В спорах рождается... Поножовщина...

Таки присоединяюсь в флешмобу от Дарьи Нико про споры и ссоры! Есть у меня один любопытный момент, который я даже после тщательной редактуры оставила почти без изменений. Что будет, если влюбленная девушка, желая вернуть внимание жениха, уничтожит то, чем он дорожит и так долго создает? Ну, это самое, что вынесено в заголовок Отрывок из книги "Рождение Чарны. Том 1. Шпионы Асмариана", Глава 6 "Безумец".

 – Ариэн, Ариэн, послушай! – Оливия встала и сделала пару шагов ко мне. Я не двигался с места и лишь грудь тяжело вздымалась. – Я ничего такого не говорю, это все мои родители, это их слова. Я же люблю тебя, я не променяю тебя не на какие деньги и золото всех городов Болот!

 – Ты тоже – их плоть и кровь! – зашипел. – Ты тоже так думаешь. Ты тоже думаешь, что я недостоин.

 – Ариэн, мне страшно… – серые глаза Оливии наполнились слезами. – Они подыскивают мне нового жениха. Они думают, что этот престарелый Пье́тер Ма́ксвелл – лучшая партия для меня. Он ходит к нам в дом. Разговаривает с папой и мамой. Они довольны друг другом… Он дарит им подарки и им это очень нравится. Они собираются сватать меня за него, Ариэн!

 – Сватать? Да ты змея, – протянул, ухмыляясь гнусно и злобно. – И что же, ты спала уже с ним? А, не важно!

Глаза Оливии распахнулись от ужаса. Нанесенное оскорбление было так сильно, что с ресницы ее сорвалась слезинка и покатилась по бархатной коже щеки. Девушка тут же поймала ее платочком, а я заметил монограмму на нем. И, крепко сжав запястье, выдернул чужой подарок из руки. Хитрые сплетения красных ниток выдавали две буквы – «П» и «М».

 – Понравился он тебе? – спросил угрюмо, размахивая платком перед носом напуганной девушки. Та лишь прошептала.

 – Ариэн, как ты себя ведешь? Что ты себе позволяешь?! Я тебя не узнаю… С той самой выставки – тебя будто подменили! Околдовали! – она запричитала, заломив руки. – Ты не общаешься со своими друзьями…

 – Они мне не нужны, – огрызнулся.

 – Забросил семью и отца…

 – Он – никто.

 – Ты совсем забыл про меня!

 – У меня есть более важные дела.

 – Важнее нашей свадьбы? Нашей любви?

 – Да.

 – Ты сошел с ума… – Оливия молитвенно сложила руки перед грудью. Раньше я не замечал за ней религиозности. – Это все портрет, да? Ты все силы и время отдаешь ему. Тебе никто больше не интересен…

 – Да. Теперь ты поняла, – ухмыльнулся, кинув платок на пол, убрав руки в карманы. Внезапно нащупал там какой-то песок. – Мне не нужен никто. У меня есть высшая цель и высшее предназначение. Я напишу не «что-то», не «какой-то», а «тот самый» портрет. Я прославлю свое имя в веках. Сама богиня благоволит мне. Она избрала меня.

 – Ариэн… – Оливия продолжила гипнотизировать меня взглядом и голосом. Слезы ее неожиданно высохли. – Вернись ко мне, Ариэн. Не дай мне совершить глупость…

 – Мне все равно, – пожал плечами. Тогда мне действительно было все равно. Долгий, нудный разговор начал утомлять. Хотелось скорее выпроводить надоевшую девушку, и я продолжил выгонять ее злыми и обидными словами. Она мешала.

 – Что ж… – в ее голосе появилась редко бывавшие там стальные нотки. – Ты сам меня вынудил.

В ее руке что-то блеснуло. Не успел я опомниться, а Оливия уже мчалась прочь из комнаты. Я рванул за ней. Мысли роились испуганными бабочками, сталкивались и гудели. Ни одной разумной. Только паника и гадкий, липкий страх, растекающийся из сердца и по венам ядом пронизывающий все тело.

Дверь в мастерскую была открыта – я забыл запереть ее. Тот единственный раз, когда я забыл это сделать! Вбежав внутрь, я увидел Оливию, стоящую с клинком в руке, освещенную ярким лунным светом, и изрезанный холст. Я все понял. Это она… Она мешает! Она во всем виновата! Она не понимает той высокой почести, что будет мне оказана, она не дает мне творить! И она так поглощена своим преступлением, что не слышит, что я уже здесь…

Четыре быстрых шага и вот, занесенная над холстом рука уже крепко сжата. От неожиданности она роняет лезвие, но дерзко смотрит на меня. А я, наотмашь бью по лицу. Как можно сильнее. Вскрикнув, она падает на пол, но, держась за обожженную ударом щеку, продолжает бросать вызов. Мне не сдержаться. Я задыхаюсь от ее поступка, от того, что она причинила боль моему творению! Как она посмела?! Она не имела права заходить сюда!

Подняв валяющийся под ногами клинок, я смотрю на девушку в истерзанном серебристом платье. Проклятая. Швыряю нож...

Оливия-Сантима Гиланджи

P.S. Эх, надо бы мне закончить свою серию блогов с визуализацией...