Ты на моих губах

Чтобы девочки не грустили, романтики и любви вам в ленту. Ставлю самопиар, потому что пощу целиком короткий рассказ. Хотел блог сделать о том, как мы все выжили за вчерашний день и какие выводы я сделал из произошедшего. Но нафиг. Суббота и любовь.

...

До сих пор, когда я вспоминаю тот день, то чувствую рукой мягкую волну.

Все уехали на матч. Утром, суетясь и поругиваясь, мелюзга и старшие погрузились в желтый школьный фургон, что прислали специально ради такого события к нам в поселок. Уже в десять их и след простыл. Облако пыли легло на дорогу и все утихло.

Я считал, она уехала с ними. Я даже хотел просить ее остаться, но не решился. Тем более Древний Рим ждал меня в трех томах. И пленэрных работ не хватало для отчета. Так что я надеялся порисовать акварелью и почитать о гладиаторах.

Но сначала я сварганил себе бутерброд из батона и докторской. Чашка с малиновыми цветами, отбитый край, дымила крепким чаем. Я жевал и пел. Напевал какой-то дурацкий мотив. Вот услышал вчера по радио, привязался и никак не отстанет.

Стоял жаркий июль, окна были распахнуты, жасмин нестерпимо кружил голову сильным запахом. Пчелы жужжали.

- Поёшь? - послышался в окне ее голос, а затем она взобралась на подоконник и расселась на нем, как на лошади: одна нога - на кухне, другая - на улице. Короткие шорты и лиф купальника, волосы распущены.

- Почему не сказал, что останешься?

Я не люблю допросов. Тем более от девчонок. И потом, на мне были только трусы. Хорошо хоть боксы.

- А ты? Ты чего осталась? - ответил я как можно равнодушнее.

- Ааа! День терять жалко. Я - на озеро. - Она откинула волосы и вопросительно посмотрела на меня. Ждала, что я скажу.

Я молчал. А потом вдруг сообразил, что можно предложить чаю.

- Чай я не хочу. Съем бутерброд, если не жалко, - она прелезла на кухню и спрыгнула с подоконника. - Пойдем купаться. Я не отстану. Так и знай. - И уселась за стол.

Кухня была на втором этаже. Она забралась по жасмину. На руках краснели царапины. Я улыбнулся и достал из холодильника масло.

Мы завтракали вдвоем. Нас видели только пчелы.

Озеро было круглым, тёплым, лесным. Его окружали плакучие ивы, на черной воде лежали зеленые листья кувшинок.

Мы приходили сюда каждый день в сопровождении сестер и братьев. Часто за компанию шел мой сосед. Он-то и сказал мне, что я ей нравлюсь.

Мы купались целыми днями, лежали на траве, ели землянику и все время искали взглядом друг друга. Этого хватало. До сегодняшнего дня...

Сегодня здесь все было по-другому. Ново. Значительно. Даже кузнечики притихли и замерли облака.

Она тоже немного растерялась от всей очевидности происходящего и отдвинулась от меня на шаг. Потом вдруг махнула волосам, всплеснула руками и побежала в воду, подняв фонтан брызг.

Это было командой. Выстрелом. Взрывом. То, как она посмотрела, как грациозно врезалась в гладь озера, как вынырнула, смеясь, как мокрый купальник прилип к ее соскам, как вода текла по ее губам - все вместе стало взрывом. Тем более, что мне надо было срочно спрятаться в воду, остудить предательское тело, готовое выдать меня с потрохами.

Я бросил этюдник в траву, стянул майку и нырнул с разбегу.

Потом мы лежали в воде и ждали, когда утихнет огонь. Все походило на фильм, что смотришь со стороны. Кто-то другой, не мы, стянул с нас трусы и бросил в объятия друг друга. Кто-то плеснул в нас столько накопленной страсти, что она прокусила мне губу, а я ударил ее локтем о прибрежные камни. Кто-то велел нам - прижмитесь крепче, почувствуйте друг друга. Раз вам достался этот день...

- У тебя кровь на губе, - сказала она, когда отдышалась. Вода гладила ее, она лежала на спине, ничуть не стесняясь. И я лежал рядом.

Я помню, как приятно было сжимать под водой ладонь, словно что-то мягкое и шелковое, словно живое. Помню, как волосы ее плавали вокруг нас. Они тоже были живые.

- Ничего, - ответил я с опозданием. - У меня на губах - ты.

И она улыбнулась.

Это был главный момент всего лета.

Мы еще много плавали и лежали голышом в траве: болтали и не только. Я понял о любви две вещи: мне нравятся ее веснушки на коленках, это раз. И ещё я понял, что нежность - как озеро, глубокое июльское озеро. Можно утонуть, а можно наплаваться вдоволь.

27.08.2017