Узбекский плов

История эта произошла в 1990 году, в Таджикистане, когда я командовал отдельным батальоном охраны. Должность моя именовалась грозно и внушающе: заместитель командира батальона - начальник штаба, но комбат, пожилой и уставший подполковник, активно готовился к "большому дембелю", проходя медицинские комиссии, догуливая отпуска, и с удовольствием перекладывал свои обязанности на плечи молодого капитана. 

Батальон – это звучит громко, но на самом деле, штат подразделения был довольно маленький и приспособленный именно для выполнения задач охраны и обороны порученного нам объекта.

Комплектование подразделения в то время осуществлялось, в основном, призывниками русской, украинской и белорусской национальностей. Иногда, после выпуска из школ специалистов, в подразделение распределяли представителей и других народов СССР, но, как правило, не из тех регионов, где дислоцировался наш батальон.

Так, например, у нас служил сержант – ингуш, по имени Артур. Высокий, широкоплечий и отчаянно гордый сын гор, с которым в самом начале службы бывали сложности, но, впоследствии, после многочисленных бесед, не возникало никаких проблем.

И вот, однажды летом, мне привезли двух молоденьких солдат – узбеков, окончивших школу специалистов и призванных из города Ташкента. Нормальные ребята, с достаточными знаниями по своей специальности, прекрасно говорящие на русском языке, дисциплинированные и исполнительные.

Не ожидая от них никаких «залётов», я был удивлён, когда через две недели, ко мне пришла делегация, состоящая из командира роты, замполита роты и того самого Артура, заместителя командира взвода, в который и были распределены молодые солдаты.

По их словам, два приятеля – узбека, оказывается дружившие еще до армии, стали стремительно терять вес. Артур объяснил это тем, что кроме хлеба и чая и, иногда, селёдки с картофелем, они ничего не едят.

Надо ли пояснять, что в Вооруженных Силах не предусмотрены отдельные рационы питания для представителей различных национальностей и религиозных конфессий. И борщ, сваренный из свинины, макароны со свиной тушенкой, каши и прочие «изыски» военной кухни, подаются всем без различий.

Вызванные по одному ко мне в кабинет, солдаты пояснили в ходе разговоров, что отец одного из них, по имени Умар, видный деятель мусульманской уммы Ташкента и признанный исламский учитель, совершивший хадж. С самого детства, мальчики росли в религиозных семьях, глубоко почитающих правила и законы, изложенные в Книге.

Выход я увидел в том, чтобы написать письмо Хаджи Умару, найдя его адрес в толстенной книге учета личного состава, (ага, и без компьютерных баз мы вели такие записи) и попросить в ответ написать письмо сыну, разъяснив возможность пренебречь правилами ислама, касаемые пищи, в данных обстоятельствах. Что и было сделано.

Каково же было моё изумление, когда через неделю, дежурный по КПП доложил, что прибыл отец нашего солдата из Ташкента по имени Умар.

Встретив мужчину средних лет, в сером, классическом костюме и белой рубашке, я предложил ему побеседовать с сыном, его другом и всеми, кто пожелает, в Ленинской комнате, на что он ответил согласием.

После общения с солдатами и сержантами, Хаджи Умар обратился ко мне с необычной просьбой. Он спросил разрешения приготовить настоящий узбекский плов на весь личный состав, ингредиенты к которому, как он пояснил, привезены в двух больших баулах, оставленных в колхозной гостинице, а казан, дрова и прочее, необходимое для его варки, без проблем привезут с поселкового рынка.

Получив разрешение и взяв себе помощников, Умар развил бурную деятельность и на площадке возле столовой был установлен огромный чугунный казан невообразимых размеров и разведен огонь. Впрочем, пара огнетушителей, имелась в наличии в шаговой доступности.

Запах плова, разнёсся по территории подразделения, привлекая к себе внимание не только солдат, но и шустрых детишек офицеров и прапорщиков, получивших временное разрешение находиться в расположении. 

Приготовленного Умаром плова хватило не только на всех солдат, сержантов, прапорщиков и офицеров, но и на семьи, которым алюминиевые кастрюли с одуряюще пахнувшим содержимым, отнесли к подъезду дома офицерского состава расторопные повара из столовой, освобождённые от готовки ужина. 

На следующее утро, попрощавшись и заверив, что проблем с питанием среди солдат – мусульман больше не будет, Хаджи Умар уехал в солнечный Ташкент, а я, довольно долго служивший к тому времени в Средней Азии, убедился в том, что настоящий плов может быть приготовлен только с любовью и никак не в коммерческих целях.

И потом, еще долго, в подразделении говорили: "...это было через два месяца после узбекского плова..." или "...через полгода после плова..."