14 февраля

Значительную часть жизни для меня 14 февраля было просто днём рождения лучшего школьного друга Лёни. Мы собирались у него дома, праздновали сперва за вкусным столом, накрытым его прекрасной мамой, а затем играли в Монополию, изготовленную кустарно, потому что тогда ничего подобного купить даже в московских магазинах было невозможно. День был добрый. 

Сейчас другое. День Неизвестного Святого — буквально, потому что никакого такого "Валентина" в святцах не существует ни в этот день, ни поблизости. А известные действительно святые Валентины ни в чём из того, что сейчас происходит повсеместно, замечены не были. 

У меня конечно есть собственная концепция, кто это такой был, но об этом сейчас не хочу; расскажу про собственный опыт наблюдения валентинианства. 

Как-то оказался я в этот день на острове Сент Винсент, что в Карибском море — моя первая поездка в такой дальний зарубеж. И я был весьма впечатлён.

Было полное ощущение Первомая. Всё в кумаче, праздничные демонстрации мальчиков и девочек, одетых в школьную форму (белый верх, чёрный низ), несущих в руках красные шарики и флажки в форме или с изображением перевёрнутой ж*ы.

По этому случаю кстати анекдот — в магазине:

— Девушка, продайте мне эту красную плюшевую ж*у!

— ... А, это сердце?

— Девушка, я кардиолог с двадцатилетним стажем, я знаю, как выглядит сердце. Поэтому продайте мне эту красную ж*у.

Возвращаемся "на Барбадос".

Многолюдные шествия, кумач повсюду, развевающиеся красные флаги, алые гирлянды, красная и золотая мишура блестит на ярком тропическом солнце... Да, все счастливы, радуются совершенно искренне. И чувства у них подлинные — эту подростковую влюблённость и за собой очень хорошо помню. Но чувствую этот внутренний шок от полнейшего сходства с советской агитационной эстетикой — или наоборот, но человеческое, слишком человеческое, пропаганда везде более-менее одинакова, потому что бьёт по эмоциям, а эмоции у всех людей сходные. 

В завершении всего, выйдя на перекрёсток был добит огромным, в нечеловеческую величину, бюстом Кобзона. То есть это был какой-то местный политик, удостоившийся памятника, но — вылитый Кобзон! Разве чуть более загорелый.