Из опубликованного сегодня фрагмента

... книги Потерявшийся.

Пока меняли коробки с лентами, снаряженными снарядами, слышны были длинные автоматные очереди старшины 1-й статьи Сёмочкина. Правильно делает, что не экономит патроны. Психологически правильно: не по одному враги падают после каждой из них, а по два-три. Остановить пару сотен бегущих по песку матросов он не сможет, но их боевой дух к тому времени, когда они окажутся в мёртвой зоне, существенно снизится. А там пусть себе головы ломают, как прорваться через запертую изнутри мощную стальную дверь. Насколько я знаю, у Сёмочкина при себе не одни автомат, а три, так что при первых признаках перегрева ствола поменяет оружие.

Хуже другое. И мне на это указал Сухинин.

- Тащ капитан, если те корабли войдут в Лиман, то смогут обстреливать маяк из мёртвой для нас зоны.

А ведь верно! «Зушку» на широкой верхней площадке установили так, что она может стрелять лишь по тем, кто находится на траверсе маяка либо пытается войти в пролив. Ну, или отошёл на восток по Лиману на километр-полтора.

- Давай, дуй за боеприпасами в оружейную. И Куприянчика прихвати. Того, что здесь, на огневой позиции, может не хватить.

Справлюсь как-нибудь в одиночку, пока они тащат наверх тяжеленные ленты.

- Куприянчик, предупреди Центральную, что минут десять тебя не будет на связи. Поможешь Сухинину.

- Принято!

Пока мы возились с перезарядкой зенитки, маяк «поймал» ещё два ядра. Причём, одно ударило достаточно высоко, по парапету этажа, на котором установлена выключенная на дневное время мощная лампа. Поняли, что главная угроза исходит именно с верхней площадки маяка?

Я ожидал, что те корабли, которые ожидают очереди для входа в пролив, тоже поддержат артобстрелом товарищей, палящих по маяку. Но потом сообразил, почему их орудия молчат: боятся зацепить десант, атакующий вдоль косы. Да и выделенные для обстрела маяка задробили огонь, когда эта орава оказалась у его подножия.

Нет, поторопился. Просто ядра теперь летят гораздо выше и падают уже не в песок, а в Лиман. Целятся, суки, по верхним этажам форта.

Плевать! Моя задача – не пропустить через пролив те восемь посудин, что не участвуют в обстреле.

Расстояние для «зушки» смешное, максимум триста метров. А взрыватели осколочно-фугасных снарядов очень чувствительные. До замены их на новый тип срабатывали даже на капли дождя. Теперь их чуть загрубили, но они всё равно взрываются даже при встрече снарядов с картоном. Значит, будем рвать паруса той посудины, что уже сунулась в пролив.

Первая же короткая очередь показала, что рассчитал я правильно. Теперь главное – не спешить, давать стволам остывать между очередями, чтобы не остаться на время с одними автоматами.

Бумм!

Зараза! Ещё выше задрали прицел. Ядро угодило в район межэтажного перекрытия между «маячным» этажом и самой верхней площадкой, на которой стоит «зушка».

Парус того кораблика, что уже сунулся в пролив, повис лохмотьями, а я, даже не скупыми, а скупердяйскими очередями продолжаю рвать те, что ещё надуты попутным ветром с океана. Есть! Сработало! Корабль сначала совсем сбавил ход, а потом и вовсе «пополз раком» под действием течения.

Снизу, от двери в форт слышен гулкий, ритмичный металлический грохот. Видно, десантники, обнаружив входную дверь, молотят по ней тем, что у них нашлось при себе. Бог в помощь, ребятки! Там пара сантиметров хорошей стали. Глядишь, месяца за четыре непрерывной долбёжки и сумеете проколупать дырку, в которую можно будет протиснуться самому худенькому из вас!

Бумм!

Только уже с каким-то металлическим призвуком.

- Командир, ставни на окошке жилого этажа пробили ядром, - доложил запыхавшийся Сухинин, изображая пальцами круг, диаметром сантиметров двадцать. – Вот такая дырища! И стеклопакету капец.

- Да и хрен с ним! Несмертельно. Сделаете ещё одну ходку, и ты, Куприянчик, свяжешься с Центральной, доложишь обстановку.

Не до уставного обращения с временными подчинёнными. В бою можно и на «ты». Обидится – извинюсь, спина не сломается.

С заменой парусов возня затянется, так что следующий корабль сунется в пролив только тогда, когда предыдущий отнесёт с фарватера. А значит, пока можно остудить стволы.

Бумм! Новое попадание. Но звук, как будто где-то прямо подо мной. А следом – один за другим, два близких взрыва и вопли боли.

- Тащ, капитан, это я их «приласкал» гранатами через амбразуру.

- Перец. Мой позывной Перец. Экономь время, старшина.

- Принято, Перец! Пипец вертолёту.

- Изрубили саблями?

- Нет, ядро угодило. Хвост оборвало.

Жаль, хорошая была машинка!

Со злости всадил сносимому течением кораблю очередь куда-то в район закрытых орудийных портов. И, судя по потянувшемуся сквозь щели дымку, устроил на орудийной палубе небольшой пожар.

Бумм!

С визгом мимо пролетело срикошетившее ядро, блок парапета, окутанный бетонной пылью, чуть сдвинулся с места.