Хорошо иногда быть механизмом. Да?

Каждый человеческий механизм считает себя думающим, осознающим, самостоятельным.. чаще всего это вранье, конечно. 

"Сколько это продолжалось он не понимал, и пришёл в себя только с первыми лучами солнца. Солнце просыпалось густо, разбрасывая тепло и свет, поливая всё вокруг трезвой утренней свежестью. С рассветом Валя осознал что, во-первых, уже чуть не врос в землю как корень и его больно кусают какие-то злобные насекомые, а во-вторых, находится в совершенно неадекватном, сомнамбулическом состоянии. В-третьих же он вдруг понял, что в последний раз ел ещё позавчера, перед выездом из родной страны в эту яростную, чужую землю которая и правда их ненавидит. Ненавидит люто, страшно, а главное, и это было самое болезненное - ненавидит абсолютно справедливо. Даже насекомые кусали с какой-то дикой злобой, и он уже предвидел волдыри на местах укусов, вместо обыкновенных прыщей. 

Игорь догорел. От него остались обугленные, дымящиеся куски, и теперь здесь воняло не только дерьмом и гниющей смертью, но ещё и горелым мясом. Аромат был непередаваем, и полностью соответствовал действительности. Местами можно было рассмотреть остатки почерневшего бронежилета, кусок руки, кусок ноги в ботинке.. Валентин отвернулся, его крепко мутило. Он подумал закурить чтобы забить запах, но не стал, побоявшись, что с голодухи от сигареты его точно вырвет.

Где-то вдали не смолкала стрельба, правда, теперь больше из стрелкового оружия, да иногда бил миномёт. «Может, уйти?» пробормотал он себе под нос, но тут же передумал. Сидеть на месте было страшно, но идти было почему-то ещё страшнее. Синдром улитки, подумал Валя и попытался вспомнить откуда в его мозгу возникло такое точное сравнение, но вспомнить ничего не получалось, потому он решил что эта мысль его собственная. Должны же быть у меня и собственные мысли, подумал Валя и тут же удивился формулировке, как будто все, или почти все остальные мысли в его голове были вовсе не его собственными, а чужими. Как будто всё это была запись на магнитофон, которая теперь проигрывалась, и только сильнейший стресс помог встряхнуться и пробудить нечто более глубокое, забитое в недра подсознания убогой жизнью и непрерывным потоком «правильной информации». Валя вспомнил свой «дом барачного типа», бесформенную давно уже супругу, мрачную кухню и горелые пятна на плите, комнату с перегородкой, с отломанной дверцей старый шкаф, продавленный диван, и грустно вздохнул. Синдром Улитки.. Вот оно что! Ему хотелось пусть ещё на минуту, но сохранить это хрупкое, как скорлупа, спокойствие, такое обманчивое, но по-своему стабильное. Он чувствовал что ему бы сейчас бежать, но бежать было невозможно - тело отказывалось подчиняться. Тело слало его куда подальше, и тут Валентин осознал насколько он слаб. Слаб духом, слаб силой ума, слаб.. самим собою. И как было бы легче если бы рядом был кто-нибудь старший по званию и чётко говорил что нужно делать, и можно было бы не принимать решений самому а просто подчиняться, как механизм.. Как же иногда хорошо быть механизмом, подумал Валя и чуть не заплакал. Рядом не было никого, только кусками лежал обгорелый Игорь, да вдали слышалась массивная, плотная стрельба.

*

..А еще его атаковали мухи. Мерзкие, черные и зеленые (в детстве они таких называли - “туалетные”), раскормленные человечиной, они норовили сесть на лицо и одно прикосновение, даже жужжание этих жирных тварей рядом, вызывало какой-то подспудный спазм. Он смотрел как мухи лазят по Игорю и вместо него Валя видел себя. Это он лежит ничком, поломано и костляво, как-то невпопад, это он, Валентин, смотрит застывшим глазом в небо с облаками. Это в нем дырки, куда заползает черными точками трупная мерзость. Да, говорил он себе, ну ты же хотел узнать как оно? Хотел? Сапогами топтать, ювелирку искать, телефончик новый.. денешки.. квартирку.. Ему захотелось дать себе по ебалу, с хрустом дать, а потом бить в эту тупую рожу еще и еще.. как же это горько, как отвратительно. Только сейчас он понял насколько чудовищны его ожидания, насколько нелепы и наивны мысли, которые были у него в голове раньше. Это вообще - МОИ МЫСЛИ? МОИ? Вопрос вызвал внутри бурю. Он боялся отвечать, но заранее знал ответ. И почему боялся отвечать - знал тоже. И еще кое-что.. Скажешь? Сам скажешь? Или надо чтобы и в твои дырки принялись заползать жирные трупные мухи? М? Ну скажи, скажи, скажи! СКАЖИ  СУКА! 

Да. Не мои мысли. Это ответ номер один.

Да. Я боюсь это признавать, потому что тогда я не понимаю кто такой есть этот Я (это - номер два).

И еще кое-что. Самое гадкое. Даже если это не мои мысли, Я БЫЛ РАД ИХ ДУМАТЬ. И это хуже всего. Номер три. В этом, кстати, ответ на вопрос номер два - кто я такой есть. Гавно я. На палке. Бог любит троицу, а таких как я? Я? Любит? А я на своем месте, вдруг осознал Валентин и с трудом сглотнул комок. Для таких как я - вот оно, место. В говне и кишках. Он почувствовал как горечь вылилась единственной слезой. Смахнул. Пара конвульсий совести. Зажмурился. Сжал зубы. Ссать охота.."

Вакуум. отрывок. целиком на литспейс. Ссылки туда банятся, так что сори.