Вторничное досье. Полянский

Добрый день, дорогие читатели, слушатели и коллеги по творческому цеху! ️

Осень - моё любимое время года, получаю огромное удовольствие от пейзажей за окном, и от того, что нет необходимости выходить из дома!  

Сегодня вторник, поэтому присоединяюсь к бессрочному флэшмобу от Кейт Андерсенн ( https://author.today/post/558120 ).

Для меня это реальный челендж, потому что о героях своих книг я знаю совсем немного, как мне кажется.

Итак, вторничное досье, пять фактов о Тимофее Полянском, детективе-медиуме https://author.today/work/301830https://author.today/work/336636

1. Тимофей - очень высокий и плотный мужчина сорока пяти - сорока шести лет. С детства имеет лишний вес, долго комплексовал из-за этого, но годы терапии и подвижная эмоциональная работа примирили его со своей внешностью. Занимается боксом, посещает тренажёрный зал и бассейн, но целенаправленно вес не сбрасывает. Слегка близорук.

– Ты обещал следить за весом! – поднял голову от бумаг Шубин.

– Это вместо «Здравствуй!», да? – Полянский пожал ему руку, протянув через стол.

– Вес, давление, сахар в крови! Ты должен контролировать своё состояние!

– Ваня! – он просил прекратить нотацию.

– Твоё сердце, в конце концов! Тима! – Шубин чуть повысил голос.

– Ваня! Я хожу в бассейн и регулярно бываю в зале! Ты же знаешь Фёдора Степановича, он не допустил бы к тренировкам, если б сомневался во мне. Но для того, чтобы стать идеально здоровым Аполлоном, я слишком стар, – Полянский снял очки, потёр глаза и сжал пальцами переносицу.

– Как твой врач…

– Вань!

– Как твой друг! – Шубин поднялся из кресла. – Я в очередной раз прошу. Нет, настаиваю на том, чтобы ты серьёзнее относился к своему здоровью!

– Всё?! – остановил его успокаивающим жестом Тимофей. – Ты меня за этим звал?

– Нет! – сердито выдохнул психиатр, отошёл к окну, поднял жалюзи. – Один из моих психологов консультирует семейную пару, и был, скажем так, потрясён их рассказами. Я немного разобрался, и неожиданно понял, что это твои клиенты. Тебе придётся помочь, а то консультант сам на лечение загремит. 

– Приоткрыть завесу, – неприязненно поморщился Полянский, поняв. Как же он ненавидел делиться этим.

2. Он прекрасно знает о своей слабости к вкусной еде, держит себя в рамках, но всё же позволяет себе лакомства, чтобы расслабиться, заесть стресс и получить короткое доступное удовольствие.

– Чем попотчуешь? – уселся за узким столом Тимофей.

– В тюрьме сейчас ужин – макароны дают, – хмыкнула она. 

Над глубокой белоснежной тарелкой поднимался парок. Кругленькие желтоватые ракушки поблёскивали сливочным маслом. Белякова занесла над макаронами сотейник с горячей подливой, вознамерилась налить большой ложкой странного вида соус с комочками.

– А это что? – он с подозрением принюхался.

– Горбуша в сливках, – невозмутимо отмерила щедрую порцию Ярослава. – Считай, всё равно как паста с лососем в лучших домах Филадельфии!

Тимофей с удовольствием поужинал, затем прикончил добавку, и Белякова убрала тарелки. Переложила готовую еду из кастрюль в контейнеры и убрала в холодильник. Оглянулась с осуждением:

– Надумаешь и дальше объедаться, валяй, только не у меня на глазах.

– Яся, ты меня всего на год старше. А едой-то тиранишь и куском попрекаешь, как злая мачеха!

– Слышь, сиротка бледная! Скоро перестанешь в двери проходить! Я ж тебе как мать родная, только добра желаю! Ладно, побегу. У меня ещё сегодня в первом подъезде золушкин припадок, уборка часа на три, пока хозяева на курорте. Не забудь посудомойку открыть, когда запищит, тарелки высохнут и проветрятся.

Когда за ней захлопнулась дверь, Полянский действительно подошёл к холодильнику. С минуту поколебался, глядя, как его габаритная тень перекрывает глянцевую серебристую дверцу ледяного друга. Но, вздохнув, не стал открывать и шарить по полкам. Чуть подождал, пока вскипит чайник, сделал себе большую кружку крепкого сладкого чаю. Героически устоял перед соблазном коробки песочного печенья, и вернулся в кабинет. «Ты не голоден, тебе просто скучно, и не хочется работать!».

3. Примерно с тридцати восьми лет носит усы и бороду, скрывающие следы порезов - несчастный случай с участием его давней подруги. Эскортница Николь - девушка с весьма нестабильной психикой, но Тимофей испытывал к ней род нежной благодарности за проявленное внимание и тепло.

После Тимофей проигрывал мысленно этот момент снова и снова. Пытался понять, объяснить себе, что же сказал или сделал не так...

Меньше минуты. Он вытащил из кармана пиджака плотный файл с документами. А когда вошёл обратно в комнату, то выронил бумаги на пол.

Неживые, помутневшие и остановившиеся глаза девушки смотрели прямо, но, казалось, не видели его. Николь наливала вино. Бокал переполнился, напиток залил стол и стекал на плитку.

– Ника, – хрипло позвал он, плавно шагая к столу.

Она приподняла голову, прислушиваясь, словно слепая. Вылила всю бутылку. Потом медленно перехватила её за горлышко и с коротким сильным размахом грохнула об столешницу. А потом вскинула руку к шее...

– Ника!

Тимофей бросился вперёд, перехватывая тонкие запястья. Она лишь чуть царапнула подбородок, не успела причинить себе вреда. Но не выпускала «розочку» из крепко сжатых пальцев. Николь яростно боролась, вырываясь с неожиданной силой, не видя его, оскалившись и глухо рыча. И в какой-то момент он понял, что не удержит, если только не сломает ей сейчас руку. Он не мог причинить ей боль, и дал дотянуться... Слишком испугался за неё, поэтому не чувствовал, как осколок впивается в подбородок и щёки. Она не специально резала, она отбивалась стеклом от чего-то невидимого и неведомого.

А когда остановилась, будто выключившись, обмякла и расслабленно рухнула. Тимофей подхватил, опустился с ней на пол. Держал, обнимая и успокаивая. Николь, очнувшись, в недоумении уставилась на бутылочное горлышко с острыми лепестками, испуганно отбросила в сторону. Потом подняла на него огромные побелевшие глаза, увидела порезы, залитую кровью одежду, и закричала в ужасе, зажимая рот руками. Бросилась в ванну, прибежала с полотенцем. 

Пока ехали в травмпункт на такси, ждали приёма, и в то время, пока ему обрабатывали порезы и накладывали швы, она плакала и просила прощения. Говорила, что не понимает, как это получилось. И Тимофей, знал, это правда. Выручило удостоверение с лицензией, не пришлось разбираться с заявлением в полицию – несчастный случай на производстве, и всё. Дежурный врач обнадёжил, сказав, что повредили только верхние слои кожи, мол, рассекли бы до кости, было б сложнее.

Вернулись в беспорядок спешно оставленной квартиры. Полянский мрачно оглянулся на своё отражение в зеркале: пластыри, отёки, пятна зелёнки.

– Что ты? – обхватила его Ника.

– Подумал сейчас, никогда особо красавцем не был, а теперь и вовсе урод.

– Нет, котик! Нет! – она обняла за лицо прохладными ладонями, у неё покраснели и опухли от слёз глаза, на щеках пятна лихорадочного румянца. Лепетала, целуя его. – Ты самый красивый, Тимоша! Самый лучший, самый добрый! Ничего, доктор же сказал, всё заживёт. Ты – мой хороший! Отпустишь бороду и усы, ничего не будет видно! Ты – мой котик! Люблю тебя!..

В ту ночь она впервые осталась с ним в этой почти пустой квартире, где они так странно отметили новоселье... Не слишком избалованный женским вниманием, Тимофей расплавился в её объятиях. Сердечное внимание, нежная прозрачная красота, хрустальная хрупкость и птичья лёгкость девушки сделали его впервые счастливым и свободным. Пусть ненадолго, но он поверил в то, что любим, нужен и важен...

Полянский вынырнул в настоящее. «Может быть, было лучше для всех, если б она тогда меня убила?».

4. Способности медиума Тимофей получил, выжив после огнестрельного ранения ("надо же было оказаться настолько не в том месте и не в то время), на груди остался шрам от пули. Начав контактировать с призраками, не справился с нагрузкой и впечатлениями, пытался покончить с собой. Проходил лечение в психиатрической клинике, признал, что сверхспособности - дар, а не проклятие, и тогда решил стать детективом-медиумом. Он видит не всех мёртвых, иногда случается, что духи не желают проявляться и общаться, тогда приходится отказываться от дела.

Выявить закономерность в том, почему какие-то души задерживаются в мире людей, а другие растворяются в вечности, ему не удавалось ни разу за эти годы. Так, часто последние выродки получали отдых после смерти, а невинные и страдающие не могли оторваться от своих могил. 

И являлись призраки не всем, например дочь видела покойную мать в убогом гробовом параде, а сын – нет. С кем-то говорили, кого-то игнорировали. Это несправедливо. Тимофей давно пришёл к мысли, что если бы все подряд люди без исключения знали, что обязательно ответят перед своими умершими родными и близкими, они бы при жизни вели себя совсем иначе.

5. С детства Тимофей хотел рисовать, учиться живописи, в этом его поддерживала бабушка (мать матери), но родители настояли на юридическом образовании. Надолго забросил это творческое хобби, но позже стал зарисовывать призраков и монстров, с которыми сталкивался "на работе". Рисует тушью и пером, акварельными красками, акрилом. Часто думает о том, как мог бы нарисовать портрет Софии Данкевич, к которой испытывает противоречивые чувства.

У неё красивые серые глаза, тёмный оттенок, цвет графита. Нарисовать бы портрет в технике гризайль, чёрно-белый акрил, и несколько эффектных алых с кармином штрихов в волосах.… Как же восхитительно она злится!

и вот эдак:

«Когда женщина так увлекательно тобой не интересуется, устоять невозможно! Верно ли, что в партнёре мы ищем те черты, которых не хватает самим. Колючая, ершистая, острая, порывистая! В ней столько жизни, столько движения, энергии! Жаль, что я никогда не умел быть таким, молодость прошла бы гораздо интереснее!».

Тимофей словно увидел наяву, как нарисовать лёгкий яркий акварельный скетч, галоп красок, дерзкие пряди непослушных волос. Множество белого цвета показать тенями и переливающимися цветными пятнами…