Больше никакого секса!

Я то и дело натыкаюсь в интернетах на бумерское нытьё (если бумер не ноет, проверьте его пульс): «молодёжь теряет интерес к сексу, спасайте человечество!». Ага, ага, а ещё потеряли интерес к еде, сну, только тискают виртуальных котиков! Это же вы, мрази, накрутили ублюдочную цензуру и скрепы, так что люди стараются ничего личного не выносить в паблик. Чтобы не предъявили домогательство и пропаганду чего-то там…

Злой рай

Вот уже десять лет хайпожорные журнашлюхи (зачёркнуто) публицисты и эксперты бьют тревогу: молодёжь по всему миру забила на секс.

Вот так. Тысячи лет молодёжь бесила старшее поколение неуёмным распутством, и вдруг — всё.

Сейчас объясню, почему заплачки про эпидемию молодёжной асексуальности — просто дешёвое хайпожорство.

Якобы согласно опросам за последние двадцать (тридцать, пятьдесят) лет на сколько-то процентов выросла доля тинейджеров (вариант — молодых людей от 18 до 24/34/44 лет…), который занимаются сексом меньше, чем раз в неделю, (раз в месяц, раз в год, меньше, чем ноль раз за всю свою никчёмную жизнь).  Ещё немного — и новые поколения придётся зачинать в пробирках… Вообще-то опрос — не самый объективный метод исследования. Но об этом потом. А чем объясняют, точнее, пытаются объяснить надуманное целомудренное поветрие?

Одни пытаются играть в наукообразность и ссылаются на «плохую экологию», микрочастицы пластика, жёсткие излучения и т. д. Тут не поспоришь: среда обитания действительно загрязняется. Но при этом люди живут лучше — и в цивилизованных странах, и в «народно-демократических» помойках четвёртого мира. Еда стала более богатой и разнообразной, работа — менее изнурительной, медицина — более эффективной.

Медицину, кстати, тоже обвиняют в эпидемии ювенильного целибата. Из-за проклятых врачей прекратился святой естественный отбор, и вот теперь мы выхаживаем унтерменшей с низкой половой конституцией, вместо того, чтобы сбрасывать хиляков со скалы в биореактор.

При этом забывается, что медицина не только спасает обречённых эволюцией, купируя симптомы врождённых и хронических заболеваний. Она ещё и обогащает человеческий род «сильными генами».

Как?

Есть поговорка «мужчины — это мальчики, которые выжили». И это правда. Сильные, здоровые, сметливые, храбрые, предприимчивые мальчики (да и девочки), золотой генофонд и надежда нации — особенно склонны к опасным забавам.

Если ты провалился в дикий мир под тремя лунами, и тебе ещё не размотала кишки какая-то хищная тварь — летучая, ползучая или плавучая — будь готов пойти ко дну, когда твой катамаран разнесёт в щепки вот эта волна. Или следующая…

Ладно, пох. Тут всё равно веселее, чем пять лет отбыть в универе, а потом сидеть в офисе, и словить разрыв сердца, когда Великий Господин Старший Менеджер наорёт на тебя «Дебил косоголовый, где проплата от ООО „Вектор“? Двести лямов фирме торчишь, гондон!». Смерть скуфа, мать вашу!..

…А вот и смерть героя по нашу душу. Нет, пронесло. Эта волна нас не прикончила — значит, ещё поживём…

(оттуда же)

Результатом опасных забав бывает не только адреналиновый приход, топовые селфи и крутая репутация, но и переломы всего, что ломается, сотрясения мозга, потроха в пыли, ожоги класса medium steak и тому подобное.

Зато благодаря современной травматологии юнцы, которых бушующая витальность толкает на рискованные приключения, получают дополнительный шанс повзрослеть и распространить гены исследователей, завоевателей и секс-террористов.

В общем, медицина не виновата.

Некоторые «объяснения» забавны. Оказывается, современная молодёжь меньше пьёт, а это уменьшает вероятность спонтанного секса. Автор этой версии, наверное, сам — продукт пьяного зачатия, или из тех, с кем можно потрахаться только с пьяных глаз.

Ну и, разумеется, виноват интернет. Молодые сидят в соцсетях и рубятся в игры, вместо быстрых перепихонов в клубных туалетах, а порнхаб отбил желание искать реальных партнёров. И опять упускается из виду, что соцсети, сетевые игры и прочие виды современной виртуальной активности просто перевели общение в другую плоскость. Познакомиться сейчас не сложнее, а проще. Можно найти партнёра с максимально близкими интересами и мировоззрением, или — пару на одноразовый секс. Что касается сайтов для взрослых, то надо понимать: созерцание самой изощрённой порнухи — это всё та же дрочка над картинкой. И она не сравнится в полноте ощущений даже со средненьким сексом с участием живого партнёра.

Всё так, скажете вы. Но вот факты — молодые признаются, что в их жизни нет секса. А некоторым он и вовсе не нужен — полно асексуалов и антисексуалов, и с каждым годом их всё больше.

Разумеется. Но есть нюанс.

Людей, не имеющих секс и не желающих его, вокруг нас примерно столько же, сколько и десять, и пятьдесят лет назад.

Просто сейчас они чаще открыто признаются в этом.

Причин тут несколько, и они взаимосвязаны.

Первая — информационная революция: каждый может найти единомышленников в соцсетях, даже если окружение в реале его не принимает. А ощущать себя частью сообщества — психологически комфортнее, чем быть одинокой белой вороной. Лет тридцать назад подросток, которому, в отличие от одноклассников, не хочется — ни с кем, никак и никогда — чувствовал бы себя изгоем. Депрессовал бы и пытался «вылечиться», сочинял бы небылицы о несуществующей связи («да ты его/её не знаешь!»). В наше время он в два-три клика законтачится с себе подобными. А от них узнает, что чуть меньше двух процентов человечества асексуальны, что без Этого прекрасно обходились в жизни сэр Исаак Ньютон, Никола Тесла, Г.-Х. Андерсен и наш современник Юрий Нестеренко — люди, которых не назовёшь ни фриками, ни лузерами. Без секса можно жить — и не скрывать этого.

Вторая — мировой антисексуальный тренд. И старт ему дали вовсе не тины, выросшие со смартфонами в руках…

Человечество стареет. В первую очередь это касается развитых стран. Об этом уже написаны квадратные километры текста, поэтому просто скажем: да, человечество стареет. Доля пожилых в обществе растёт.

А любви, конечно, все возрасты покорны, но есть нюанс. В тинейджерстве секс занимает нас больше всего на свете. С возрастом приоритеты претерпевают корректировку. Взрослые заботы оттесняют на периферию мысль о том, с кем бы провести вечер. Да и гормональный фон меняется: когда вам «восемнадцать, а остальное — стаж», прыть уже не та, что в восемнадцать «без стажа». Но, даже если до откровенного угасания далеко, беззаботное весёлое распутство ранней юности остаётся позади.

И тогда — кто-то принимает новую реальность и с улыбкой вспоминает «стары наши проказ», других же начинает раздражать всё, связанное с сексом. С развлечением, которое ещё недавно было таким лёгким и доступным, и вдруг — стоп… Конечно, хочется избежать лишних напоминаний об «этом»!

С конца нулевых мы наблюдаем стигматизацию секса и табуирование эротики. Это заметно по тому, как изменилась художественная культура. В фильмах семидесятых-восьмидесятых — не эротических! — можно встретить довольно смелую «обнажёнку». Сейчас же всё «непотребство» нещадно цензурируется и микшируется. Эротика изгнана в порно-резервацию, как что-то неудобопоказуемое.

Новым пуританством одержимы и западные соевые леволибералы, инклюзивные и гендерфлюидные, и российские, иранские и талибанские «духовные скрепцы». Одни защищают новодельные «традиционные ценности», другие — борются с «объективизацией, сексизмом и токсичной маскулинностью». Но суть одна — подавление и вытеснение сексуальности, уничтожение природной свободы человека. Об этом писал ещё Оруэлл.

А потом эти люди встревоженно кудахчут, что новое поколение избегает обсуждать с*кс в публичном пространстве!..