Картины старых мастеров ч.4 пост-26

   ...Если прежде память Клеопатры Львовны,в силу древнего возраста,все больше приобретала характер  вспышек,хаотично пульсирующего характера,то теперь ее воспоминания стали выстраиваться четко по росту,строго в соответствии с календарем прожитых дней и лет.
И если тогда она чувствовала себя в этих воспоминаниях в самой гуще событий,и их непосредственной участницей,то теперь появилась некоторая отстраненность.
Так,как будто она видела сама себя со стороны.

Шепот стен был ее давним собеседником.
"16 декабря на собрании Общества покровительства животным было решено обратиться к градоначальнику с жалобой на действия полицейского пристава.
Пристав и раньше доставлял неприятности обществу, а именно игнорировал его.
Без составления полицейского протокола резолюции общества недействительны.
Последняя капля переполнила чашу терпения: покровителям животных было отказано в составлении резолюции по поводу гуся, который содержится между рамами на Гороховой и мерзнет.

Нуждается ли в покровительстве и тепле гусь, который приговорен к смерти?
Оказалось, что страдающий гусь — это муляж, приводимый в движение при помощи веревочки. Его выставил в витрине для завлечения покупателей сапожник.
Какая-то дама, приняв гуся за живого, сначала ворвалась в магазин с гневными упреками, а потом, несмотря на объяснение хозяина, пошла в Общество покровительства животным.
Гуся все-таки убрали.
Хозяин сделал это добровольно, т. к. гусь — плохая реклама сапожных изделий."

Неизвестный малыш, изредка приходивший к ней раньше, стал являться чаще.
Его черты обрели почти осязаемую четкость,и стало ясно, что это не просто отвлеченное златокудрое создание,а ее собственный сын,Егорка, которого она родила здесь,в этой квартире номер тринадцать,в разгар первой блокадной весны.
Но теперь его сменило еще одно детское лицо.
Образ, заставлявший каждый раз ее инстинктивно содрогнуться и зажмуриться, который, как казалось,ей удалось бесследно стереть из памяти навсегда!

Это было лицо того мальчика-подростка, что подошел к ней тогда, на Лиговке!
Теперь тот жаркий день лета 29-го, засевший глубоко под слоями многолетних переживаний, вдруг резкой болью напомнил о себе, как стеклянный осколок под кожей.
Она шла, укрывшись под кружевным зонтиком от палящего солнца, в галантерею, одну из немногих,где после прикрытия большевиками НЭПа, еще был неплохой выбор приличного дамского белья.

Всплыла картинка ее отражения в зеркальной витрине, где она себе очень понравилась.
Варя всегда старалась наряжать ее по последней моде.
Открытые туфли лодочки на маленьком каблучке.
Белые гольфы.
Свободная блузка с открытым матросским воротником-галстуком падала на светлую юбку-плиссе, открывавшую ноги, чуть ниже колена.
Солнечный свет, пробиваясь сквозь кружева зонтика,ложился на перламутр ее кожи, заставляя светиться изнутри.

Такой красивой и восхитительно молодой, она себя больше не помнила!
Сейчас,со стороны,она была очень похожа картину К.Брюллова "Неапольский полдень",с той лишь только разницей,что она была тогда ещё обворожительнее!
Свою девичью золотистую косу она подвязала на затылке большим затейливым бантом.
В горле сразу запершило, и она закашлялась в судорожном спазме.
Как тогда...