Атмосферный флешмоб!

Наткнулся тут на флешмоб от Левицкой Татьяны и сразу в мозгу вспыхнули отрывки (и не только из своих книг), которые прямо-таки уносят в описанные автором места!
С опозданием, но присоединяюсь!

От Веренианских Львов выступит ночная сцена из почти самого финала книги (без спойлеров!):

Сэм спрятал подвеску, опустил подбородок на колени и прислушался. Ночной лес шелестел тихим спокойствием. Где-то над ним сверчком трещал шаровиптерикс, шуршали листья и скрипели покачивающиеся стволы, вдалеке перекатисто гудел бурный ручей, а монотонные завывания ветра клонили ко сну даже сильнее, чем сам недосып. Уэллер мотнул головой, отгоняя дремоту, и сунул руку в один из подсумков. Набранные днём ягоды были тёплыми и мятыми, но их мякоть оставалась сочной и сладкой. Они словно таяли во рту, волной вкуса растекаясь по языку. Когда ягоды кончились, в ход пошли орехи, но больше двух Сэм не осилил, они были чересчур твёрдыми. Остатки он убрал обратно в подсумок.

Пошёл дождь. Совсем лёгкий. Сэм не стал прятаться под сводом грота и лишь прислушался к стуку капель о листья и его костюм. Уэллер не промок и не замёрз, более того, влажный воздух усилил окружающие запахи. В его нос ударил аромат земли и листвы. Чуть позже к ним прибавились смола и хвоя. Сэм улыбнулся, вспоминая отпуск.

Как раз когда прекратился дождик, сквозь ветви брызнули первые лучи Тау-Солис. Уэллер взял ближайшую шишку и запустил в полковника, тот резко дёрнулся и огляделся.

 — Рассвет, — сухо констатировал Сэм.

В свою очередь, Орден Небесного клинка пошлёт связку сцен на болунтурском причале и базаре:

Когда Свивер наконец ступил на причал, из толпы послышался знакомый голос с болунтурским акцентом:

 — Рупэ-э-эрт! — среди ожидающих показалась смуглая рука. — Ас-саляму алейкум!

 — Салам-алейкум, Басбек,— улыбнулся Руп.

К путешественникам подошёл смуглый мужчина — невысокий, с густой чёрной бородой и красно-белой клетчатой куфией на голове.

 — «Ва-аляйкуму с-салям» надо отвэчать, сколько тэбе объяснять? — Басбек заметил пошатывавшуюся Мари. — Это хто, твая жена?

 — Не стал бы я жениться на такой грубиянке и пьянице. Это Мари, она археолог.

 — Эх, белая-белая, как смэрть.— Басбек вскинул палец. — Или как Свэт! У вас ведь Смэрть чорный.

 — Как сам? — спросил Руп, направившись прочь от толпы. — Как жена?

 — Которая? У мэня их тэперь тры, — ухмыльнулся Басбек. — Тэби давно нэ было Рупэрт.

 — Они здесь? — Свивер держал чемодан перед собой, расчищая путь сквозь толпу.

 — Нэ-э-эт, оставил дома, в Бакшулыде. И так мнэ всю голову исклевали, нэзачем их с собою таскать.

 — А как твоя лавка знахаря?

 — Эх, Рупэрт… — махнул рукой Басбек. — Я хочу больницу открыть. И я нэ буду работать одын, у мени есть ученики, они сэйчас за лавкой присматривают. Только прэдставь: хорощая, настоящая больница посрэди этой пустыни! Я даже женился в трэтий раз из-за этого. Её отэц — большой человэк, он бы помог мени… но здесь дрэмучий народ, Рупэрт! Почти никто из них даже ныкогда нэ был в нормальной больнице! — По ходу рассказа знахарь широко жестикулировал, едва не задевая руками прохожих. — Вот взять моего соседа. Помэр в прошлом году от горячки. Когда я пропъсал ему диету и лэчил его травами да настоями, он был доволэн. Но этого было мало! Я прэдложил ему уколы… Так этот дурак испухался, запэрся и велел жене нэ впускать мени. Упрямэц помэр четырэ мэсяца назад. Вот как тут лечить людэй?!

 — Просто они не готовы, — вклинилась в разговор Мари. — Они никогда этого не видели. Им нужно постепенно показать, что это работает.

 — Точно! Начни сперва просто работать в больничном халате, а таблетки давай в толчёном виде. Да хоть вперемешку с травами, — подхватил Руп. — Главное не торопиться: годик-другой, и люди привыкнут.

 — А это мысль… — призадумался знахарь.

 — И люди тебе доверятся, и больницу откроешь.

 — И карманы мои будут звэнэть! — вскинул палец Басбек.

Руперт познакомился с болунтурским медиком ещё в Иккаселе. Басбек приехал учиться на врача и ради сдачи экзамена по анатомии записался к Свиверу на уроки карандашного рисунка. Они сдружились и навещали друг друга уже после отъезда Басбека.

Троица наконец покинула порт и направилась вглубь шумного города. Знахарь вёл их узкими улочками, не больше метра в ширину. Приходилось прислоняться к стенам, чтобы разойтись с другими прохожими, тут и там Руп видел ослов и велосипедистов, а вот машин в Гаю-Карас не было из-за слишком плотной застройки. Кругом слышались голоса зазывал и уличных торговцев, ругалась пожилая пара, бегали и смеялись дети. На пути троицы встретились двое ездоков на ишаках, что кричали друг на друга, достав кинжалы. Однако никто и не думал их разнимать. Свивер уже видел столь эмоциональный метод общения и значения не придавал. Народ Болунтура обладал горячим нравом, но в то же время оставался мирен...
***
...Наконец Руп и Базбек пришли на базар. Вокруг пахло вяленым мясом, курагой и пряностями, звучали голоса торговцев и покупателей, звенели болунтурские шекели, орехи звучно насыпались в мешочки. Лавки с тканями соседствовали с торговцами инструментом и араком — местным алкогольным напитком. Там же продавали лошадей, коз, кур и ослов. И всё под открытым небом.

Но самым лучшим оказалось отсутствие на базаре табака. Всю дорогу до Болунтура Свивер сопротивлялся желанию спросить у попутчиков папиросу, и его жажда лишь усиливалась.

Руперт купил трёх хороших ослов, которых помог выбрать Басбек, по мотку верёвки каждому, рюкзаки и покрывала, немного сухофруктов и вяленого мяса, а так же мехá с водой.

Так уж получилось, что из Болунтура у нас две сцены, ведь там и происходят события Мастеров, просто на пару веков раньше приезда Руперта:

Джинн вновь скрылся, дабы не привлекать внимания. Рогнеда спешилась и повела Хико под узды. Её спутники сделали тоже самое и вслед за ней прошли под высокой аркой южных ворот.

Внутри сразу послышался привычный гомон множества музыкантов: некоторые из горожан временами играли на своих инструментах сидя прямо на крышах, в харчевнях постоянно кто-то пел, а зазывалы в стихах и частушках расхваливали свои товары и заведения. Этому беспорядочному оркестру подыгрывали постоянные споры о ценах, брань ремесленников на своих подмастерий, ржание лошадей и щелчки плетей погонщиков. Из открытых окон доносился смех, детский плач, чьё-то весёлое пение и музыка страсти молодожён. Хаджадиб считался оживлённым даже на фоне Гвашмэги — столицы Болунтура.

Впереди послышалась возня и детские крики. Как Мастеру, Рогнеде ничто не угрожало, а вот её спутники могли стать мишенью:

 — Следите за своими вещами. Руки на кошельки, а самые важные сумки завяжите покрепче, животных держим плотнее, чтобы никто не пролез между ними.

Слух не обманул Мастера. Вскоре среди толпы прохожих показалась ватага ребятишек. Не меньше трёх дюжин кричащих и смеющихся воришек тянули свои маленькие ручки к кошелькам всякого, кто выглядел недостаточно осторожным. Одни дети отвлекали делая вид, что пытаются рассказать последние новости и спросить путников откуда те прибыли, другие тянулись к кошелькам и сумкам, третьи уносили ворованное в переулки, где четвёртые собирали всё ценное и передавали своим старшим главарям.

Надеюсь, своими отрывками я сумел унести вас от повседневности, пусть и ненадолго))

P.S. А ещё, я заметил, что финал моего самого сложного рисунка как-то мало народу посмотрело. Наверное запостил не вовремя! Бежим исправляться!