Сделка с дьяволом

    -  Вам, вероятно, любопытно как я здесь оказался? - внезапно подняв голову спросил Берестов. Взгляд его, как это ни странно казался весьма живым и осмысленным, будто безумие покинуло на время голову писателя. - Впрочем, молва, наверное, уже разнесла по городу вести о моем сумасшествии. Но знайте, мой дорогой друг, я вовсе не свихнулся. Они... Они не понимают, да и никогда не поймут. Но вы кажетесь мне весьма смышленым молодым человеком. Мне хочется вам доверять. Уважьте старика - позвольте излить душу. 
Честно признаться, я был весьма польщен, что смогу узнать загадочную историю Берестова из первых уст. И хоть мне приходилось часто слышать самые немыслимые и невероятные рассказы, я был заинтригован его словами и от того охотно согласился выслушать откровения писателя. 
 
                                                        
 
С раннего детства, едва только освоив азбуку и научившись читать самые простенькие детские стишки мое крошечное сердце воспылало любовью к литературе. Уже подростком я осознавал великую силу и красоту слова. Я завел тетради, где сперва описывал все свои переживание, распорядок нашего дома, признаки надвигающейся зимы или приближающегося лета. Первый снег, весенняя капель, подготовка к Рождеству и ожидание Пасхи — все это казалось мне, прекраснодушному юнцу, чрезвычайно важным и преисполненным смысла, а стало быть, непременно требовало фиксации чернилами на бумаге. Однако в скором времени я осознал, что недостаточно просто любить родную речь и уметь составлять слова в напыщенные предложения. Я понял, что необходим сюжет. Большой и весьма необычный. Я сразу отмел пошлые бытовые зарисовки, любовные терзания и прочую мещанскую ересь. Мне хотелось изобрести жанр, сотворить такое чего не видывал еще свет. Пусть ругают и хулят, пусть восхищаются и превозносят, но только бы не остаются равнодушными. Ведь что такое для писателя равнодушие толпы? Мне тогда казалось, что смерть! Да, то был весьма дерзкий замысел для такого юнца (а мне на тот момент едва минуло шестнадцать), однако я пронес его через всю жизнь, воплотил и вот теперь, как видите, пожинаю скорбные плоды своей тщеславной натуры. 

С тех пор вся моя жизнь состояла из бесконечных поисков и страданий. Я жадно искал свой Святой Грааль, чашу вдохновения способную наполнить меня божественным талантом. Меня заносило в бордели и опиумные курильни, в монастыри и богадельни, в дома призрения и даже тюрьмы. Я слушал истории куртизанок, картежников и пропойц, почтенных матрон и живущих в одиноких скитах монахов. Я подвизался к жандармам, сопровождавших каторжников и ходил семь верст пешком на богомолье. 
Однако все мои поиски неизбежно приводили к разочарованию. Лишь Богу да Дьяволу известно сколько ночей я просидел за исписанными нервным почерком листами, сколько перьев сломал, пытаясь создать свой шедевр, сколько рукописей я скормил огню камина, найдя их содержание бледной подделкой под истинный литературный алмаз. 
Образ жизни я вел прямо скажем весьма неправедный. И коль скоро удача меня совсем покинула ничто уж не мешало разочаровавшемуся в себе и мире господину катиться по наклонной. Я стал частым гостем трактиров и домов терпимости, пить стал безбожно и часто бывал бит не самой добродушной кабацкой публикой. 
Однажды, это было в самом начале октября - осень тогда стояла весьма холодная, зарядили дожди и туманы, - я вновь набрался до чертиков, и как это часто со мной бывало под хмельком, стал вести себя весьма вызывающе. Кто-то рослый и бородатый, кажется, трактирный половой вышвырнул меня на улицу и бросил едва ли не под копыта лошади. Помню лишь как выругался ямщик, пытаясь объехать мое неподвижное тело. Способность запоминать и мыслить меня покинула. И так бы я, наверное, и околел от холода, если бы не один случай, предопределивший мою дальнейшую судьбу. 

После длительного беспамятства я открыл глаза и обнаружил себя в весьма странном и в некотором роде страшном месте. В мрачной темной комнате повсюду на стенах висели пучки трав и черепа животных, магические амулеты и бусы из странных камней. Пахло затхлостью и восточными благовониями. Я был еще весьма слаб и не мог стоять на ногах, однако звать хозяина комнаты мне было отчего то боязно. Впрочем, звать его, а точнее ее и не пришлось. Мгновение спустя после того, как я пришел в себя, из дверного проема показалась старая цыганка. Смуглое лицо ее было испещрено глубокими морщинами, седые длинные косы покрывал черный платок. Заметив, что я очнулся старуха широко улыбнулась, обнажив ряд желтых зубов, парочка из которых были золотыми. 
- Я уж думала тебе конец, - хрипло засмеялась она. 
- Конец не так уж и плох, - ответил я с горечью вспомнив всю свою никчемную жизнь. Да, видимо цыганка спасла меня от смерти, да вот только что от этого толку, если человек я конченый и достойного места на этой земле мне нет. 
- Еще как плох. - Старуха присела рядом со мной на корточки, - Умирать хорошо лишь праведникам, а тем, у кого за душой грешки на тот свет лучше не торопиться. 
Я обессиленно опустил гудящую от боли голову на свернутую колючую тряпку, служившую мне подушкой. 
Цыганка поднялась и уселась за небольшой круглый стол, стоявший посреди комнаты. Краем глаза я видел, как она тасует старую, истрепанную колоду. Карты по одной ложились на черную скатерть. 
- Дааа, - протяжно проскрипела старуха, внимательно рассмотрев свой расклад, - вижу жизнь тебя не баловала. Но только ждет еще испытание впереди. Пройдешь его - будешь на коне, не пройдешь - погибнешь. 
Я не верил во все эти цыганские россказни, гадания и ворожбу. Впрочем, денег у меня все одно не было, взять ей с меня нечего - отчего бы и не послушать мистическую болтовню. К тому же в моей голове начал зреть план о том, не употребить ли мне эту приключившуюся со мной историю на создание романа. Подобно тому как заядлый игрок в любой, даже самый опасный момент думает о ставках и скачках, я в самых неожиданных ситуациях размышлял о своей ненаписанной книге. 

Шутки ради я спросил у гадалки про ее принадлежность к ведьмам и правда ли что у ведьм непременно бывают прислужники из чертей. Старуха ответила, что она всего лишь гадалка и прислуживают ей исключительно ее карты. 
- Ведьмин дар - тяжелая ноша. Да бесы помогают колдунье в ее грязных делах, но вот только расплата за такое страшная. Я не имею дел с дьявольскими отродьями, хоть и выгляжу страшно. Травы, защитные амулеты да гадания — вот все чему я обучена. 
Я подумал о том, что будь у меня возможность прибегнуть пусть даже к самым коварным исчадиям ада что б те помогли мне романом, я незамедлительно бы это сделал. Эту мысль я озвучил и цыганке. 
-Да знаешь ли ты что ждет тебя за такое на том свете? - едва ли не гневно воскликнула она. 
- Я готов стерпеть любые муки. Они явно не будут сильнее чем те, что терзают меня от неудач. Да и к тому же райских врат мне все одно не видать. Так какая уж к черту разница? 
Старуха задумчиво посмотрела на меня. Она нервно теребила конец своей шали, и глядела так, будто бы решала доверить ли мне некую тайну или нет. 
- Есть у меня одно заклинание, - тихо вымолвила цыганка, - призывает духов. Духи эти помогут исполнить любое желание, а взамен заберут рассудок и душу. 
- Согласен, - тут же вскричал я, сам не понимая, что делаю. Я никогда не верил в мистическую чушь, однако в тот самый момент мне отчего то казалось, будто потусторонний мир взаправду существует и заклинание и впрямь может помочь. 
- Да погоди ты, - старуха сердилась на мою нетерпеливость, - слышал ли ты что я сказала? Духи возьмут с тебя с полна еще в этой жизни, не говоря уже о загробной. 
- Пускай, пускай забирают все, лишь бы написать роман, а там уж хоть трава не расти. 

Сам не зная отчего я весьма загорелся идеей применить магию. Все во мне кричало что мой священный долг перед самим собой и литературой воспользоваться этим странным шансом, уготованным мне судьбой. Глаза мои горели, а руки тряслись от нетерпения. Цыганку весьма напугал мой вид. и она вновь с ужасом и недоверием покачала головой. 
- Пропащая ты душа. 
Старуха встала с места и отправилась рыться в каком-то пыльном захламленном шкафу. Там из старой глиняной посудины она извлекла маленький пожелтевший свиток и бросила его мне. 
- Вот. Но смотри. Я тебя предупредила. А теперь ступай отсюда. Ты уже окреп. В моем доме вызывать чертей не позволю. 
Я повиновался ее воле и, зажав в кулак свиток на нетвердых ногах отправился прочь из цыганкиного дома. Выйдя за дверь, я быстро сообразил, что нахожусь в довольно скверном районе, а между тем на город уже спускались сумерки. Впрочем, и сам я выглядел весьма скверно и казался всем окружающим нищим бродягой, с которого нечего взять. Быстрыми, насколько это было возможно в моем состоянии шагами я добрался до комнатушки, которую снимал. В голове моей с ужасом проносились мысли о том, что вот сейчас я сжимаю в руке этот маленький клочок бумаги, в котором заключается мой последний и единственный теперь шанс создать что-то стоящее. А если ничего не выйдет? Если все это бредни и выдумка. Впрочем, что я теряю? Терять было и вправду нечего, кроме разве что рассудка. Да и в нем я не был уверен. 

В комнате было нестерпимо холодно. Пахло застоявшимся табачным дымом и пылью. Впрочем, мне было вовсе не до рассуждений об убогости быта. Едва захлопнув за собой дверь, я повалился на кровать, развернул заветный и свиток и срывающимся голосом прочел странные слова на неведом языке. Это было нечто напоминающее смесь латыни и греческого. Когда я произнес этот текст то ощутил, как нервное мое состояние постепенно отступает и на смену ему приходит спокойная уверенность. Отчего то мне стало казаться что дело и впрямь сделано, и я действительно обеспечил себе нетленный шедевр. Я встал с постели, насвистывая под нос незамысловатый мотив начал варить себе кофе. 
Приближалась ночь. Все мои бумаги, за исключением небольшой пачки ушли на растопку печи. Я достал пару чистых листов, приготовил перо и чернила, уселся за стол и стал ждать. Проходили минуты, затем часы. Где-то на площади пробило три. За окном монотонно барабанил дождь, а вдали изредка лаяли бродячие собаки. Я думал о дожде, о часах, о собаках, но ни одна хоть сколько-нибудь приличная мысль способная родить хотя бы первые пару строк романа так и не посетила мою голову. В отчаянии я чуть было не изорвал последние листы. Но как почему? Неужели это все обман? Впрочем, на что я рассчитывал, наивный дурак. Мне вдруг стало ясно что, доведенный до отчаяния своими неудачами, готовый на что угодно, я стал жертвой собственных надежд. Подумать только. Скажи мне кто-нибудь пару месяцев назад, что я начну верить в мистическую чушь и читать заклинания, я бы рассмеялась в лицо подобному наглецу. Но вот я здесь - Нищий, несчастный, бездарный, как полный идиот бормотал какую-то несусветицу дабы призвать духов! 
Я лежал на кровати, разглядывая трещины на потолке и все, чего мне тогда хотелось - провалиться - в сон ли, в опьянение, в опиумный дурман - не важно. Лишь бы забыться, перестать думать о своей никчемности. 

И я заснул, погрузился в мрачную пучину каких-то кошмаров. То мне виделось как я убегаю по ночным безлюдным улицам от чего-то или кого-то ужасного - плотное черное облако преследовало меня по всюду, куда бы я ни совался. То я внезапно обнаруживал себя на крошечной лодке, дрейфующей среди бушующего океана, чьи волны грозились поглотить ничтожное суденышко. С очередным порывом ветра прямо из бездонной глубины надо мной поднялось нечто, напоминающее гигантского октопуса. Она тянуло ко мне свои черные слизкие щупальца, обвивало ими мое тело, норовило раздавить. Но вот я оказывался на заброшенном кладбище и видел, как за старыми, покрытыми мхом надгробьями скрывается что-то ужасное. Оно словно черный туман ползло ко мне по могилам, рассеивалось и ядовитым газом проникало мне в ноздри. Душило, мучило. 
Я проснулся в холодном поту. Голова гудела и страшно хотелось пить. Мне так и не приснилось ничего, хоть сколько-нибудь вдохновляющего на роман. Я встал с постели, заварил чаю и стал думать, что делать. Говорят некоторые действительно стоящие мысли приходят к нам именно по утрам. Меня вдруг осенило, что все те кошмары, увиденные мною этой ночью, и могут стать частью какого-то большого необычного и пугающего замысла. 
Я вновь уселся за бумагу и в спешном порядке стал записывать все, что помнил из своих сновидений. Удивительно, но сны сохранились в моем сознании весьма детально, вплоть до самых мельчайших подробностей. Рука не поспевала за мыслями, и я остро пожалел, что вынужденно заложил свою пишущую машинку в ломбард. Через несколько часов передо мною лежала довольно толстая пачка листов. Я глядел на нее и чувствовал одновременно удовлетворенность и дикую усталость. Мне вновь захотелось вздремнуть, и я не стал себя сдерживать. 

Так прошла неделя, а потом еще одна. Я спал, погружаясь все глубже и глубже в пучину кошмаров, а проснувшись тщательно конспектировал все увиденное. В конце концов мне удалось написать двадцать рассказов, каждый из которых был пронизан глубинным страхом и ужасом. Но самое удивительное в этом то, что мне было совершенно наплевать на мнения критиков и читателей. Я твердо уверовал в то, что создал шедевр, начал новую веху в литературе, и если современникам не удастся разглядеть мой талант, то уж потомки наверняка оценят творения по достоинству. 
Однако я все-таки решил предложить рукопись паре издателей. Ни на что особо не рассчитывая, полный равнодушия и презрения к окружающим ваш покорный слуга явился к Раевскому, выпускающему журнал "Оракул". Какого же было мое удивление, когда тот едва ли ни с руками оторвал мои рассказы, да еще и заплатил за них весьма приличную сумму, о которой я на тот момент и не мечтал. 
Сказать что я был воодушевлен - ничего не сказать. Я выпорхнул из издательства и благодаря судьбу и свой литературный дар (о цыганке и духах я почти забыл) помчался домой и уселся за написание романа. 
Так начался мой стремительный взлет. Скандальные книги, восторги толпы, зависть, ненависть, восхищение, поклонники и поклонницы у парадных дверей, лучшее шампанское, самые дорогие европейские отели, самые роскошные подарки для женщин. В этом вихре удачи я прожил почти два года - спал с кошмарами, писал книги, развлекался. История с гадалкой вылетела у меня из головы, и я совершенно уверовал в свою гениальность. 
Так продолжалось до октября прошлого года. 

Пока монстры, терзавшие меня во снах, не ворвались в явь.

Рассказ из сборника - https://author.today/work/331839