Понедельничная отсылка

К "отсылочному" флэшмобу от Руслана Бирюшева.

Есть у меня в "Дочери Хранительницы не эпизод, а целая сюжетная линия, которую с полным правом можно считать отсылкой.

Рассказываю.

Я заимствовал у Владимира Коваленко главным образом мир, населяя его своими собственными персонажами и оставляя для его героев, как правило, лишь эпизодические появления. Но была у меня и пара исключений, когда, наоборот, эпизодический персонаж "Камбрийского цикла" становился в моем "Апокрифе" очень важным.

Во-первых, это Робин Добрый Малый -- у Коваленко, загадочный мошенник, имеющий репутацию полуфэйри.

Во-вторых, это Мэйрион-озерная, "Жанна Д'Арк" думнонской "реконкисты" и несчастливая "соперница" Немайн, так и не сумевшая завоевать сердце влюбленного в Немайн рыцаря Кэррадока.

У Коваленко Робин и Мэйрион-озерная существуют параллельно, никак не взаимодействуя и даже не пересекаясь друг с другом. У меня они становятся супружеской парой -- при весьма драматических обстоятельствах.

А Робин впервые увидел Мэйрион только в Кер-Сиди, вскоре после победы. И получилась их встреча совсем неожиданной и совсем неправильной. Это потом уже узнал он, что́ произошло в тот день на праздничном пиру. Что Неметона спросила тогда у Мэйрион, какую награду она желала бы, а та в ответ потребовала вернуть ей Кэррадока. Что леди Хранительница развела руками и сказала, что не в ее власти возвращать к жизни погибших. Что белая как полотно Мэйрион крикнула Неметоне: «Погубительница!», что швырнула ей в лицо монетку с просверленной дырочкой — давнюю награду за заслуги в войне с Хвикке. Что к Мэйрион-озерной, к героине Думнонии, бросились охранники с обнаженными клинками. Что Неметона, вспыхнувшая лиловым, как вересковый цвет, остановила охрану, не допустила кровопролития, но велела вывести Мэйрион вон из зала...

А тогда Робин увидел лишь странно бледную девушку, с отрешенным лицом шедшую в сторону свинцово-серой, покрытой мелкой рябью волн Туи. Девушка добрела до берега — да так, как была, в нарядном праздничном платье, и ступила прямо в реку, и пошла дальше, забираясь всё глубже и глубже. В какой-то миг платье девушки вздулось пузырем, она неловко взмахнула руками... Тут-то Робин, наконец понявший происходившее, и бросился следом.

Когда он выволок девушку на берег, та была без сознания. А когда пришла в себя — недоуменно, даже разочарованно посмотрела на склонившегося над ней Робина и тут же отвернулась, устремила неподвижный взгляд куда-то вдаль.

А Робин рассматривал ее и удивлялся. Удивлялся и восхищался не виданной прежде красотой. Большие синие глаза, золотистый оттенок коротко остриженных светло-русых волос, чуть заостренные, хоть и человеческие, не как у Неметоны, уши — всё кричало Робину: у девушки в роду, как и у него у самого, был кто-то из волшебного народа! И сердце его сжималось и таяло от вспыхнувшей в нем непривычной нежности к загадочной, но явно очень несчастной незнакомке.

Потом девушка равнодушно соглашалась на всё, что бы Робин ей ни предлагал. Протянул ей удачно нашедшееся в суме яблоко — та покорно съела его, недоуменно повертела оставшийся огрызок в руках, словно впервые увидела — и отдала Робину. Взял за руку, повел в свое временное пристанище — безучастно поплелась за ним следом. И так же равнодушно кивнула, когда Робин, удивляясь себе, вдруг предложил ей стать его женой.

Увы, счастливым их брак так и не стал -- хотя и продлился много лет, хотя в нем и родился их сын Родри, ставший одним из главных героев "Большого путешествия"... Но потом, уже после гибели Робина и Мэйрион родилась легенда, в которой нашлось место и их большой любви -- любви, которая в действительности, увы, никогда не была взаимной.

А теперь пояснение.

Здесь присутствует отсылка к английским балладам о других Робине и его возлюбленной -- о Робине Гуде и деве Мариан. Мне кажется, что представлять Робина Гуда все-таки излишне. Что же касается девы Мариан -- позволю себе сослаться на соответствующую статью в Википедии.