Ваш бокал, графиня. Препубликация 44-й главы.

Дамы играли в пикет. Плевицкой сегодня категорически не везло, она проигрывала и уже довольно много. Всеми силами изображая невозмутимость, примадонна время от времени поглядывала-таки в записи, и тогда лицо её становилось беспомощным и злобным.
Наблюдая за происходящим, Крюденер едва удерживался от смеха. Вчерашняя гимназистка под орех разделывала трёх опытных дам, включая собственную мамашу, – это ли не зрелище?! Собственно, проигрывали все, кроме Лизоньки.
Инга, по обыкновению, витала где-то в облаках; пожилая графиня, хоть и злилась, но делала вид, что рада за дочь, а любоваться взбешенной Плевицкой было одно удовольствие. В эту минуту она напоминала чайник, который вот-вот вскипит. Вскипит и взорвется. Главное – не упустить момент и вовремя снять его с огня.
«Ну надо же! – умилялся Крюденер, мусоля во рту сигару, – И на старуху бывает проруха!»
Из кресла у камина вся комната видна, как на ладони, – реплики, жесты, гримасы, – ни одна деталь мизансцены от взгляда не ускользала.
- Девочки, а кто сдавал? – глядя в карты, Плевицкая вновь поморщилась, – Это же кошмар какой-то!
- Вы, Надежда Леонидовна, – с ехидной улыбкой ответила Лизонька, – Или запамятовали?
Вид у Плевицкой был таким, словно бы она проглотила ежа. Впрочем, в последнее время звезда не часто радовала поклонников своим хорошим настроением, и вид такой имела постоянно, – должно быть, стресс сказывался.
«А ведь ко мне она тоже переменилась, – неожиданно отметил Крюденер, – Как будто я прижмурил того несчастного бомжа!»
Скорее всего, разгадка лежала на поверхности. Плевицкая могла посчитать, что барон недостаточно пылко восхваляет её прелести и таланты. Однако, на всякий случай, ситуацию стоило прояснить.
- Душенька моя, – обратилась графин к Инге, – Вы ведь знакомы с княжной Разумовской? Насколько я помню, она тоже пользуется вашими услугами?
Антонина Петровна могла позволить себе непринуждённую светскую беседу, в отличие от прочих, она несла исключительно репутационные потери, едва ли намереваясь возвращать долг дочери.
- С Разумовской? – Инга встрепенулась, точно бы её разбудили, – Не могу сказать, что регулярно пользуется, но пару раз заходила. Милая девочка…
- Овца напыщенная, – прошипела Лизонька, – Пустышка!
- Лизавета! – вспылила графиня, – Изволь вести себя прилично! Хотя бы на людях! На себя посмотри! Софья Денисовна уж всяко тебе не чета!
- Конечно! Куда уж нам! – парировала Лиза, – Она по городу на «Оке» рассекает, а у меня на метро не всегда хватает!
- Тебе бы пример с неё брать! – не унималась графиня, – А ты!..
- Как же, маменька, вы прикажете брать с неё пример, если у меня, вашими молитвами, денег нет?!
- Начинается, – обречённо проворчал Сухотин из соседнего кресла, – Ну сколько можно-то?! По десять же раз на дню!
- Не извольте беспокоиться, – шепнул Крюденер, доверительно склонившись к полковнику, – Антонина Петровна уже довольно много проигрывает дочери, чтобы затевать скандал. Бог весть, что мы можем подумать…
В ответ Сухотин лишь тяжело вздохнул. Сегодня его будто бы подменили, – пришел взвинченный, беседу поддерживал неохотно, отвечал невпопад, а потом и вовсе уснул в кресле. Хорошо, хоть не храпел, иначе не миновать конфуза.
Пока полковник дремал, его трубка успела потухнуть, и теперь он лихорадочно потрошил её, осыпая табачным пеплом свой дорогой костюм.
- Ишь ты! Машину ей подавай! – продолжала графиня, но уже без прежнего натиска, – Машины, господа, это сущее зло! Исчадия ада! И особливо трамваи!