, когти у них, видимо, сродни медвежьим, вон какие скрежещущие звуки издают. И силища недюжинная… Металлическая дверь под напором существа с огромным весом ходила ходуном, словно фанерная. Не знаю, сколько времени она сможет простоять под таким натиском…

Так, была не была! Выхватив из шкафа зимнюю куртку, стал совать руки в рукава. Блин! Что там ещё мешает? Фу ты, это шарф. Намотал его на лицо до самых бровей. Быстро надел куртку, вязаную шапку, сунул ноги в летние кроссы — некогда было искать на антресолях зимние сапоги. Разбежался от стены, противоположной балкону, и прыгнул в пелену снега…

Меня сразу потащило вниз. Снег уменьшил скорость и силу падения. Хорошо, что я догадался намотать шарф на лицо — руки без перчаток знатно поцарапало. Но главное — ноги совсем не пострадали. Я успел их слегка согнуть и отпружинил в момент приземления.

Мгновение размышлял. Ясно одно: надо бежать. Неизвестно, куда, но подальше от дома. Вдруг эти существа бросятся за мной в погоню, поняв, что мне удалось удрать от них?

Пошарив в кармане куртки, нашёл там перчатки. Кое-как напялил их на ободранные руки, которые сильно саднили от царапин. Пошёл, куда глаза глядят. Хотя под шарфом они никуда не глядели, это я так, образно выразился. Просто стал, как танк, пробивать себе путь в снегу.

Шёл я долго. Может быть, час, а может, два или три. Время как будто бы стало ватным. Да и какая теперь разница, сколько сейчас времени? Всё равно вокруг темнота. И вряд ли в школе при таком раскладе кто-то ведёт уроки. Так что в принципе спешить особо некуда. Но не стоять же посреди снега фонарным столбом?

Страшно хотелось пить. Я приподнял снизу шарф и засунул в рот горсть снега. Зубы сразу же заломило, но пить стало хотеться меньше.

Оказывается, к страху, если его испытывать длительное время, привыкаешь. Он просто заставляет двигаться, даже когда сил уже практически нет. Ноги шагают как бы сами по себе. А перед глазами уже давно ползут какие-то радужные круги…

Бац!!! Сердце упало в пятки: я на что-то наткнулся. От испуга я отпрянул назад. И спиной тоже упёрся во что-то. Эти монстры… они окружили меня? Ну, уж нет! Живым я вам, суки, не дамся! И с диким криком: «За Родину, за Отечество!» (больше ничего на ум не пришло) я выхватил из-за спины топорик и стал им хаотично размахивать перед собой.

— Успокойся, боец. Чё, ребзя, нашему полку прибыло! — услышал я чей-то знакомый голос и открыл глаза.

Вокруг — та же темень. Ах, да! Шарф. Я немного сдвинул его вниз. Сначала ничего не было видно, потом глаза попривыкли, и в серой мгле проступили силуэты людей. Мы находились на утоптанной площадке. Сверху всё так же был снег. Мы — а нас оказалось вместе со мной пятеро — оказались как бы в пещере.

Моими товарищами мне по счастью — конечно же, по счастью, раз нам удалось сбежать от монстров и не стать их обедом — оказались тоже подростки. Двое были из моего класса, Валёк Панин и Санька Мартынов. Третий учился в параллельном, Артём Кожевников. За руку Тёму держала девчушка, как выяснилось, его младшая шестилетняя сестра Рита.

— Привет, пацаны. А что это случилось такое? — задал я наиглупейший вопрос.

Откуда бы им знать на него ответ? Наверное, даже Вассерман затруднился бы объяснить такое. Ребята, как и ожидалось, пожали плечами. Только Рита, подойдя ко мне, доверчиво заглянула в глаза и спросила:

— А у тебя нет чего-нибудь покушать?

Артём её одёрнул:

— Ритка, кончай попрошайничать! Не до этого сейчас.

Потом, смутившись, пояснил мне:

— Да не успели мы позавтракать. А проснулись аж в шесть утра. К нам ЭТИ ломиться начали. Мать пошла открывать и…

Артём всхлипнул и замолчал. Ритка тихонечко заскулила…

— Ладно, кончай мокроту разводить. Живые думают о живом, — Санёк похлопал Артёма по плечу.

— Ребят, у меня есть немного еды, — я вытащил из рюкзака колбасу и батон.

Слёзы на глазах Ритки высохли:

— А тебе не жалко? — прошептала она.

— Жалко, — честно сознался я. — Но меня отец всегда учил: «Сам пропадай, а товарища выручай!»

Хлеб и колбасу я передал Саньку. Почему-то мне показалось, что он самый серьёзный из всех нас. Наверное, потому, что у него почти по всем предметам в школе были «пятёрки». Хотя, какое теперь значение имеют школьные отметки? Но, как-то вот так у меня вышло само собой.

Санька аккуратно взял у меня еду, вынул из кармана перочинный ножичек и ровно поделил всё на три части. Меня это удивило:

— Нас же пятеро. Почему делишь на три части? — спросил.

— Неизвестно, что дальше будет. Еду надо экономить, — Саня сложил два куска батона и колбасы снова в пакет, а оставшееся уже поделил на пять частей.

Мы стали завтракать, присев прямо на снег. Только сейчас я понял, как сильно проголодался. Хотелось просто запихать весь кусок в рот и проглотить разом.

— Жуйте дольше, — сказал Валька, видя, как все жадно набросились на еду. — Мне дед рассказывал, как он в войну в Ленинграде в блокаду попал. Там же тоже напряг с едой былю Так вот они на практике выяснили, что чем дольше жуёшь, тем больше насыщаешься. Мозг думает, что ты много съел, раз столько времени жевал, поэтому не так скоро снова подаст команду, что есть пора.

Аргумент, скажем так, слабенький. Чтобы обмануть собственный мозг, надо свято поверить самому, что ты съел много. А если перед тобой всего-навсего один кусок хлеба с колбасой, то фиг с два ты докажешь своему мозгу, что их у тебя три или пять. Но спорить я не стал. Да и никто не стал. Просто послушались и стали жевать медленнее, дольше, заглатывая уже почти совсем жиденькую кашицу. Голод понемногу отступил. Не так, чтобы вовсе забыть о нём, но место для других мыслей всё же освободилось.

— Так, надо бы определиться с нашим местоположением. Я думаю, что мы сейчас находимся где-то в районе детского парка, — сказал Санёк.

У него в часах был встроен компас. Я сразу вспомнил, как в школе поднял его на смех, когда он демонстрировал ребятам этот гаджет — ему родители подарили «игрушку» на день рождения. Сейчас мне стало стыдно за это. Как оказалось, вещь нужная. Ну, да ведь кто бы думал, что всё так обернётся… А в те времена (чуть не оговорился — «те давние времена») компас был просто игрушкой, факт. Да…

Итак, детский парк… Я вспомнил, как давно, лет пять назад, ходил туда со своими родаками. Отец водил меня на пруд, мы там кормили уток хлебом. От воспоминаний у меня на глаза выступили слёзы. Где они сейчас, мои родители? Что вообще могло случиться с мамой и отцом?..

Постой… Утки! Они, возможно, не успели улететь! Ведь снег выпал неожиданно. Я сорвался с места.

— Ты куда, Дэн? — крикнул мне вслед Валька.

Но я его не слушал, бежал вперёд в надежде найти тот самый пруд. Скоро я устал и перешёл на шаг. Потом совсем выдохся — пруда нигде не было. Пришлось вернуться назад, благо пробитую в снегу мною тропинку не завалило сверху. Ребята сидели там же, безучастно смотря в стены пещеры. Ритка хныкала — она не наелась, и её мучил страх.

— Вернулся, слава Богу. Куда носился-то? — спросил Валёк.

— Хотел найти пруд. Там утки должны быть, — нехотя ответил я.

— Правильно. Надо чем-то заняться, тогда время быстрее пролетит. Давайте позаботимся о ночлеге, раз уж всё так получилось, — это уже сказал Сашка.

— А я кушать хочу, — почти прошептала Ритка.

— Все хотят, — одёрнул её смущённый Тёмка. — Терпи.

— А мама не велела терпеть, когда хочется кушать. Это вредно! — с вызовом ответила брату Ритуля. А потом, снова вспомнив о матери, сжалась в комочек и, уткнув лицо в ладошки, захлюпала носом. Тёмка присел с ней рядом, прижал её голову к своему плечу и стал неловко поглаживать по макушке. Своё лицо он тоже наклонил, наверное, чтобы мы не видели слёз, катящихся из его глаз…

— Так мы долго не протянем, — выдал Валька. — Сдохнем тут, как…

Он замолчал, подбирая слово для сравнения.

— Не ной. Не сдохнем пока, — я достал плитку, макароны. — Сейчас сварим и похлебаем, как суп. Покрошим туда ещё чуток колбасы, чтобы сытнее было.

Ребята заметно повеселели.

— Ну, ты молоток, Дэнчик! Запасся, — похвалил меня Сашка.

Мне стало приятно. Оказывается, и мы, троечники, кое-что смыслим в жизни. Хоть у нас и нет с собой часов с компасом.

Быстро сварили похлёбку, вместо воды сыпали в кастрюлю снег. Без соли было непривычно есть, но деваться некуда. Да и с ложками была проблема. У меня в плитке в специальном отсеке была одна, да у Санька в перочинном ножике выдвигалась. Поэтому ели по очереди.

Когда последняя ложка похлёбки была доедена, я решил немного пошутить:

— Ну вот, поели, теперь можно и поработать, — процитировал реплику лягушки из мультика про Дюймовочку, слегка её изменив.

Это был отработанный приёмчик. У меня здорово получалась эта фраза, очень по-лягушачьи. Правда, я обычно её произносил после ужина, что означало: «Я сыт и пошёл дрыхнуть, а мыть посуду буду завтра!» Ну да, мама всегда в этом месте начинала заводиться — совсем у неё с чувством юмора пипец!

— Сперва посуду помой, умник! Я вам тут в уборщицы не нанималась! А завтра засохшие тарелки фиг отмоешь.

Немного подумав, я протянул тарелку Тёме, кастрюлю тоже ему пододвинул. Мыть посуду я ненавидел. Тот без разговоров принялся оттирать снегом посуду.

— А мы территорию увеличим, — предложил Санёк.

Хотя как — предложил? Скорее, скомандовал. Меня прям вот передёрнуло от его этой манеры. Его что, выбирали старшим общим голосованием? Тоже мне, командир! Но я лишь зло глянул в сторону «отличника», а вот спорить с ним я не стал: утоптанный пятачок, и правда, был маловат для жизни пятерых людей, пусть даже Ритка и была совсем крохой. Тем более что надо же ещё куда-то и палатку поставить.

Отвоёвывать место под снегом оказалось не столь простым делом, как это нам показалось сначала. Снег уже успел «схватиться», поэтому надо было чем-то его отскребать от «стен». Да и утаптывался он не прям вот слёту, хрустел под ногами. Видимо, температура воздуха была минусовая. Вот тебе и май месяц…

Часа через два все выбились из сил и присели отдохнуть. Есть, вроде, пока не хотелось. Решили сделать чай. У меня была в запасе одна упаковка. Заварили не как положено, а совсем чуточку: кто знает, сколько нам тут ещё придётся пробыть. А вот сахара я взять совсем забыл. Так и пили жёлтоватый прозрачный несладкий кипяток. И снова по очереди: из моей кружки и складного стаканчика Санька.

После чаепития все стали тереть глаза. Пережитое волнение давало о себе знать. Я достал палатку, чем снова вызвал удивлённое восхищение товарищей. Спальный мешок отдали Ритке, положили её посередине между Артёмом и мной. Санёк лег по стороны Тёмки, Валёк около меня.

— Ребята, давайте все, кроме меня, выключим гаджеты, у кого что есть. Надо экономить зарядку, — дал команду Санёк.

Если честно, он стал меня уже доставать своими предложениями. Вот почему эта идея пришла на ум ему, а не мне? Но, поскольку он был прав, я снова промолчал, и все молча выполнили его команду.

Спать впятером в двухместной палатке было тесновато, зато тепло. А ещё на уши давила гнетущая тишина. Снег абсолютно не пропускал звуков снаружи. Было немного страшновато от этого. Да что я вру: было по-настоящему жутко. Но усталость победила: где-то через полчаса все крепко спали.

Я всю ночь (мы решили, что это будет у нас ночь, какая разница, сколько времени, раз хочется спать?) старался не задавить Хому, поэтому часто просыпался. Но тот был молодцом: всегда успевал найти удачное место у меня за пазухой, по-видимому, ему там было комфортно. По крайней мере, вёл он себя спокойно.