– Плесни ещё грудного молочка, мамаша!
Автор: Алевтина ВараваАнтра смерила мальчонку за барной стойкой оценивающим взглядом. Жилистый и крепкий, он в полный рост едва ли достал бы ей до пупка. Пять лет, от силы шесть. Из ножен на поясе торчит эфес, на шее – ножик с непокрытым лезвием.
– Расплатиться-то сможешь? – насмешливо уточнила она, опираясь о столешницу грудью. Опасный гость собрал себе пьедестал, взгромоздив треногую табуретку на две другие, чтобы сидеть с ней вровень.
Мальчонка ухмыльнулся, закинул руку за спину, сдвинул грязный, горбом топорщащийся плащ. В колбе толстого колдовского стекла клубилась магия, судя по цвету, весьма и весьма концентрированная.
Антра вынула бутыль и налила в стакан мутную водянистую жижу.
– Разбавленное, – констатировал мальчонка, обнажив кривые детские зубы. Средний из них отсутствовал.
– Постояльцы нынче – редкость, – хмыкнула Антра.
– А есть ещё с кем ночку скоротать? – подмигнул пацан. – Окромя тебя, потасканная уж больно, прости за откровенность. Из душевных токма, – на всякий случай уточнил он.
– Стои́т уже, что ли? – искренне поразилась Антра, пропуская мимо ушей оскорбление – сама знала, что тело её уже старое, к тому же для родов непригодное.
– Куда там, – помрачнел мальчик. – Для товарищей интересуюсь. Мало одной на нашу ораву.
– Братова жена брюхатая зело. Не в добрый час вы пожаловали. Повременили бы с пару месяцев, глядишь, девку б ей хорошую в пузе оставили. А то взялась одних пацанов рожать. И у самой оттого крыша едет. Повадилась в сарай к ним шастать, рассказывает что-то. Одного сготовили к именинам отца, так она есть не стала. И глаза с неделю были на мокром месте.
– Моя жена тоже б своего не стала, – пожал плечами мальчик. – Тут дело такое. Да она и не рожала уж лет сто.
– Что, закон отменили, что ли? – удивилась трактирщица.
– Давно, поди. К бездушкову приплоду много переносят. Сильно выходит дешевле.
Антра поморщилась.
– Я тоже не приветствую, – доверительно сообщил мальчик, подавшись вперёд. – Но многим накладно лишний рот на год в семью брать. Сейчас же оно как – хочешь ребёночка от душевной, изволь её в дом пригласить, да корми со своими. А тут и дом не у всякого остался. Вам, выходит, девка нужна, а бездушками брезгуете?
– Нужна, богатырь, ох, нужна! – вздохнула трактирщица. – Сам видишь, – поизносилась я. А у братовой жонки пацаны третий приплод кряду. И мать в том году оплошала.
– А в город что не сходишь, коль дело такое?
– И много там хорошего, в городе том? – прищурилась Антра. – Вон, молоко на губах не обсохло, а знаешь побежал счастья искать незнамо куда.
– Не время сейчас яйца отсиживать, мамаша. Ноги – ходят, руки – держат. – Он осмотрел свои неразвитые члены. – Мужания ждать – в мареве спать.
– Совсем, видно, паршиво стало.
– Ты когда в Мастере́-то была в последний раз?
– Да уж лет с двести носу не кажем.
– И правильно, – почесал он макушку. – У вас тут вон какое хозяйство. Ладно устроились, по-королевски. Давно тут?
– В войну с Пиком поставили трактир, – объяснила Антра. – Ума хватило. Солдаты довольные, за постой нас впрок магией напитали. Ты, небось, тоже захаживал? А то как бы нас нашёл? Или кто из твойных дружков?
– Не помню. Когда оно было. Этих постоялых дворов тогда напрудилась тьма. Только с концом войны все в Мастеру́ перебрались. Расцвет был.
– Был, да сплыл?
– Точно! – хохотнул мальчик. – Что, умные тут все? Предвидели, значит?
– Ну прорва людей скорее огромный запас исчерпает, нежели горстка – большой, – ухмыльнулась Антра. – Ума много не надобно скумекать. Верно, выходит, рассудили.
– Очень верно, матушка, – довольно усмехнулся мальчик. – Жития в Мастере́ совсем не стало. Купол столько раз двигали, что и не упомнишь. На улицах не протолкнуться, а жрать толком нечего. Одних бездушков режут. Вон меня за мешок картошки по горлышку чикнули, – хохотнул он. – Полез красть. Совсем зубы не держались.
– Сейчас тож не держатся, – поддразнила Антра.
– Так молочные не жалко, – и мальчик заливисто присвистнул сквозь прореху.
– С мечом-то так же ладно управляешься? – не впечатлилась собеседница. – Ручонки-то слабенькие, поди, ещё.
– Пока маленький, проворный. Многим нос утру.
– И кому многим, скажи на милость? Далеко путь держите? Не боязно столько магии без толку истоптать? Пик до капли вынесли сколько веков назад.
Антра смотрела ему в глаза, но пальцы её зависли над сигнальным амулетом. Незваный гость мог в любую секунду показать свои настоящие намеренья.
– Говорят, ещё один город есть, – понизив голос, сообщил мальчик, и она сжала пальцы в кулак, отводя руку. – Муравейником зовётся.
– Что за слово такое диковинное? – навострила уши Антра.
– Из последышей, да? – подмигнул мальчишка.
Трактирщица разозлилась.
– Некоторые последыши таким как ты воякам ещё фору дадут! – вспылила она. – Я школу окончила с отличием!
– Не злись, мамаша, – вскинул руки мальчик. – Думаешь, от хорошей жизни с мечом скачем? Выбора нет. Жена дома ждёт да матушка. А в былые времена я книги учёные писал, с самим Мастером работал. Провожал его в последнее странствие.
– Врёшь! – поразилась Антра.
– Да чтоб мне руки отрубило, едва хер вырастит, если неправда! – разгорячился гость и чуть не рухнул со своих табуреток. – А муравьи, – поправив конструкцию и снова устроившись, пояснил он, – это такие на Земле ещё были насекомые мелкие. Они в почве лазы строили, глубоко-глубоко, там ночью жили и запасы хранили, а днём на поверхность выбирались и собирали ресурсы. Вот и город тот, Муравейник, значит, говорят, подземный. Мареву оттого в него сложнее забраться. Тамошние стены свои, выходит, не подвигают, если надобно – а копают вниз. Так, что у каждого дом, какого хочешь размеру. Огородные комнаты здоровенные, где магия заместо света, и там растения и с полу, и с потолку, и из стен торчат. Воздух им аппараты специальные закачивают. Воду во всякий такой дом можно по трубам провести, закрывать да открывать по надобности.
– Это тебе после переноса так сказки любы стали? – съехидничала Антра.
– Может, и сказки, – вздохнул мальчик, умеряя свой пыл. – Где тот город-Муравейник никому неведомо. Как искать его, если на поверхности ничего нету, – кому знать. А у вас тут хозяйство ладное, – блеснул он глазами. – Такое в Мастере́ и само нынче сказкой скажется.
Юный гость недобро улыбнулся и взялся за рукоятку нашейного ножа.
Антра порядком огорчилась. Она почти поверила, что внезапные визитёры и правда думали отдохнуть на постоялом дворе, а потом двинуться дальше. Даже мелькнуло, грешным делом, отправиться в путь с ними…
– Мужиков у вас двое али спрятался кто? Окромя милашки Ольвии да брюхатой, много баб? Что рот разинула, отвечай лучше миром. Баб душевных не обидим, бабы душевные они одно сердцу миле…
Остриё заточенной кирки с размаха вонзилось в голову мальчика, да так, что кусок с кровавыми брызгами угодил Антре промеж грудей и отлетел, едва не расколотив бутыль с грудным молоком бездушков.
Жилистый и поджарый, хотя уже немолодой, отец Антры бросил рукоятку застрявшего в остатках головы оружия и принялся быстро окружать свалившееся с табуретов тельце магическими кристаллами.
– Покончили с остальными? – сплюнула Антра, тряпкой вытирая с лица кровь и противную мозговую кашицу. – Матушка-то понести успела, как думает?
– Время покажет, – Дармод распрямился и глянул недобро исподлобья. – Беда у нас, доча. Разбойники эти окаянные брата твоего порешили.
– Насмерть?! – ахнула Антра и подалась назад.
– Ага. Одна надежда, что жёнка его снова пацаном разрешится. Всё Бабулина генетика окаянная, далась она ей, – причитал Дармод, торопливо поглаживая кристаллы, чтобы успели схватить душу разбойника. – Не дрейфь, малец, – добавил он, окидывая взглядом комнату трактира. – В марево не отправим. Вырастим вас с дружками. Нам в хозяйстве работники очень надобны.
– Да как же мы их потянем всех без помощи Стронция?! – схватилась за голову Антра. – Пять младенцев!
– Придётся с твоим переносом повременить, – согласился Дармод. – А то не вытянем.
– А если девка у Варды? – так и присела трактирщица.
– Шесть младенцев на три с половиной няньки? – рассердился мужик. – Мозгами подумай!
– Так и нет у нас столько, папенька! – совсем вышла из себя Антра. – Три брюхатые в скотнике, и ещё, поди, чтоб не выкинул кто или дохлятину не народил! Головорезов этих можно и так подержать, от них не убудет! А то и за забор!
– Что свирепеешь, дочь? Чай никто не рад брату твоему сопли подтирать. Виноват я, что ли, что он под нож попался? Говорил вам, в марево ту генетику! Надо было им яду в похлёбку с ходу намешать, и недолга. Бабуле пойди расскажи претензии. Да поспеши, у ятровки твоей воды отошли. Знать, быстро разродится. Только б пацан! Но смотри, не ляпни там про Стронция! Силы ей нужны. Ещё помрёт с перепугу, взвоем тут. Но смотри мне! Если девка – в сарай! Не к спеху тебе. Руки нужны. А головорезов пожалей. Души нынче беречь надобно. Ещё тебе жениха доброго вырастим.
– Нужно очень, – сплюнула Антра. – Бошки нам проломят, едва ходить начнут.
– У-у-у, запела. Матери наслушалась? Успели только когда нашептаться, бабы? Давай, ступай споро. Хороши будем перенос профукать. Эх, только б пацан!
Антра пошаркала к двери, утирая ладонями злые слёзы. Отец прав был, но как же обидно! Столько лет ждёт, прям как проклятая. И на тебе. Девку в сарай! Как же.
Нет, девку Антра в сарай не понесёт. Если девка – повременят разбойнички. И так благодарить должны, что их не отправили сразу в марево.
Во дворе трактира на грязной, давно не метёной брусчатке суетилась около трупов двоих верзил крошечная фигурка. Девочка в засаленной рубахе, повязанной в поясе обрывком верёвки, пыталась своими миниатюрными пальчиками совладать с тугой пряжкой ремня пузатого тучного бандита. Она раскраснелась и взмокла от пота. Пыльные волосы прилипли к широкому лбу.
– Ты чего не с Вардой, бабуль?! – опешила Антра. – Воды ж отошли, отец сказал! Где брат?
– Ольвия там, – запыхтела девочка. – Чай за час не разродится. Поспешить надо.
– С чем поспешить? Ты что делаешь, ба? – выпучила глаза Антра.
– Помоги лучше! Мошонки надо им срезать, покуда тёплые.
– Опять со своей генетикой?! Они ж мёртвые!
– Семя достану, заморожу. Живо семя.
– Тьфу, пропасть! Отец есть! Что ты дурью маешься?! Варда рожает, брат без тела!
– Нельзя по кругу друг от дружки, сколько твердить! – рассердилась девочка. – Судьба нам этих иродов послала. Давай, подсоби портки стянуть, видишь, сил не хватает. И ступай помогать матери.
Ругая бабкину генетику на чём свет, Антра всё-таки оголила причинные места покойникам.
– Ну и вони от них! Третий где? – злобно спросила она, когда девочка достала из кармана нож и принялась кромсать бедолаг.
– Того мать оприходовала, пустой. Снести надобно в ледник. Опосля похороним.
– Хоронить их ещё?!
– Душевную людь уважать нужно, – оторвалась от своего безумного занятия крошечная девочка. – Давай, ступай к матери. Перенос провороните.
– Может, ещё девка, – процедила Антра.
– Пацан у ней. Вон пузяка какой до полу. Свезло твоему брату непутёвому. Нашёл когда зевать. Тяжко нам будет, эх, тяжко…
– Травить надо было! – припечатала Антра. – Всё ты со своей генетикой поганой! Ишь, учёная!
Девочка упрямо стиснула губы и проворно срезала у второго разбойника мошонку. Заразы в них, поди, немерено, да всё лучше, чем со своими. Ничего этим дремучим не втолкуешь, даром что ро́дные.
Девочка шлёпнула драгоценную мужскую плоть в ведёрко со льдом, и поспешила в свою лабораторию. Ещё спасибо потом скажут! Сколько твердит: даж бездушки сарайные получше будут для генофонда, а им что в лоб, что по лбу. А всё потому, что уже развитие никудышнее. Даром, поди, жён испокон веку из других семей брали, а то и из соседнего города везли? Триста лет кровь по кругу гоняют, и в ус не дуют. Генетику ругают! Умных развелось… Только и знают уже, что за скотиной ухаживать да огород полоть. А кумекалку включать ленятся. Чай невечный запас магии на постоялом дворе накопили! Ежели сидеть да вырождаться покорно, что спустя тыщёнку лет будет?
Одно имя друиды. Перо в руку не брали по веку. Науку хулят, как блажь какую-то. Думают, бабка из ума повыжила.
А бабка, между прочим, профессор теоретической магии была!
Эх, жалко, что теоретической… На теориях в одиночку далеко не уедешь…
Девочка водрузила драгоценное ведро на свой низенький рабочий столик, который внучек ей сбил на вырост, так, чтобы только ножки выкручивать да на новые менять, когда она подтянется.
И занервничала.
А ну как инфекцию занесла? Надо было обмыть попервости покойничков… Всё Стронциева смерть безвременная в голове перемешала. Если попортится семя, вовек себе не простит. Двести лет никто не хажевал, и ещё столько же не заглянет.
В открытое окошко долетел мучительный вопль Варды.
Заканчивать надобно и идти помогать с родами. Помрёт ещё, чего доброго.
Девочка корила себя почём свет, что не тренировалась на бездушках изымать семя из срезанных яичек. А ведь думала, рассуждала, как родню обмануть, чтобы не друг от дружки! Тогда и метод такой придумала про запас. И почитала о нём, что нашла. Продумала до мелочи, а наловчиться не сподобилась! Да кто ж думал, что судьба пригонит дюжих разбойников?
Вот и пробуй теперь без права на ошибку.
Эх, маг-теоретик! Всё то у неё потому побольше в теории. Привыкла так, пока ещё мир нормальным вокруг был. А теперь спасать мир надо, и как бы не в одиночку, а она всё теории разводит. Вот, дотеоретизировалась.
Ну и воняет же в портках у этих головорезов! Верно инфекций немерено.
Нужно будет на бездушках потренироваться, проверить, как выносят самки от такого семени, не пойдут ли гнилью по живому. Жалко материал, а нужно. И как бы Ольвия чего не подхватила поганого. Занедужит, семья бабку вовсе со свету сживёт за её идеи беспутные.
Хотя в них одно спасение.
Надрывные крики Варды стали громче.
Торопиться надобно.
Мысли не по делу и вопли роженицы очень отвлекали девочку от ответственной незнакомой работы. Некстати подумалось, что отвлекать её теперь постоянно возьмутся. Мужские руки не в срок ушли, теперь и за Стронцием гляди-расти, и хозяйство не потеряй. А ещё разбойников перенесть следует, тож уход надобен какой-никакой, особливо если помощников себе растить, как внучок замечтал, а не ворогов лютых.
Но не всех. Троих перенесть с оказией, но одну душу девочка костьми ляжет, а вытребует себе в пользование. Даже и говорить не станет, на что. Или затюкают, или засмеют, а то, чего доброго, живодёркой объявят.
Но она обязана попробовать.
Как-то же Мастер в своё время очищал их. Значит, это возможно. А всё, что возможно, получится и повторить. Было бы желание.
Девочка замечталась о настоящем чистом младенце, невинном и беспамятном, первом за тысячу лет на Друидии, которого сотворит своими руками и своими мозгами – и чуть не загробила в край драгоценный кожаный мешочек с семенем.
Спасибо, хоть заклинание заморозки отработала да подогнала под нужды задуманного дела.
Эх, маг-теоретик…
Жалко, что ей всего два с половиной года. На себе бы опробовала. Не побоялась бы дряни какой подхватить. Но когда она ещё закровит… Тут никакого терпения не хватит. Так что первого ребёночка от таковского эксперимента рожать Варде. Ну или Ольвии, ежели она сегодня не понесла природным, так сказать, путём. Но и себе девочка семени заморозит. Не станет больше с внуком и правнуком в койке кувыркаться, в эту жизнь точно не станет.
А эта жизнь у неё будет ого-го.
Главное, заиметь душу. Уж не стоит ли её утащить потихоньку, пока все с Вардой носятся, да сказать, что марево засмоктало?..
