Осенний марафон от незнакомки. Глава 4. Бурый мишка.

Осенний флешмоб от незнакомки день 4

— Серёженька, ты посмотри какая луна. — восторженно обратилась ко мне Кристина. 

В её больших карих глаза отражалось сияние владычицы ночного неба и бликов от моря.

Ледяной диск сиял как огромный прожектор и выкладывал на воде белую дорогу к себе. 

С детства я был уверен, что по лунной дорожке можно подняться наверх и вернуться до наступления рассвета, но если замешкаться, то весь день обратный путь будет закрыт.

Мыльница в руках Кристиный ярко осветила улицу вспышкой. 

— Ты посмотри какие котики! — она восторженно воскликнула и повернула мне экран фотоаппарата.

На снимке красовались два чёрных кота по сторонам входа в дом.

— Серёжа, пойдём на набережную, посмотрим, что принесёт нам ночь.

Крис потянула меня за руку в сторону набережной, где в ночи гремел ярмарочный карнавал. Артисты, фокусники, иллюзионисты, художники, музыканты давно заняли свои места и давали свои маленькие представления. Сезонные менестрели и жулики выкладывались на полную и веселили отдыхающих.

— Я хочу вон того мишку. — сказала Кристина и указала на бурого плюшевого медведя на полке в тире.

— Почему тебя привлёк именно коричневый? — удивился я.

— Бурый, милый. Все русские медведи бурые. Я не хочу мультяшную радугу, только настоящего.

— А мультяшные не настоящие?!

— Неа. Они заграничные, а значит не знают русский язык. Вот, буду мишке рассказывать как люблю тебя и жду нашей встречи, бурый всегда поймёт и поддержит.

В действительности плюшевый медведь своей мордой походил на олимпийского мишку, он тоже был мультяшный, зато родной.

— Сколько нужно выбить за бурого медведя? — спросил я у распорядителя тира.

Уставший работник с кислым выражением лица посмотрел через плечо и произнёс:

— Он дорогой.

— Сколько?

— Пятьдесят очков, а попасть надо вон в ту мишень. — он пальцем указал в самую дальнюю часть.

Мишень была не больше шоколадной медальки, на ней располагались цифры, соответствующие очкам.

— У вас всего семь выстрелов. — произнёс работник и выложил семь пулек.

— Эти лишние. — я отодвинул две в сторону. 

— Право ваше, но только не надо потом меня обвинять.

— Только если прицел сбит.

— У меня все прицело пристрелены, а стволы ровн...

Стэнк!

Я не дослушал, начал стрелять и быстро перезаряжать.

Стэнк!

Пульки приземлялись одна в другую.

Стэнк!

Стэнк!

Стэнк!

Послышался гусеничный лязг. Над головой загрохотала пулемётная установка. 

Надо мной появился просвет, кто-то матерясь потянул за руки и выдернул на поверхность.

Лопасти мигов разогнали, застилавшую нашу обвалившееся укрытие, дымовую завесу. Дышать стало легче. Вертушки отстрелялись и зашли на вираж.

Рядом со мной увидел застывшее тело Гранита. Гримаса боли навсегда осталась на его лице.

Выживших и раненых спешно грузили на БМП, которая продолжала палить по точкам противника.

— Его так нельзя оставлять, надо взять с нами! Нельзя бросать! — кричал я указывая на Гранита. 

— Вернёмся за ним! Сейчас живых вывезем, сравняем этих с травой, — он указал в сторону врага, — И вернёмся. 

Меня подняли на корпус БМП. Гусеницы зазвенели и мы рванули в сторону тыла.

В небо поднялся рой вражеских птичек. Братья стреляли по ним, но без успешно.

В каком-то оцепенении я смотрел, как один коптер стремительно приближался к нам. Две, три очереди ударили по нему, но он несгибаемо шёл на нас.

— Шторм, прыгай! — крикнул один из братьев и соскочил в сторону обочины.

Непослушные ноги продолжали сковывать движения. Я замешкался. Прыгнул.

Где-то подо мной прогремела хлопушка. Ногу ошпарило, будто упало ведро с кипятком. Я откатился с дороги.

Взглянул на ногу. 

— Чёрт, я ботинок потерял. — в горячке проговорил я медику.

«А, когда он успел подбежать?» — пронёсся вопрос в голове. 

На бедре был плотно затянут турникет. Омерзительное чувство тошноты накрывало и уносило как отбойное течение.

— Ботинок это не страшно, — ответил мне медик, — Мы тебе ещё лучше прикупим. Ты только не отключается, слушай меня. Всё будет в порядке.

Медик ввёл двойную дозу трамадола.

— Новые ботинки это хорошо, — произнёс 

я хмельным голосом, — Надеюсь Кристи они понравятся.