"Лето в Калинке" - современная проза, мистика, КЛР 16+

Ветер, проклятый, пошёл вон отсюда.

Вя-я-я-у! У-у-у-у-у!

Вот так. Мне только иных миров здесь не хватало. Лезут, лезут из всех щелей. Октаэдры, пирамиды, кубы, пятимерные, семисторонние, хвост их ведает, какие ещё.

Фр-р-р-м.

Прошлое. Настоящее. Будущее. Это люди их делят, а нам, котам, давно уже известно, что всё это одна большая капля, плавающая в большом океане Непостижимого Бытия.

Мы — истинные философы. Иногда даже чересчур, горе от ума, сами понимаете…

…и кто сказал, что люди — это животные?

Мр-р-р. Бить надо того, кто это сказал. И тех, кто вписал в учебники — да, да, читал я их, а вы что подумали? Мр-р-р…

Животные, то есть мы — не люди! И точка. Нечего смешивать божий дар с какой-то там тухлой яичницей. В огороде бузины много, а в Киеве или на Кудыкиной горке дядька давно уже почил.

Лапу надо снова вылизать, вся шерсть слиплась, фи, какой вульгарный вид.

Так, а теперь вторую. И между. И грудку.

Хм. Да. Так определенно лучше.

Вылезаем из нашей дверки во двор, осматриваемся…

Каштан, прыжок на ствол, фиксируемся, лезем вверх. Садимся.

Отлично.

Какой обзор, какая панорама. Глупые человечки, почему они не лазают по деревьям? Хотя да, они же не животные.

Хорошая ночь, далеко видно, прекрасно слышно, мр-р-р.

Мой дедушка Фридрих Маркс, помнится, говорил мне, еще котенку: «Филофей, чадо, внемли гласу мудрости, не причисляй этих двуногих к нам, тварям избранным».

Правда, он так и не удосужился назвать их по-кошачьи, по-нашему. И умер, родной, попав под колеса грузовика с молоком, а я так и не успел у него уточнить. 

Я, скажу вам, пробовал хоть как-то людей классифицировать, да.

Но эти… существа. Вы не поверите, они не поддаются никаким системам оценки. Никаким. Я вам серьезно говорю.

И даже самые лучшие из них, самые поддающиеся дрессировке, из молодняка, как правило, деградируют на глазах.

Вот, казалось бы, Ярик. Столько надежд! Такой многообещающий человечек!

И этот поступок. Вот как бы вы назвали случай, когда ваш подопечный приходит к вам, раскрашенный дикими полосками, загоняет на дерево, потом лезет туда же и требует — да, да, вы не ошиблись, не просит, а именно требует — остричь вам хвост?

У вас нет хвоста? Хм, значит, вы ущербны. Но не расстраивайтесь, это не ваша вина, а природы…

Да, так вот — он потребовал, чтобы я позволил остричь свой роскошный, шикарный, лучший в Калинке хвост.

До вас доходит?

Неимоверное бесстыдство. Такого не случалось даже во времена моего прапрадедушки, а уж они-то были тяжкие, не чета нынешним.

Я хотел возмутиться и легким движением лапы отправить этого детёныша вниз. Но потом вспомнил, что крыльев ему природа не дала, и прыгать он тоже не умеет. Ну, не назовешь же прыжками эти лягушачьи корчи на земле, которые он считает своим великим достижением.

А он все тарахтел и тарахтел, и что-то в интонациях его грубой речи было такое…

Нет, прошу не смейтесь, друзья, я не знаю, почему разрешил ему такое кощунство. Такое глумление над хвостом.

 ***

Потом, уже внизу, он ещё ко мне подлизывался и убеждал пойти с ним, но я был твёрд. Как адамант. Как столп Навуходоносора.

Он и его стая убежали, а я отправился к соседке, потом ушёл по огородам к человеку, от которого вечно пахло кожей и железом. Особенно из-под мышки так пахло, он там носил какую-то штуку противную.

У него в огороде был рай.

Рай для нас, котов — это не облака из сахара с бледными танцорами в перьях, которые чудятся человечкам во сне. Наш рай — это мыши, хомяки, попискивающие в лапах, такие теплые, мягкие, пушистые, такие вкусны…

Простите.

Да, о тамошнем огороде. Я ловил хомяков, пока лапы не заболели.

Но оставлять их не стал. Понимаю, у владельца огорода свои взгляды на это, однако что моё – то моё. Отнес добычу в родной двор и прикопал за задней стенкой сарая.

Я всегда был котом запасливым, и не говорите, что это плохо.

Вдруг завтра появится страшный, вечно поминаемый людьми зверь «кризис». Вот тогда-то и пригодятся мои запасики. Всем — и хозяйке, и её друзьям.

Я не жадный, знаете ли.

Мы, коты, вообще лишены такого чисто человеческого порока, как жадность.

Как и многих других.

Каштан, ночь, луна, облака… Пойду-ка обратно, на крыше посижу.

Ах, Калинка. Моя любовь. Мой мир.

ЧИТАТЬ ВЕСЬ ТЕКСТ ОНЛАЙН