Иногда неправильное самое правильное

Толпа людей, усталая и безликая, текла с эскалатора. Погружённые в свои заботы, не многие обращали внимание на стройную темноволосую женщину в фиолетовых солнечных очках и оранжевой шерстяной накидке с пушистой меховой опушкой. Неприятно загорелая, свежая и ухоженная, она не вписывалась в обстановку унылого метро и пасмурного буднего апрельского утра, как будто в только просыпающийся после зимы, ещё голый и неуютный парк, южным ветром занесло яркий тропический цветок.

Меньше всего на свете Азалия ощущала себя таким цветком, скорее бесчувственным деревом. Нет, ещё хуже — дешёвой подделкой из картона. Так ей и надо в награду за предательство. Она не всматривалась в лица осторожно ступавших с бегущей дорожки людей, пристально наблюдая за их ногами, не сомневаясь, что узнает его походку из тысячи других — экономную и уверенную. «Вдруг он передумал и не приедет? — эта мысль отозвалась во всём теле мгновенной паникой. — Нет, тогда он отказался бы сразу. Он обещал, значит сделает». Вот они, нечищенные несколько поношенные ботинки, не те, что раньше, этих она не помнила, но его, это точно. Азалия подняла глаза и улыбнулась.

— Привет, Лия! — его ответная улыбка скользнула по ней, как нежное прикосновение пальцев к старому шраму.

— Привет, Юр, — все тревожные мысли разом куда-то улетучились.

Перед ней стоял уже не парень, которого так часто рисовала ей непослушная память, а взрослый мужчина, и жизнь не была к нему ласкова. Лия подумала, что вполне могла не узнать его, случайно встретив на улице. Смуглая гладкая кожа погрубела, а уголки рта еле заметно опустились. Но главное — усталость в карих глазах, которой она никогда раньше не замечала. Нет, нельзя зацикливаться на этом сейчас, она разберётся в своих впечатлениях позже.

Юра обыденным движением взял её за локоть, и они вышли в серую промозглую сырость, на шумный проспект.

— Пойдём в наше кафе?

— Оно закрылось года три назад.

— Тогда выбирай сам.

— Я давно никуда не хожу.

— Хорошо, давай просто пройдёмся.

Она поймала его насмешливый взгляд и улыбнулась в ответ.

— Что ты на меня так смотришь?

— Не хочу попасть под дождь и испортить прикид шикарной женщины.

— Ты серьёзно думаешь, что я «шикарная»?

— Естественно, кто ещё выйдет в такую погоду на улицу в наряде Санчо Панса и солнечных очках?!

Его шутка мгновенно вернула её в беззаботный мир юности.

— Не издевайся! Это, между прочим, кашемир из «Сакса на Пятой Авеню» за тысячу долларов, а очки от «Прада» — за пятьсот, — Лия осеклась, мгновенно устыдившись своих слов. Перед кем она, собственно, решила выпендриться? Перед Юриком? Как будто его это волнует! Дура набитая, она всё испортила!

Но Юра только мягко провёл ладонью по её плечу и осторожно снял с неё очки. Даже при неярком свете, проникающем сквозь низкие тучи, Лия сощурилась с непривычки и повела плечами.

— Извини, Юр, я не подумала.

— Не нужно извиняться, всё нормально. Я забыл, какие синие у тебя глаза. Как летнее небо.

— Я теперь всё время ношу очки, чтобы не щуриться, а то морщины появятся, — Лия стушевалась под его внимательным взглядом.

— Умничка, вот у тебя и нет морщин.

Они с трудом отодвинулись друг от друга и пошли рядом вдоль набережной. Крупные свинцовые волны перекатывались и исчезали под изящным мостом с резными чугунными перилами.

В парке было сыро, с реки дул холодный ветер, и Лия постаралась плотнее закутаться в накидку. То, что казалось изысканным в Нью-Йорке, здесь не подходило. Юра снял куртку и укутал Лию всё с той же привычной нежностью. Сразу стало теплее.

— Не надо, ты сам замерзнешь, — но она сопротивлялась скорее для виду, было приятно, что он о ней заботится.

— Надо, ты отвыкла от нашей погоды.

— Я от многого отвыкла. У меня странное чувство, как будто мне всё знакомо, но в то же время чужое, альтернативная реальность в серых тонах. Небо серое, вода серая, дома с серыми подтёками, люди с серыми лицами и серыми жизнями. Возможно, город всегда был таким, просто я была молодой, счастливой и ничего не замечала.

— А я?

— Нет, ты — в моей реальности.

— И то хорошо. Согрелась? Присядем?

Они сели на мокрую скамейку, всё так же рядом, но не касаясь друг друга. Лия не выдержала, не смогла удержаться, как прежде, положила голову Юре на плечо. Она испугалась своего порыва, но его рука привычно обняла её, и всё встало на свои места. Они оба были там, где должны были быть.