Серая мораль

Астер всю дорогу до пограничного поста глядела в пол. Стремительная цепь событий требовала анализа, но инженеру отчаянно не хватало информации.
Очевидно, что чёрный священник напросился к ней в компанию по дороге в бутик не просто так. И не ради пополнения гардероба. Судя по происшествию рядом с фонтаном, причиной были дела за пределами периметра. Зачем для этого ему понадобилась Астер? Обдумав вопрос со всех сторон, девушка решила, что ради отвода глаз и прикрытия. Джегг отправился на загородную прогулку инкогнито, без мультикуба, а значит, даже мобиль не смог бы арендовать. Пешком до периферии, где в ходу наличные деньги, топать долго. Вот Астер со своей платформой и подвернулась. Ладно. Но дальше зачем он её с собой взял? Не для того ведь, в самом деле, чтоб одежду купающимся в фонтане Бессмертным подавать? И зачем пытался её перед этим соблазнить? Или встреча с жрецом не была запланирована? Или была запланирована другая встреча, не с жрецом?
Джегг просил подыграть ему. И Астер даже была бы не против, вот только правила игры он не удосужился ей объяснить.
Девушка задумчиво почесала подбородок о плечо, чувствуя нарастающее раздражение. Новый арест ей сейчас абсолютно не кстати: прощай тогда третья аттестация, лаборатория и термоядерный генератор.
А чёрному священнику и горя мало, от души развлекается: его тон при разговоре с пограничниками нисколько не походил на кривляния перед докерами. Он угрожал и приказывал.  С тем же высокомерием, с которым обращался к триаде со «Скакуна». Однако, когда трибун назвал священника Бессмертным, Джегг его поправил, но своего имени так и не назвал.
Следовательно, продолжает сохранять инкогнито?
Астер запуталась. Возможно, не будь она такой уставшей и голодной, мысли складывались бы шустрее. Но сейчас она окончательно утратила нить происходящего, а потому не могла решить, как себя вести. И начинала злиться. На Джегга, на пограничников и на всего Большого Пса в целом. Лучше бы в доках сидела. Присмотрела бы за тем, какую арматуру на внешний корпус монтируют. И спать ложилась бы по бортовым часам, а не по этому чересчур медленному Ориону. Нет, приспичило по магазинам выползти! Ни разу это ничем хорошим не заканчивалось. 

Хорошо, что на допросах наводящие вопросы задают. Хоть что-то прояснится.

– Имя и личный код, – почти без вопросительной интонации произнёс трибун, когда в помещении, назначенном на роль допросной, они остались одни. 

Астер назвалась. Легионер сверился с записями в блокноте, из чего девушка заключила: пограничники поймали их не в ходе операции по борьбе с нарушителями периметра. Ждали конкретных людей. Впрочем, об этом и Джегг упоминал. 

– Не в первый раз проблемы с законом, а? – трибун обаятельно улыбнулся. – Что тут у нас? Провоз нелегальных пассажиров, гиперпрыжок без лицензии пилота, неподчинение законным требованиям Легиона, контрабанда в особо крупных размерах, о! – Он даже поднёс блокнот поближе к глазам, вчитываясь в сложную формулировку: – Самовольное переоснащение летательного аппарата общественно опасным нелицензированным оборудованием… это ещё что такое?

– Движок прогулочной яхты перебрала, – пояснила инженер с ноткой ностальгии. – С трёхкратным увеличением скорости. Но в турборежиме она взорвалась. – Астер в свою очередь обаятельно улыбнулась. – Серьёзно никто не пострадал. Разве что пара легионеров, которые следом гнались.
– А с какой целью гнались? – заинтересовался трибун. 

– Понятия не имею, – Астер посмотрела на него честными глазами. – Я-то к тому моменту уже пару часов как с яхты в индивидуальной шлюпке отчалила. Судёнышко на автопилоте шло. Кстати, лицензию межпространственного пилота я с тех пор тоже получила.

– Внушительный «послужной список» для столь юной особы, – с непритворным уважением заключил легионер. 

Астер молча пожала плечами. 

– Но на этот раз ты серьёзно вляпалась, девочка, – задушевно сообщил мужчина. 

– Не терпится узнать, в чём меня на этот раз обвиняют, – в тон ему ответила девушка.

Повисла неловкая пауза. В чём её обвиняют, трибун Вито знал. Вот только не по официальным каналам. Ему-то только голограмму из доков передали, где эта девица груз из трюма на транспортную платформу грузит. И словесное описание мужчины-спутника. Обычный, мол, юбочник: чалма, борода, глаза тёмные, рост средний. Вроде, и совпадает с тем, кого вместе с ней взяли. Почти, да не совсем. Борода-то у него в самом деле есть, но не окладистая, в пол-лица, как аборигены носят, а пижонская, фигурно-тонкая.  Вито такие только у богатеев с Малого Пса видел. Черты лица опять же… трибун на задержанного всю дорогу не отрываясь пялился, всё понять не мог, кого тот ему напоминает. И вспомнил-таки! Статую. Из музея на том же Малом Псе. Царь там какой-то легендарный, верхом на боевом оцелоте. Вито ещё подумал тогда: не бывает у живых людей таких острых черт, так только из камня вырезать можно. А поди ж ты!
Да и говорил тот, кого описывали докеры, с обычным для юбочников акцентом. А у этого трансгалактическое произношение чище, чем у самого Вито. Такое только в дорогих частных школах ставят. Но вот описание одежды точно совпадает. Что это получается? Девчонка-контрабандистка с одним юбочником за периметр нырнула, а вернулась оттуда уже с другим, только под него замаскированным? И как это соотносится с покушением на недавно прилетевшего чёрного священника?

– Кто тот мужчина, которого взяли вместе с вами? – с места в карьер ринулся трибун.

– Сами у него и спросите, – в её голосе отчётливо прозвучала усталость.
При всём желании подыграть Джеггу, Астер не знала, какого ответа тот от неё мог бы попросить. Особенно с учётом датчиков детектора лжи, висящих на висках и на запястьях. Ну его. Пусть сам разбирается. Большой уже мальчик.

– Вы не в том положении, чтобы ёрничать, – строго сказал трибун. 

– Да неужели? – состроила саркастическую гримасу Астер, отметив про себя, как технично трибун ушёл от предъявления обвинения. – Я за собой особых прегрешений перед юрисдикцией Большого Пса как-то не припомню. А вот когда мне в лоб лазерным прицелом светят и в наручники пакуют – не очень люблю. Но я человек не злопамятный, если у вас ко мне претензий нет, я на вас тоже жаловаться не буду. Разойдёмся мирно и забудем это досадное недоразумение. 

– Вы незаконно пересекли периметр! – нашёлся пограничник. 

– Чёрта-с-два, – отрезала Астер, мысленно поблагодарив мало заселённые планеты, слабо охваченные диспетчерскими службами. – Я техперсонал транзитного корабля. Мой транзитный код позволяет мне, цитирую: «пересекать границы транзитной юрисдикции любым энергетически и технологически целесообразным способом, не создающим препятствий или опасности для движения других технических средств и/или орбитальных устройств». 

– Но сейчас вы вне корабля, – опешил её собеседник.

– Ну и что, – Астер небрежно откинулась на спинку стула, отчего провода детектора лжи натянулись. Примитивный он всё-таки у них. – Правила есть правила. А транзитный код есть транзитный код. Опасности для движения технических средств я создавала? Не создавала. Орбитальным устройствам тем более… как это вы выражаетесь? До сиреневой звезды?

Трибун молча положил перед ней приказ конклава о задержании Астерии, корабельного инженера «Гибралтара». 

Девушка внимательно его изучила, повертела и даже поскребла ногтем голографическую печать, удостоверяясь в подлинности.
– Ладно, – сказала она, наконец. – Раз так, разговор будем продолжать в присутствии моего адвоката. Выдайте мне мой мультикуб примерно часов через… сорок семь. 

– Почему через сорок семь? – удивился пограничник. 

Астер окинула дилетанта ироническим взглядом. 

– Потому что приказ у вас на задержание, а не на арест. Без предъявления обвинения он может длиться сорок восемь стандартных часов. Потом вы меня так или иначе должны будете отпустить. Да и, – она покосилась на циферблат настенных часов, показывающих универсальное время, – адвокат мой в соседнем рукаве, пока через все ретрансляторы сигнал туда дойдёт, у него глубокая ночь будет. Вы, может, уже со мной и ссориться передумаете, а он распереживается. Он у меня старенький уже, не хочу лишний раз по пустякам волновать.