История об одной измене, и не только)

Присоединяюсь к флешмобу (давненько я в них не участвовал)) от Шамиля Мусина. https://author.today/post/584458

У меня в романе "Соприкосновение" не совсем о ревности, сексе или романтике, но тоже о любви, и конечно же об измене).

В зале воцарилась необычная для таких мест тишина. Все ждали новой истории. Тавернщик предусмотрительно наполнил кружки. За то время, пока Моро утолял свой голод, в таверне значительно прибавилось посетителей. Игл аж сиял от радости.

— История моя о том, как страсть сгубила человека. Вернее, три страсти разом отправили его прямиком в Аскаш. Звали его Нэд Рыжий и был он из богатой семьи крупного эштинского торговца, — после очередного глотка эля начал рассказывать Моро. — Возможно кто-то из вас даже слышал, а может и встречал торговцев из этой семьи. Ещё прадед начал приумножать их достаток, дед достойно продолжил его дело, а отец значительно преуспел. Если бы не их странное отношение к жизни, а они отчего-то не считали достойное имя стоящим приобретением, то их семья вполне могла бы не только иметь право выбора советников, но и шанс заполучить немного власти. Три дочери и один единственный сын. Его баловали с самого детства. Лишь поэтому именно Нэд унаследовал торговое дело и большой дом. Отец, вслед за дедом, посчитал его амбициозным, алчным и хитрым. Им так хотелось верить в желаемое. Ошиблись они, хоть и торговцы. Он был мужчиной и получил всё. После внезапной смерти отца ошалел от свалившегося на него богатства. До того лишь водил отцовские караваны, исполнял его наказы, был не то, что торговцем, а его слугой. А тут в один день возгордился, рассорился с родными, много тратил и часто ошибался. Мать ненадолго пережила отца. До последнего пыталась вразумить обезумевшего сына, но тот словно с цепи сорвался.

— Вот дурень, — не удержавшись, добавил Игл. — Правильно говорят, что богатство без ума — ладья без рулевого.

Таверна отозвалась одобрительным гулом. Моро спокойно и не торопясь осушил кружку с элем.

— Её звали Аста, — блаженно прикрыв глаза, продолжил он. — Ещё с совсем юных лет заприметил Нэд дочь мельника. Понравилась ему девчонка. Через несколько лет превратилась в прелестную девушку. Тянуло к ней, словно наваждение какое. Едва наметилась рыжая борода, пытался разными способами обратить на себя внимание красавицы. Посмеялась и только. Стерпел, а желание лишь крепло. Другой бы отстал, обозлился, постарался забыть, но не Рыжий. Симпатия вскоре превратилась в страсть, а он считал её любовью. Люди часто путаются. В их понимание всё любовь, а потому и не понять где она есть на самом деле. Любовь ведь она разная бывает. Есть любовь к матери, и там больше уважения, заботы и самопожертвования. Есть любовь к еде, и она про вкус, наслаждение и радость желудка. Любовь к деньгам даёт нам достаток и возможности. Любовь к девушке про интерес, восхищение и желание. Когда любовь превращается в страсть, а того хуже, когда всё с этой страсти и начинается, жди беды. Вместо заботы навязчивость, вместо наслаждения обжорство, вместо достатка алчность, а вместо желания одержимость. Когда дед был жив, они с отцом договорились с другим торговым семейством породниться. Три его сестры так и сделали. Остался лишь Нэд, которому готовили в невесты младшую дочь того же торговца. Свадьба как раз должна была состояться через несколько дней, но смерть отца отсрочила нежеланное для молодого мужчины событие. Он ведь лишь об Асте мечтал, но родители считали, что дочь мельника не пара богачу. Как мог увиливал от союза до самой смерти матери. Схоронили её и совсем скоро пришёл к нему старый торговец. Нэд снова был пьян. Разговор закончился дракой. Слуги едва смогли растащить хозяев.

Пьяниц да дебоширов хватало среди собравшихся, но все, кто с насмешкой, а кто и с укоризной, посмотрели на святого отца. Тот заметил неприятное внимание к своей особе и выкатил из пухлых кулаков парочку дуль. Хрипло рассмеялся и помахал пустой кружкой в сторону одной из служанок. Та быстро прошелестела к нему с кувшином и плеснула пьянице эля. Внимание сидящих за столами мужчин вновь вернулось к Моро. Его кружку наполнил сам тавернщик.

— Прошло ещё много дней прежде чем рыжий торговец узнал о намечающейся свадьбе Асты, — с широкой улыбкой продолжил путешественник. — Пошёл к мельнику и убедил того выдать дочь за богача. Купил предмет своего вожделения. Радостью своей делился со слугами, знакомыми и незнакомыми людьми во всех тавернах Эшта. Кое-как, наобещав невыполнимого, помирился с сёстрами. Свадьбу сыграли всем на зависть, сбережений отцовских не жалко. Мельника родня была в восторге и верила, что дочь теперь будет счастлива. Про её прежнего жениха все позабыли. Гуляли, веселились несколько дней напролёт. В одну из тех ночей, после соблюдения всех обрядов и условностей, торговец уединился с законной женой. Случилось всё быстро и без особого наслаждения. Девушка была холодна и равнодушна. Лишь спустя две ночи Нэд решился повторить близость, но вышло и того хуже. От злости и разочарования был пьян, груб и оставил её в слезах. Самое печальное — они почти не разговаривали с того самого момента, как их союз был освещён в храме светлейшего бога. Растерялся торговец. Заполучив желаемое, любил и ненавидел девушку, сгорая в пламени страсти. Желал быть с ней постоянно рядом, а прикоснувшись, хотел лишь одного — сбежать побыстрее. И ведь многие довольствуются обладанием, а ему подавай взаимность. Глупец.

— Хватает и таких, — с печальным вздохом встрял захмелевший командир городской стражи.

Моро присоединился к осветившей зал ярче фонарей общей улыбке толпы. Весь город, и даже его гости, знал о неразделённой, несчастной любви стража к прелестной дочери магистра.

— Поэтому Нэду потребовалось время для успокоения разыгравшихся чувств, — вернул зал к истории эштинского торговца Моро. — Побыть вдали от Асты, поразмыслить. Отправился он с торговым караваном в Акр. Веселящие и бодрящие напитки, казалось, помогали. Шлюхи и игра в кости возвращали ему привычную уверенность. В итоге оказалось, что он снова истратил больше, чем приобрёл. Махнул рукой, полагая, что сбережений хватит надолго. Спасти, или хотя бы попытаться вразумить дурака уже было некому. Вернулся, а она прежняя. Даже, наверное, похуже стало. Так и продолжилось: постоянно в разъездах, пьяные загулы и траты. Они жили в одном большом доме, но порознь. Вновь рассорился с сёстрами. И года не прошло как ушли оставшиеся без оплаты слуги. Сундучок отцовский с монетами оскудел, многое в доме было продано в счёт долгов. Сам Нэд из вполне себе уважаемого торговца превратился в вечно недовольного пьяницу. Долги росли и уже даже выгодные торговые сделки не поспевали за расходами рыжего глупца. Три страсти медленно, но верно, вели его к гибели. Первая — алчность, вторая — пьянство, третья — одержимость. Причём вторая помогала третьей, а первая до поры до времени потускнела на их фоне. Но не сомневайтесь, она ещё покажет себя во всей красе ближе к концу сей поучительной истории.

— Но разве алчность — это плохая черта? — осмелился перебить рассказчика здоровенный торговец. — Страсть к монетам в крови у каждого почитателя Монка.

— Ты говоришь о любви к монетам, Изи, — терпеливо пояснил Моро. — Страсть — это всегда сродни болезни. Если ставишь монеты выше дружбы, верности, служебного долга, выше родителей и даже богов, то болезнь уже неизлечима.

— Изи частенько нездоровится, но будем надеяться на лучшее, — вызвал настоящий взрыв хохота в зале как бы смущённо уткнувшийся в кружку с элем тавернщик.

— Но вот в один из не прекрасных дней теперь сама управлявшаяся в доме Аста не смогла уже скрыть от мужа свою беременность, — дождался тишины и тут же завладел вниманием слушателей Моро. — Нэд увидел в том божий знак. Впал в эйфорию, перестал напиваться, оставил игру и загулы, опомнился и взялся за ум. Дела быстро пошли в гору. Не успел он растерять торговых связей и наставления предков помогли. Слуг вернуть пока не смог, но часть долгов уплатил. Пошёл виниться к родным, и те простили дурака. Очень старался окружить жену заботой, был добр и терпелив. Она вроде как стала относиться к нему получше. Торговец искренне верил, что ребёнок скрепит их союз по-настоящему, а дальше и чувства у Асты появятся. Воображение разыгралось не на шутку. Представлял себе счастливую семью, смеющихся детей и любовь в прекрасных голубых глазах жены.

— Ребёнок — благословение богов! — скрипнул старый стул под тяжестью жиров святого отца. — Спас значит глупца?!

— Ну почти, — как-то недобро ухмыльнулся путешественник. — Случилось это летом, когда каждой зверушке, букашке, не то что человеку, жить хочется. Вернулся Нэд из очередного похода почти на день раньше положенного. Так уж получилось. Спешил к желанной, носящей под сердцем его ребёнка девушке.

Моро замолчал и сделал пару больших глотков эля. В зале, словно по команде, выпили все и каждый. Хорошо зная рассказчика, терпеливо ждали развязки.

— Не шёл, а бежал из порта к родному дому, — продолжил тот. — Подарков накупил жене… Эх, не бежал, а летел к ней торговец! Летел на крыльях надежды. Страсть свою принимал за любовь. А ведь основа любви счастье любимого человека. Основа же чувств к ней торговца — одержимость. Стремление к собственному счастью и абсолютный эгоизм избалованного богача. И где тут счастье Асты?!

Некоторые размышления рассказчика могли понять лишь немногие из его слушателей. Но они были неотъемлемой частью историй, а потому умничанье путешественника просто пропускали мимо ушей, терпели и помалкивали.

— Чудесный летний вечер превратил его хорошее настроение почти что в счастье, — вернулся к простому повествованию Моро. — Слуги, как вы помните, к ним ещё не вернулись. Вошёл в дом, осмотрелся. В комнатах пусто, а значит она может быть лишь на заднем дворе. Вспомнил, что Аста частенько любила сидеть на скамье в тени деревьев. В такой прекрасный вечер она может быть только там. Задумал тихо и незаметно подкрасться к жене и, закрыв её глаза руками, чтобы она угадала кто это. Подойдя к двери, услышал голоса и, вместо того, чтобы выйти, лишь слегка приоткрыл её. Она была во дворе, но не одна. Подумал, что кто-то из её родных или знакомых зашёл в гости, но одна единственная фраза заставила замереть на месте.