Как сломать романтику (и немного первых поцелуев!)
Автор: Юля ТихаяА вы думали, я вам любовь красивую принесу и сердечки розовые, да? День сегодня такой: вокруг сплошное ми-ми-ми! И я вообще-то люблю ми-ми-ми, поэтому несу целую пачку первых поцелуев. Но у всякого облака сахарной ваты есть — мва-ха-ха! — и тёмная сторона!
Я очень люблю заранее придумывать романтические сцены в будущих книгах. Особенно те, что бывают в самом начале отношений: милые свидания, сахарная вата, совместные любования луной... к сожалению или к счастью, в реальности романтика в моих книгах — примерно как встреча со слоном из анекдота. Вероятность 50%: то ли случится, то ли нет :)
Потому что напридумывать я могу всё что угодно, но в моменте герои могут начать вредничать: что это им не нравится; что они не готовы; что чувствуют они совсем не так. И они обычно правы, конечно. Так что приходится смириться с тем, что они ломают всю малину.
Вот, например, в Долгой ночи главный герой повёл девушку гулять. И они любовались трамваями, лепили из снега всякую ерунду, глядели на город с видовой площадки. И первый поцелуй!.. Неужели же не прелесть!..
— А вооон там, — я перегнулась через перила и вытянулась, — такое тёмное, видишь? Это станция канатной дороги. Её уже много лет строят, но так и не запустили.
Арден стоял чуть позади, и, наверное, станции ему не было видно. А выпрямившись, я вдруг обнаружила, что он как-то естественно приобнимает меня за талию.
Постояла. Взвесила. Через плотную ткань пальто и пушистый шарф я не чувствовала ни чужого тепла, ни его близости, но рука оказалась неожиданно тяжёлой.
Лежит прилично, можно сказать — культурно. И перчатки, опять же.
И вообще, взрослые ж люди.
Я скосила взгляд в сторону и поняла, что Арден опёрся свободной рукой на перила, чуть склонился, и наши лица оказались на одном уровне. Нос у него, конечно… только на монетах и печатать — для всего остального можно было бы обойтись носом и попроще. Глаза тёмные, не разглядеть, какого цвета; волосы выбиваются из-под шапки.
А губы тонкие, по-мужски бледные.
Арден смотрел на меня будто бы с ожиданием, и я смутилась. Неловко облизнула губы. Снова посмотрела ему в глаза и совсем растерялась.
Мне кажется, или он и правда хочет чего-то такого?
Я зажмурилась, и почти сразу ощутила лёгкое касание в уголке губ, и ещё одно, и ещё — пока я не ответила рваным выдохом.
Влажно. Немного странно. Дыхание тёплое, а губы холодные, но я быстро отогреваю их своими; чужие ресницы щекочут лицо.
Арден чуть сдвинулся в сторону, распрямился, обнял меня второй рукой. Мне пришлось привстать на носочки, чтобы не разрывать касания губ, — носы всё-таки мешаются, но можно чуть склонить голову, — и я кое-как подстроилась под движения, коснулась чужих губ языком и пустила его глубже.
Поцелуй тёплый, медленный и безвкусный. Я раскатала воздух по нёбу, мой спящий зверь насторожил уши и поднял нос.
...потом на героя упал шкаф. Взял и упал, да. Ничего не говорите.
Или вот Хищное утро, на мой взгляд вообще самая романтичная моя книга просто потому, что её главная героиня — сама большой романтик. И пусть вас не обманывает её кольчуга: глубоко-глубоко внутри Пенелопа как раз из тех девушек, что сидят на окне, смотрят на дождь и пишут печальные стихи. И с мужем они слушают музыку и любуются звёздами, и их первый нормальный поцелуй в восприятии Пенелопы — тоже совсем не о физике.
Я склонила голову. Ёши смотрел прямо на меня, и мы зацепились с ним взглядами, глаза в глаза, невыносимо остро, почти болезненно, — две несущихся друг другу навстречу груды брони, в янтаре прошибающего до рези мгновения, в предвкушении неминуемой ужасающей встречи, после которой нас не будет больше, а будет что-то совершенно другое.
Последний судорожный вдох — и пальцы на моей щеке. Меня пробило дрожью. Я смотрела на Ёши снизу вверх, и тени вокруг его глаз были глубокие, да, — но эти глаза мне улыбались.
Всё было очень медленным, дрожащим полуденным маревом. Вот он коснулся невесомо уголка губ, и я вздрогнула, потянулась вперёд, закинула руки ему на плечи. Холодный шёлк халата, выпуклое шитьё. Темнота всё ближе, я отражаюсь в ней, и между нами — будто коридор из ритуальных зеркал.
Его губы смяли мои. Щетина колола щёку, но мне всё равно; я отвечала жадно, почти зло; я тонула в нём и тянула его за собой.
Это было помутнением. Мы оторвались друг от друга, я потрогала украдкой припухлые губы, отвела взгляд. Пыль кружила в наклонных столпах розоватого света, опускалась на потёртый паркет, а рояль стоял в неухоженной пустоте комнаты, сверкая свежим лаком на боках, и молчал.
А ещё, знаете, у героев здесь есть большая красивая ванна... И о, какие у меня были грандиозные планы на эту ванну!.. Ух, какие планы!.. Ну правда, что может быть лучше обнимашек в ванной?
Ванна была тесной и горячей — поднятая телами волна едва не перекатила за борт. Ёши целовал мою шею, а я рисовала у него на боку загогулины, расслабляясь и слушая гулкое, громкое сердце. Иногда мне казалось, что он умеет как-то замедлять вокруг себя время, потому что оно не текло, кажется, так, как времени положено течь.
Потом Ёши всполз по скользкому дну чуть повыше, протянул руку и вручил мне бумажный пакет.
Бомбочки были детские, сделанные в форме корявых цветных зверей. «Выбирай», щедро предложил Ёши и спросил, кто из них на какую горгулью похож. Я рассказывала ему иногда про своих созданий, про чары, про библиотеку заготовок и всякое другое; он слушал с интересом и восхищённо, как что-то инопланетное, рассматривал картотеку и огромные схемы из родовой библиотеки.
— Не знаю даже, что это такое, — фыркнула я, повертев в руках зелёную фигурку — от мокрых пальцев на ней оставались тёмные пятна. — С морды вроде как лошадь, а сзади вроде собака?
— Химера? — предположил Ёши.
— Какая-то бестолковая.
Ёши перехватил мои пальцы, сплёл их со своими — ласковое движение отозвалось внутри теплом, — сложил ладони лодочкой, посадил в неё «химеру». В воде она взбухала, пенилась, рассыпалась мерцающей пахучей крупкой, и мутные круги расходились в ванне волнами.
У создания с шипением отвалилась голова — мыльные пузыри собрались на поверхности объёмной горой. Я высвободила руку, зачерпнула их и мазнула Ёши по носу.
Какое-то время мы баловались, пачкая друг друга мылом и собирая из блестящей пены усы и дурацкие причёски. Потом целовались, вжимались друг в друга, и у меня замирало что-то в груди, сжималось до невозможности сделать вдох; взгляды сплавились, сцепились...
...и-и-и потом кое-кто решил озвучить своё сверхценное мнение по поводу того, что считается, а что не считается любовью. И этому кое-кому чрезвычайно повезло, что Пенелопа — не только романтик, но и крайне сдержанная девушка. Только поэтому он и остался жив, честное слово.
А вот ещё Половина пути. Это почти чистый любовный роман, большая история про отношения, и в ней есть очень нежные сцены и много ласки. И первый поцелуй у героев — очаровательный.
Было совсем темно, и, может быть, поэтому глаза Брента казались почти совершенно чёрными. Только в глубине плескался отблеск костра.
А лицо у него — серьёзное. С каким-то неясным, сложным выражением. Он смотрел на Ольшу очень внимательно, пристально, будто пытался разглядеть в ней что-то или разгадать какую-то загадку.
Ольша улыбнулась робко. Сжала его ладонь двумя руками. Сплелись пальцы, он перехватил их, как-то очень медленно поднял…
Коснулся губами её запястья.
Ольша вспыхнула. Всё было какое-то тягучее, ненастоящее, и не пошевелиться, не дёрнуться, не сбежать, потому что она сама — как заколдованная. Замерла, а в голове — пустота, и только в животе что-то меленько дрожит, волнуется и переворачивается, и от этого горячо и немножко любопытно.
Её ладонь казалась в его руках очень маленькой. Тонкие пальцы, выпирающая костяшка запястья. Рваные царапины от ногтей на предплечье, там, где Ольша, не сдержавшись, разодрала руки до крови. Брент потёрся кончиком носа о тыльную сторону ладони, снова коснулся губами…
Ольша тихонько выдохнула, и он, прервавшись, заглянул ей в лицо. Заправил криво обрезанную прядку за ухо, ласково провёл пальцами от виска до подбородка. Ольша сглотнула и облизнула губы.
Несколько долгих мгновений они смотрели друг другу в глаза. Касание носов, тёплое чужое дыхание. Рука на спине — объятие, совсем мягкое, надёжное. Ласковое прикосновение к шее.
Ольша зажмурилась, и Брент поцеловал её.
Странно, но у него были мягкие губы. Суховатые, тёплые. И целовался он медленно, не слишком нагло, давая ей освоиться и осмелеть. Вот она немного расслабилась, пустила его глубже, горячее касания языка, он прижал её ближе…
...и-и-и...
Ну да не будем винить Ольшу за то, во что в её голове быстро превратились поцелуи. Всё-таки у девушки ПТСР, который сломает потом ещё много прекрасных романтических сцен.
Но, конечно, несломанная романтика в моих книгах тоже есть ♡ И она случается тогда, когда для неё приходит правильное время.
В Умных сказках мы собрали для вас прекрасные истории о первой любви. Её можно найти ⇨ ЗДЕСЬ — и утонуть в романтике! Мои балбесы, которые со шкафом, там тоже встретятся :)
Кстати, о подборках: их у нас много разных, а будет ещё больше. Например, есть отличнейшая подборка книг-антистресс — самое то, что нужно в промозглом феврале, когда весны уже очень хочется, а она пока не наступила. А вот ещё милые котики (и не только котики), всякие страховидлы, студенты и преподаватели и аудиокниги для тех, кто любит ушами. В общем, приходите! У нас не заскучаешь ♡