Мнение о "Символ веры" Игорь Николаев, Алиса Климова
Автор: ЛехаФранкоцентричный мир. Примерно 30е.
Если одной фразой про что книга… про то как жизнь обрывает с человека все наносное. Оставляя, то единственное что составляет его суть. И то, что останется, может оказаться сюрпризом и для самого человека.
А в придачу очень интересный и проработанный мир. Живые герои, в том числе и второго плана. Захватывающий сюжет.
А да чуть не забыл ;-) отличный язык.
Купить здесь http://shop.cruzworlds.ru/?a=book&id=529
Не купить - не маленькие сами найдете. Но крузворд совсем несложен, а 150 рублей не сильно большие деньги.
Книга же того безусловно стоит.
Цитаты:
Восемнадцатый покачнулся, с трудом оперся о стену вагона, оставляя на изысканных шелковых обоях кровавые следы. Его тоже зацепило, но куда серьезнее. Командир группы быстро перезарядил «Смит-Вессон», все еще истекающий пороховым дымком.
- Сможешь дальше? – коротко спросил он у раненого. Тот молча качнул головой, силы стремительно покидали восемнадцатого, он уже не мог стоять и осел на пол, вытянув ноги в проход.
- Сам? – коротко уточнил командир. Раненый снова кивнул, поднял пистолет в дрожащей руке. Когда хлопнул одинокий выстрел, никто не оглянулся и не посмотрел на товарища. Мертвым не нужно сострадание или участие, а живых поджидала самая главная часть работы.
Чтобы собрать всех детей в одном вагоне потребовалось всего две минуты. Никто не пытался спрятаться, сбежать или как-либо помешать захватчикам. Похищения являлись частью профессионального риска всех «погонщиков прогресса», независимо от возраста. Поэтому каждый ребенок в поезде был соответствующим образом подготовлен и выучен. Никакого сопротивления, никаких прямых взглядов и обращений к бандитам. Полное, беспрекословное исполнение их приказов, покорность и терпение. Главное – сохранить драгоценные жизни и здоровье будущих повелителей мира. За них заплатят выкуп, вернут домой, а дальше проблему станут решать каратели корпоративной полиции, пинкертоны и частные армии.
Взгляд девятнадцатого зацепился за ярко-розовое пятно – та самая девчонка, которую сопровождала рыжая телохранительница. Ребенок, как и все остальные, стоял на коленях, высоко подняв руки. Неожиданно для самого себя бывший стюард наклонился и посмотрел ей прямо в глаза. Огромные, бездонные глаза василькового цвета, без единой слезинки.
От этого ему почему-то полегчало.
- Нам не нужны оправдания и прощение, - спокойно, холодно произнес командир, и строки «Литании ненависти» прозвучали особенно зловеще среди роскоши ExpressZug. – Вы высоки, но есть те, кто выше.
- Вы сильны, но есть те, кто сильнее, - продолжил девятнадцатый, крепче сжимая рукоять пистолета.
- Надежда – солнце для мертвых. Живые не надеются, они берут судьбу в свои руки, - вновь принял эстафету командир.
- Неприступны башни, в которых вы скрываетесь, высоки и крепки стены их. Но есть двери, - вымолвил финальную строку стюард.
- Ваши судьи войдут без зова.
Солнце почти закатилось за горизонт. Вечер набросил серо-синий полог на снежный лес и поезд, скользящий среди заснеженных деревьев, как игрушка на серебряной нити. Ни единого звука не проникало наружу, через прочные стенки, лишь мягко светились окна вагонов, в которых мелькали частые яркие вспышки.
Выстрел. Пуля засела в побитой и исцарапанной панели на стене. Похоже, стреляли просто так, чтобы подстегнуть и попугать жертву. Снова заработал пулемет, на сей раз не заливая витринный проем свинцовым потоком, а короткими отсечками в три-четыре пули. Так прикрывают подбирающегося подрывника, стараясь не подстрелить дружественным огнем.
- Они сейчас закидают! Гранаты! - голос китайца ощутимо дрогнул, кажется он ступил на грань, за которой уже поджидали истерика с паническим срывом. Родригес лишь презрительно хмыкнула.
- Кирнан, покажи нам искусство, - сказал фюрер. - Иначе все здесь останемся.
Максвелл усмехнулся. Со странной мягкостью, как будто разговор шел не о жизни и смерти в разгромленной лавке, под прицелом вражеских стволов, а о призовом выстреле.
- Пулеметчик? - вопрос был излишен в силу его бессмысленности, однако Кирнан любил точность в работе.
- Снайпер, - ответил Хольг и добавил, шестым чувством поняв, что сейчас важно каждое слово. - Это возможно их главарь. Убей его - и попробуем добежать до мотрисы, - фюрер еще раз глянул на часы. - У нас минут десять.
Несказанное повисло в воздухе очевидным для всех знанием. Для всех, кроме Боскэ, разумеется. Китайцы и прочие азиаты могут быть хорошими солдатами. Да что там - и есть, чему доказательством трупы на окровавленном полу. Однако они не воюют без офицеров. Хочешь разогнать китайский отряд, как, впрочем, и негритянский - убей командира.
Если фюрер прав, то удачный выстрел возможно выиграет ганзе несколько минут или хотя бы мгновений, чтобы вырваться из ловушки. Если нет... это уже не имеет значения. Все равно погибнут все.
- Пуля на пулю, - осклабился Кирнан, крепче сжимая карабинчик. Оружие в его руках смотрелось карликовой пародией на реальное оружие. Особенно по сравнению с ужасающей эффективностью неведомого стрелка на башне.
Максвелл не то легко пнул, не то сильно толкнул носком ботинка монаха.
- А что, поп, скажи что-нибудь красивое, божественное. У тебя хорошо получается.
Гильермо смотрел на него снизу-вверх, мертвым, остановившимся взглядом на зеленоватом лице. На мгновение англичанину даже показалось, что монах отдал концы после таких переживаний. Но Леон был жив и в здравом рассудке. Он прошептал, кривя губы, словно от сильной боли, немыслимым усилием превозмогая ледяной ужас, сковавший члены и уста.
- Господь - Пастырь наш. Если пойдем долиною смертной тени, не убоимся зла, потому что Он с нами.
Неизвестно, слова Боскэ были тому причиной или какие-то личные мысли Кирнана, но лицо рыжего англичанина разгладилось, стало почти безмятежным. Теперь Максвелла было очень легко представить в твидовом пиджаке и кепке среди зеленых лугов родины. А старая армейская куртка наоборот, повисла на широких плечах, как на пугале.
- Каждому стрелку суждено сделать выстрел. Палить он может хоть каждый божий день, но по-настоящему человек стреляет лишь единожды, - произнес Кирнан, так, словно говорил с кем-то бесконечно далеким. - Мне - не доводилось. Пока ты не загнал нас сюда.
- Мы же сейчас умрем! - взмолился Хольг, всей шкурой чувствуя, как невидимый гранатометчик уже взялся за кольцо. Китаец Чжу тихонько и надрывно завыл, все так же не меняя позы, скрючившись, как молящийся грешник под ударами. Родригес закрыла глаза, молча шевеля губами, будто в молитве.
- Смотри на меня, командир, - с холодной жесткостью приказал рыжий стрелок. - Смотри на мой настоящий выстрел.
И Максвелл Кирнан шагнул из укрытия, прижимая к плечу деревянный приклад маленького смешного ружьишка.
- Тупая черная обезьяна, - проскрипел Кот.
- А ведь он прав, - вдруг сказал фюрер.
- Командир, у нас троих уже недочет, - морщась выговорил пулеметчик. - Мне башку подломили, узкоглазому отстрелили кусок жопы. И не отстанут. Тут большие люди интерес имеют. Мы для них что гильзы - смел в сторонку и забыл.
Кот перевел дух. Хольг молча ждал.
- Ты все верно хотел, кончить его здесь и кинуть жмура. Пусть там сами разбираются, - уговаривал пулеметчик.
- Друг, ты прав... - выговорил фюрер, подбирая слова, как будто не спорил, а размышлял вслух. - Только до конца не додумал. Тут интерес больших людей. И с нами никто не торговался, сразу открыли огонь. Смекаешь? Заказ был не только на попа. На всех, кто был с ним. Бросим мы его здесь или нет, даже если подарим в белой ленточке - нас все равно поубивают. Всех.
Кот шепотом выругался, щурясь и сжимая кулаки. На глазах у него выступили слезы, однако определенно не от сентиментальности. Скорее от боли, помноженной на злость.
- Падаль, - с чувством выдохнул пулеметчик, глядя на Леона, как солдат на вошь. - Чтоб ты сдох.
- Он не виноват, - тихо сказала Родригес. - Посмотри на него. Обычный сельский священник. Он же как щенок, ни жизни, ни крови не видел.
- А ты это Рыжему скажи. Или Мунису, - злобно выпалил украинец. - На них и жизни, и крови хватило. Так хватило, что не унесли!
Кот обернулся к Хольгу.
- Правильно Рыжий говорил, ты нас ...
Пулеметчик осекся.
- Ну, давай, говори, - нехорошо прищурился фюрер.
Кот посмотрел на командира, затем на его спутницу, оценивая, чью сторону она примет, случись что.
- Да ничего, - махнул он рукой. - Ничего...
- Дайте подумать пару минут, - негромко сказал, почти попросил Хольг. И только сейчас обратил внимание, что часы на руке треснули, остановившись.
Фюрер отошел в сторонку, снимая с запястья цепочку. Было темно и жарко. Сеть узкоколеек привязывалась не к пассажирам, а водокачкам, поэтому станций как таковых не предусматривала. Просто имелись места (обычно у населенных пунктов, но не обязательно), где можно было вскочить на притормозившую платформу, а затем так же покинуть ее. Так что сейчас выбитая почти на треть ганза стояла, по сути, в чистом поле, недалеко от перекрестка автомобильных дорог. Только будка, похожая на кассирскую, рядом с двумя нитями рельс, и больше ничего.
Гильермо сидел в стороне, прямо на земле, понуро склонив голову. Несмотря на всю злость, Хольгу пришлось признать, что святоша очень неплохо держится для человека, которого выкинули на обочину жизни и весьма методично пытались убить. Чжу то ли заснул, то ли потерял сознание. Кот злился и ходил. Родригес смотрела на монаха. А негр вообще потерялся в полутьме.
Неподалеку жили люди, там горело электричество и громко вопил радиоприемник, однако идти в ту сторону никто не спешил.
Хольг снял, наконец, часы и грустно посмотрел на сплющенный кругляш с погнутыми стрелками. Было такое чувство, что вместе с часами сломалась и вся жизнь. Фюрер подкинул необратимо испорченную вещь на ладони и, повинуясь внезапному порыву, с размаху швырнул ее в темноту.
Родригес чуть вздрогнула, когда Хольг вернулся, решительный и суровый. Его осунувшееся лицо как будто прикрыли серой пыльной паутиной, хромота усилилась, но глаза пылали болезненным, яростным огнем.
- Значит так... - Хольг осклабился в жутковатой ухмылке, где не было ни капли веселья. - Кто не хочет проблем, может уходить. Деньги у нас еще остались, рассчитаемся прямо здесь. А кто со мной...
Он снова безрадостно улыбнулся, темный провал рта открылся, словно вампирская пасть.
- Нас убьют, если найдут. Убьют, если мы его вернем загонщикам. В общем убьют в любом случае. А вот если доставим по адресу, тем, кому звонил тот лысый... Возможно, поймаем удачу. Настоящую, какая выпадает только раз.
- Удачу, - пробормотал Кот. - Как Рыжий, да... Пулю в лоб.
- А ты что, бессмертный? - отбил выпад фюрер. - Мы так и живем, с оружием в руках. Мунис поймал пулю, Кирнан тоже. Так они могли их словить в любой другой день. Сегодня, завтра, через год.
Хольг подступил вплотную к пулеметчику.
- Это круг, из него не выбраться, если у тебя нет больших денег и сильных друзей. Доставим попа по адресу - можем получить и то, и другое. А пули... они нас везде ждут. Я рискну. Ты - как хочешь.
Кот тяжело, прерывисто вздохнул, пощупал повязку, которая пошла темными пятнами. Ничего не сказал, чуть склонив голову, словно признавая справедливость услышанного. Тихонько застучала жесть - девушка достала маленькую флягу, открутила крышку и протянула раненому. Пулеметчик все так же молча принял и благодарно кивнул.
- Эй ... отче, - щелкнул пальцами фюрер. - Сюда подойди. А теперь рассказывай. Все с самого начала.
Цитаты как обычно. Так чтоб не спойлерить, но и (по возможности) дать представление о книге.