Субботний отрывок: выпуск 67

Сбоку противно хрустнуло — кто-то, пока невидимый, неловко наступил на россыпь мелких камней под ногами. Юэминь дёрнулась всем телом, пытаясь уклониться, но всё равно не успела — перед глазами вспыхнуло так, словно падающая звезда с небес сорвалась. И… сознание поглотила тьма.

В себя её привёл сквозняк, вкрадчиво играющий мелкими волосками на виске. Юэминь прислушалась к ощущениям и звукам вокруг, не спеша открывать глаза.

Чужие ладони безо всякого стыда шарили вдоль тела: одна нога, вторая, теперь пояс… Потом незнакомец принялся за руки, и его привлёк серебряный браслет. Охватив Коготь тьмы крепкими пальцами, он потянул его, пытаясь стащить с запястья.

Юэминь мысленно посмеялась: оружие стражей Авичи, подаренное У Шусянем, никогда не покинет хозяина без его воли! Приоткрыв один глаз, она обнаружила нависшее над собой лицо и без замаха влепила наглецу хлёсткую пощёчину. В ответ раздался короткий вскрик.

Воспользовавшись чужим замешательством, Юэминь села и хорошенько отходила напавшего на неё кулаками.

— Цзецзе… цзецзе… не бей! — взмолился тот. — Я был неправ…

Услыхав растерянный голос, она порылась за поясом, вынула хочжэцзы, сняла колпачок и подула внутрь, разжигая огонь. А затем подняла над головой.

хочжэцзы — трубка, набитая свёрнутой бумагой, пропитанной горючей смесью, где она слабо тлеет на протяжении долгого времени

Жёлтый свет выхватил из тьмы худое лицо мальчика лет пятнадцати, обильно испачканное кровью — видимо, все удары попали в цель. Он прикрывался, выставляя перед собой дрожащие руки, то и дело повторяя:

— Неправ… неправ… я был неправ…

Юэминь стало не по себе. Она успела разглядеть чужую одежду: прохудившаяся в нескольких местах верхняя рубашка свободно свисала на такие же ветхие штаны. А обуви у мальчика и вовсе не было — почерневшие от пыли ступни торчали наружу, напоминая старые ходули.

Городской попрошайка?

— Что тебе нужно? — строго спросила она.

Мальчик не ответил. Зато в животе у него жалобно заурчало.

— Ладно… — она поднялась первой и, отряхнув шэньи от пыли, протянула руку. — Пойдём со мной.

— В управу отведёшь? — мальчик сам вскочил на ноги и попятился.

— Нет! — возразила Юэминь, гладя вскочившую на лбу шишку. — Ты меня ударил — верно? Значит, теперь расплатиться нужно. Будешь помогать в аптеке.

Мальчик пугливо отпихнул валяющуюся у ног палку, стоило ему услышать слово «ударил».

— А в управу не отведёшь? — повторил он, с надеждой вглядываясь ей в лицо.

— Будешь хорошо помогать, даже кормить стану и одевать. Согласен?

— Угу… — после некоторых раздумий ответил он.

— Хорошо. Как тебя зовут?

— Юн…

Юэминь протянула мальчику шелковый платок. Тот послушно вытер окровавленный нос и попытался вернуть платок, но она покачала головой и вложила расшитый кусок шёлка ему в рукав.

— Оставь себе, — после чего добавила, всё ещё чувствуя перед ним вину: — Я… не со злого умысла… Испугалась, понимаешь? Нельзя нападать на людей, подстерегая тех в переулках!

— Прости, цзецзе… — Юн походил на несчастного щенка, по случайности укусившего руку хозяина.

Юэминь ободряюще похлопала его по плечу.

— Хорошо! На том и порешим. Ты ударил, я ответила, но переусердствовала. Расплачусь с тобой кровом над головой. Всё справедливо.