Музыку читаем?
Автор: Юлия Лиморенко«Танцы об архитектуре», конечно, но всё равно занимательно :)
Я сперва не помнила, есть ли у меня вообще что-то написанное о музыке, а потом как вспомнила. Но вообще музыка там не главное, как всегда.
Вот, например, немного репетиции Апокалипсиса:
Орган за её спиной дышал всё мощнее, всё глубже, трубы словно постепенно набирались сил, чтобы запеть по-настоящему. И новая песня их была не спокойным гимном прошедшим славным битвам — это был боевой клич, зовущий на безнадёжный бой, в котором не побеждают, а лишь заступают дорогу злу, чтобы оно запомнило навсегда: ему нет сюда пути. Лучше весь мир сгинет в огненной пучине, чем проиграет это сражение. Лучше бесконечно рушиться в бесконечную бездну, чем знать, что зло захватило ещё одну ступеньку лестницы вверх. Нет надежды, нет радости преодоления, нет азарта битвы — святого, чистого чувства бойцов за правое дело, — есть лишь праведный гнев и ярость, направленная в самое сердце зла. Столбы аккордов и мелодические волны вспыхивали в мозгу нестерпимо яркими огнями: зелёные пели о чистых сердцах, не подвластных страху и отчаянию, синие, как бездна, — о глубоком чувстве дружества и сопричастности, большем, чем родство, чем любовь, — о братстве солдат последней битвы, которым не страшно умереть вместе. Солнечно-красные — о силе праведного гнева, единственной силе, которая созидает, разрушая. Белые — о скором конце страданий, о близкой свободе, янтарные — о выполненном долге, раскалённо-багровые — о неумолимости возмездия, неостановимом движении из хаоса несовершенных, ошибочных дел к первозданной чистоте, откуда берёт начало всякое новое. Чёрные трубы вздыхали голосами вечности — она не была ни жестокой, ни страшной для тех, кто шёл в неё непобеждённым.
Ну там и органист особый, да.
Музыка сфер — довольно странно этот рассказ представлять сольно, без предыдущих, потому что он последний в цикле. Ну хоть так.
И можно ещё с другой стороны — о преображении прямо там, где стоишь:
— Спой, Оксанка, — сказала вдруг баба Зина. Таня вскинулась было: что, зачем? А впрочем, какая разница…
Оксана выпрямилась на табуретке, сложила руки на коленях, закрыла глаза и замерла так. Будто уснула. Ох, нет, не уснула — где-то в широкой оксаниной груди родилось ровное гудение, будто шмель пролетал над лугом в самую жару. Оно выросло, расширилось и вдруг расцвело, как раскрытый бутон, чистым тихим звуком:
Ты река ли, моя реченька,
Ты река ли моя бы…страя…
Течёшь, речка, не колы́хнешься,
На крутой берег не взо…льёшься.
Таня тоже замерла, не шевелилась, всем телом, не одним слухом ловя этот чистый голос, неожиданно прозрачный, как вода в старом колодце. И точно так же от него рождался внутри холодок. Звуки текли насквозь, омывая изнутри, окатывая каждый камешек души. Только бы тянулась, не кончалась эта ледяная нить, только бы подольше…
Жёлтым песком не возму́…тишься.
Отчего же мне возму́титься -
Ни дождя нету, ни ви…хорю.
<…>
Ах, ты, умная девица,
Ах ты, Марья, ты, Михай…ловна,
Что сидишь ты, не улы-ы-ыбнёшься,
Говоришь ты, не усмех…нёшься?
Таня открыла глаза, подняла голову: исчезла колдовская, гипнотическая речка, что-то новое появилось в песне, толкнуло в грудь. Недоброе, тяжкое предчувствие, хотя Таня понятия не имела, о чём поётся дальше.
Реченька — тяжёлый текст, не кокетства ради говорю. Но вроде никто не пожалел пока, что зашёл… а может, пожалел и ушёл молча...
Как-то так.
С добрым утром.