Субботний отрывок

К перманентному флэшмобу от Марики Вайд.

По своей традиции выкладываю свежее. На этот раз, правда, не сегодняшнее, но написанное все-таки очень недавно. Просто хочется продолжить еще и тему ученых на страницах наших книг -- а возможность эта у меня стала чуть больше благодаря появлению нового персонажа.

Итак, представляю вам этого героя. Секст Гратий Иосиф, урожденный Йосеф бен Шауль, романизованный представитель протоберберского племени гетулов (в те времена гетулы исповедовали иудаизм, отсюда такое имя), инженер-оптик, служащий на гелиографической башне в городе Ликсус на окраине Мавретании, и астроном-любитель.

– Тогда скажи, дружище, – продолжил между тем Олаф. – Почему у вас тут творятся столь странные вещи?

– Странные? – удивленно переспросил Иосиф. – Ты так полагаешь?

Олаф согласно кивнул. Затем он поднес к лицу правую руку и, сосредоточенно уставившись на растопыренную ладонь, заговорил.

– Смотри. Во-первых, – c этими словами он загнул большой палец, – башня, построенная для связи, у вас почему-то служит еще и тюрьмой. Во-вторых, – к большому пальцу прибавился указательный, – командир ее охраны творит, что придет ему в голову, и на него нет никакой управы. В-третьих, – тут Олаф пошевелил средним пальцем, но так его и не загнул, – на смотровой площадке здесь, похоже, часами никого нет, и если с соседней баш...

Договорить Олаф не успел. Иосиф решительно перебил его.

– Так, травовед, обожди-ка! Не надо судить о здешних нравах столь поспешно. А пальцы загибать я и сам умею.

Олаф выпрямился, щеки его порозовели.

– Меня Олаф зовут, – объявил он. – И я ничего бы не стал ни перечислять, ни подсчитывать, если бы меня не беспокоила судьба моих друзей – в том числе родной племянницы святой и вечной базилиссы Анастасии!

Иосиф ответил не сразу. Некоторое время он задумчиво молчал, переводя взгляд то на Олафа, то на Таньку, то на стол с микроскопом.

– Понимаю, – вымолвил он наконец. – Но видел бы ты, что́ тут творилось еще четыре года назад!

Невольно Танька посмотрела на Олафа. Тот стоял, смущенно опустив глаза, с густым румянцем на щеках.

– Да ничего здесь не было! – яростно взмахнув рукой, продолжил между тем Иосиф. – Ничего! Треснутое зеркало еще времен Батдубая – единственный прибор, который хотя бы как-то работал... А, была еще старинная клепсидра, выглядевшая так, словно ее отыскали в развалинах Вавилона, и вравшая, как критянин Эпименид! И ни механического хронометра, ни даже ночного светильника – это не говоря уже о приборах для наблюдения за небом! А прежний оптик, старый бездельник-перс, – он не мог отличить Лиры от Арктура, но при этом промышлял тем, что составлял для горожан гороскопы!

– Гороскопы... Тьфу ты!.. – тихо пробормотал Олаф.

Иосиф стремительно повернулся к нему.

– Ты знаешь, травознай, что такое гороскопы? Знаешь, какая это собачья чушь? И чего стоило нам с Уфрином хотя бы немного вправить мозги всем этим людям?

Олаф неуверенно кивнул. Затем осторожно произнес:

– Догадываюсь.

– Они, правда, – продолжил Иосиф, показав пальцем себе под ноги, – все равно зовут нас колдунами. Но мы колдуны хотя бы грамотные и знающие свое дело! Никому не морочим головы... – Запнувшись, он отвел глаза и продолжил: – Ну разве что иной раз немного слукавим – если для дела надо...

– А кентурион? – улучив момент, спросил Олаф.

В ответ Иосиф тихо вздохнул. Затем негромко произнес, явно стараясь, чтобы его слов не услышали снаружи:

– Он хотя бы честный – в наших краях это дорогого сто́ит. А цену его приказам тут, по-моему, все давно поняли – и исполняют их согласно собственному разумению и здравому смыслу. Ну и с нами, с колдунами, иногда советуются.

Сказав это, Иосиф озорно, совсем по-мальчишески ухмыльнулся. А Олаф так и остался задумчивым и сосредоточенным.

– Понятно... – задумчиво произнес он. – А вы с Уфрином, выходит, еще и астрономы?

Ухмылка на лице Иосифа тотчас же превратилась в довольную улыбку.

– Да какое там... – откликнулся он чуть смущенно. – Просто когда ты занимаешься линзами и зеркалами, да еще и живешь в высокой башне... Ну сам посуди: разве тут устоишь?

– Понятно... – повторил Олаф. – И в самом деле...

И тут Танька изрядно удивилась – не столько ответу Иосифа, сколько реакции на него Олафа. В других обстоятельствах такое «и в самом деле» могло бы, пожалуй, сойти за иронию – вот только Олаф отродясь не был насмешником, да и слова эти он произнес совсем иначе: устало и равнодушно. «Да у него же мысли заняты чем-то другим! – вдруг осенило Таньку. – А разговор об астрономии – это так, из вежливости». И сразу же ей сделалось неуютно и досадно.

Безотчетно Танька перевела взгляд на Иосифа. Тот тоже явно почувствовал невнимание к своему рассказу: он помрачнел и нахохлился, сделавшись похожим на большую встрепанную птицу. «Ну вот, не выслушали, обидели...» – подумала Танька с сочувствием. И, не особо раздумывая, решила вмешаться – тем более, что саму ее, в отличие от Олафа, сейчас прямо-таки распирало любопытство.

– Почтенный мэтр Иосиф, – нарушила она молчание. – Так что́ все-таки видно в здешнем небе?

– В небе? – сразу же оживился тот. – Тут, великолепная, и в самом деле много интересного. Особенно – если сравнивать со старинными манускриптами. У меня вот есть «Великое построение» Птолемея. Не оригинал, понятно, – гленская перепечатка. Но в Кер-Сиди типографы дело свое знают – воспроизводят всё точно, так что...

На мгновение прервав рассказ, Иосиф загадочно посмотрел на Таньку и воодушевленно продолжил:

– В общем, не сходится! Словно Птолемей сам никогда звездного неба не видел, а писал и чертил всё с чужих слов. И ведь жил-то он не где-нибудь, а в Александрии Египетской – примерно на широте Атласских гор, не так уж и намного южнее нашего Ликсуса!

– В Александрии... – тихо прошептала Танька. В памяти ее всплыл рассказ Здравко о своих приключениях в этом далеком городе, о том, как он познакомился там с Ладди – и не только с Ладди, но и с Кайлом. Воображение тут же принялось рисовать ей картины таинственного Египта: Нил, широкий и полноводный, как Абер-Хенвелен; пирамиды, огромные, как думнонская гора Бронн-Веннели... Пришлось себя одернуть. Не хватало еще пропустить что-нибудь важное и интересное из рассказа Иосифа!

– Возьмем, например, южный конец Реки, – между тем увлеченно рассказывал тот. – Там совсем рядом друг с другом расположены две очень яркие звезды, голубая и красная, – их замечательно видно безо всякого телескопа. А как ты, великолепная, думаешь, что написал про них в своем каталоге Птолемей?

Увы, каталога этого Танька не только не читала – даже в руках не держала. Пришлось пожать плечами.

– А у Птолемея... – Иосиф сделал паузу, загадочно посмотрел на Таньку. – Так вот, согласно его каталогу, там всего лишь одна звезда, хотя и тоже яркая. Ну и как это объяснить?

– Ну мало ли... – неуверенно вымолвила Танька. – Может быть, это просто ошибка?

– Ошибка? – хмыкнул в ответ Иосиф. – Думаешь, Птолемей что-то перепутал? Или, может быть, это не он ошибся, а кто-то из переписчиков? Ну ладно, допустим.

Танька осторожно кивнула. Она уже сообразила, что найденные Иосифом несоответствия – скорее всего, никакая не случайность, но делиться своей догадкой не осмеливалась.

– Однако что мы увидим, – продолжил Иосиф, – если обратимся к какому-нибудь другому южному созвездию – скажем, к Арго? А вот что! У Птолемея предпоследняя звезда на кормиле Язонова корабля – та, которую он называет Канопус, – ярчайшая, первой величины. А я ее без телескопа едва различаю! И чем дальше к югу, тем больше таких странностей. Тут впору и в Великое Изменение поверить, и в Небесное Колесо!

– А кстати, у Птолемея об этом Колесе что-нибудь есть? – вдруг оживился Олаф.

Иосиф энергично мотнул головой.

– Ни слова! Это Колесо – вообще загадка.