ФМ поединок

Тут все дуэлятся, смотрю :-) И вполне людей понимаю - сочный яркий фм придуман зачинателем здесь

Но вот у меня, признаться, под требования мало что подходит. А что подходит, так то я пока не хочу выкладывать ) 

Но поучаствовать тоже хочется )
Поэтому - вот вам Каменная Вода 4 часть. 

Для тех, кто читал 1-ю и знает, чем там всё для Ксаны закончилось - пусть это будет своеобразным подарком ) 

Напомню только, что белые храмовницы носят служебную одежду - рясу, пояс и снуд, обшитый боглазами (камни с дырочками) 

Иера остановилась, не дойдя до Граева, и покосилась за спину. 

Ксана откидывала от себя вторую из своих противниц, задушенную снудом… 

- Иди сюда, - прошелестела Ксана: - Гнида… 

И Граев запоздало вспомнил, почему бывшая карга шепелявит – выбили ей зубы в тайных казематах белого храма. И если он правильно ещё помнил рассказ спасённой бедняжки, то эта самая иера Тифа этим и занималась самолично, искренне получая удовольствие от каждодневных истязаний. 

Тифа покосилась вперёд, снова назад. Явно положение меж двух противников её не радовало. 

- Иди, иди, - снова прошипела сквозь тесно сжатые десна Ксана, двигаясь на вражину. – Колодка ты подгузная. Свербещелька грязная. Урыльница подлядова…

Граев усмехнулся. С такими злыми и острыми назвищами-злословиями, пожалуй, Ксана за пояс затыкала и старого байщика Гвора! 

Иера решительно отступила от него и развернулась к Ксане. 

Граев, нервно перебирая в ладони последнюю боевую иглу, взглядом спросил – нужна помощь? Ксана только дёрнула верхней губой, кривясь. Да, её потряхивало, её водило из стороны в сторону от усталости и слабости. Только закончить это дело она намеревалась сама. И без помощи. 

Граев пожал плечами и не стал спорить. И тут же почуял, как самого повело от слабости. Шагнул к краю крыльца и привалился к опорному столбу, смотря на белых девок. 

Храмовницы ещё и схлестнуться не успели. Всё стояли, глядя друг на друга и терзая оружие в кулаках. У одной – тесак. У другой – только снуд. 

Но, право слово, если Небо Сварга вдруг окажется не сильно расторопно в этот момент, то своим рукам Граев ещё доверял и метнуть боевую иглу был готов в любой момент. 

Они схлестнулись, будто две шакалицы, делящие добычу. 

Иера с мечом оказалась неискусна, но сильна, быстра и вынослива. Да и не утомлена, как противница. Атаки её были стремительны и, хоть, подчас нелепы, однако попадись под такую – наверняка, не то что мясо – кость разрубит! Потому Ксана и не торопилась вперёд, давая вражине источиться в диких выпадах. А сама всё уворачивалась, уклонялась, раскручивая снуд и внимательно следя за противницей.

А Тифа ждала, что Ксана замедлиться, споткнётся, упадёт. Было видно, что опальную белую шатает от слабости, от того и несложным, видно, казалось Тифе загнать её до срыва дыхания и ошибки…

Долго так продолжаться и не могло. 

В какой-то миг Тифа поспешила шагнуть, махая тесаком. 

А Ксана успела. 

Граев даже прищёлкнул языком, видя, как тяжёлый снуд, грохоча камнями, вбивается в плечо и локоть оружной руки, мгновенно отсушивая её. Он сам хорошо представлял, что сейчас ощущала иера. Когда эдак с маху припечатывает камнями по узлам жил, то руку будто тысячи муравьёв облепляют своими жалами, а мышцы становятся как кисель. И тяжело заставить себя действовать дальше! Потому и не мудрено, что Тифа, шипя сквозь зубы, попыталась снова набрать дистанцию и перехватить тесак в другую руку. Куда там! Ксана так долго ждала этого момента, что упустить не смела! 

Она ударила снова – уже свободной рукой. И снова снудом – целя в голову, в шею, в плечи. Отсушивая, оглушая, заставляя пятиться и терять волю к победе. 

И тесак зазвенел на камнях, выпав из отбитой руки. 

А Ксана лупила, как молот на водной тяге – быстро, тяжело и размеренно. Беспощадно. И когда иера, забрызгивая кровью, зашаталась – размашисто влепила ей снудом по лицу. 

Тифа рухнула, подминая собой куст дикой розы… 

Он думал, что Ксана добьёт сразу и пойдёт с ним в дом – было чем ещё заняться! 

Но Ксана вместо того, взяла иеру за стопы и оттянула из кустов. Перевернула на спину. Свела на животе ей руки и, стянув из пояса храмовницы кожаный шнур, связала запястья. 

Граев даже обрадовался – есть свидетель, можно будет учинить расспрос. И тут же сам себя оборвал – какой там расспрос! Белые девки, судя по сумасшедшему бесстрашию, попросту поддурманены были. А таким обычно ставят хотя бы один замочек, самый простой, но самый действенный! И, значит, иера до допроса вовсе не доживёт – сердце остановится сразу, как вопросы задавать начнёшь. 

Ксана быстро нажимала точки на теле святешницы, принуждая сознание вернуться. И добилась своего – Тифа застонала и выгнулась. И тут же замерла, смотря на победительницу с осознанием положения. 

Ксана обернулась. 

- Отвернись! – прошепелявила она, обдав Граева прожигающим взглядом. Сумасшедшим, лютым.

Граев мгновение помедлил, и отвёл глаза. Пожалуй, вон тот дальний куст цветущей вишни как раз достаточно хорош, чтобы в этот момент разглядывать его… 

Он смотрел, как лёгкий ветерок трогает белые бутоны, как ласкают мелкие цветы бархатные брюшки пчёл, как серая пташка-славка носится между кустов, стремительно ища поживы или обломанных веточек, годных для гнезда. И старался не вслушиваться в то, что происходило совсем рядом, в нескольких шагах от него, на его, старшего храмовника, земле… 

Ксана, судя по звукам, заткнула ладонью рот Тифе. Но спасти слух от истошного, жуткого заглушенного воя это не могло… А потом раздалось журчание и полу-плач, полу-стон. И снова утробный вой сквозь стиснутый рот. 

Внезапно – тяжкий вздох. 

И тишина. 

- Теперь можно смотреть? – поинтересовался он. 

Ксана подошла к нему и тяжело привалилась плечом к другой стороне столба веранды. 

- Это для тебя, - с трудом отдыхиваясь, прошепелявила она. – Когда не видишь – проще жить. Если увидел – сложно себя потом прощать… 

Он обернулся и посмотрел на бывшую каргу. 

Ксана стояла, тяжело дыша и дрожа от переутомления, и равнодушно вытирала руки о снуд. Старательно обтирала пальцы и морщилась, когда на местах бывших ногтей, где обнажённая мякоть горела красным от воспаления, оказывалось больно стирать кровь. 

Глянул дальше. 

Тафи лежала мёртвой. Изувеченная голова её покоилась в луже крови и мочи. 

 - Я – красный, - мягко сказал Граев. – Мне себя что прощай, что не прощай… 

Вот такой вот поединок. Вот такая месть ) В духе белых храмовниц Самры. 

Всем - удачи и ЗДОРОВЬЯ!