С днём святого Валентина!

Доброго времени суток, дорогие друзья. Сегодня праздник, когда влюблённые и любящие люди будут дарить друг другу радость сердечной теплоты и светлые чувства. В связи с этим просто хочу поделиться довольно солидными романтическими отрывками из своих книг.

Во имя порядка: на заре новой эры:

- Привет, Лишари, - я сажусь рядом с чародейкой, чувствуя от неё приятный запах розы.

- И тебе не хворать.

- Арантеаль, - заговорил Велисарий, когда я кивнул в его сторону, возвестив об успехе операции. – Почему мне и моим людям не дали кусочки магического сигила? Или ты хочешь, чтобы мы заболели Красным безумиемза городом?

- Прости, но на вас не хватает, - в своей манере хмуро отвечает Арантеаль.

- Кусочки сигила? – спрашиваю у Лишари, немного смущённый. – Вот прекрасно, теперь меня ждёт безумие… смерть в порыве сумасшествия – что может быть лучше?

- Подожди, - Лишари достала из кармана что-то – в её пальцах заметил кусочек чего-то, блестящего тёмно-лиловым; она приложила достаточно сил и расколола его, протянув мне получившуюся вторую стекляшку. – Держи.

- О, чудесно. Мы теперь делимся нашей защитой с этими невежами, - вставил своё едкое словцо Константин, почесав лысую голову. 

- Лишари, - говорю я, положив перед ней ладонь, - дайка мне на пару секунд твой кусочек.

Девушка без вопросов протянула его, и я подхватив его, поднёс амулет кочевника. Аккуратно отворив стекляшку я положил её осколок сигила, осветившими серебристую поверхность украшения. Тут же закрыл прозрачное стекло и взяв за два конца цепочки зашёл к Лишари сзади; чуть приподняв её шелковистый пышный мягкий каштановый волос аккуратно застегнул ожерелье на шее, в то же время увидев гневный укор Велисария, которому явно не нравится, что я уделил внимание неримке, а не планам о сохранении страны. Убирая руки, я просто не смог удержаться, чтобы не погладить её шею.

- Так будет гораздо лучше, - тихо произнёс я и занял своё место, с уколом повинности опустив голову.

- О, как мило, - пробурчал Юслан.

...

Мы ещё долго сидели и живо общались, медленно, бокал за бокалом опустошая полуторалитровую бутылку бренди. Я рассказывал об Эндерале и его истории, о там, как он терял территория за территорией, а Лишари иногда посвящала меня в своё детство и особенности пирийской цивилизации. Не знаю, но с каждой минутой общения, с текучим звучанием её голоса, с каждым маленьким откровением, казалось, что этот человек мне становится ближе. В конце концов, сильно приняв и осмелев, задаю вопрос, который созвучен с тревожным биением сердца:

- Лишари, ты не хочешь завтра вечером прогуляться? Велисарий, - я слегка пригнулся, - планирует встречу с внегородскими магами днём, - я убрал слово «дикие», чтобы не обидеть Лишари. – Что ты об этом думаешь?

- Не знаю, стоит ли, Фриджидиэн…

Внезапно наш диалог прервал светловолосый великорослый мужик в тёмном тканевом пальто, который заголосил, ткнув пальцем на Лишари:

- Среди нас дикарь из диких магов! Ведьма!

- Заткнись! – резко встал со стула я, практически уткнувшись носом в его грудь. – Нашёлся тут, правдоруб. Высокородный.

- Шо, да ты мне тут указывать будешь? – с силой меня пихнул мужик, да так, что едва не сел обратно на стул; немного пьяный, я всё ещё могу себя контролировать, но вот Лишари готова порвать этого человека:

- Ах ты свинья укоромленная! – на кончиках пальцев девушки заплясали зелёные искорки. – Да я тебя по стенам размажу.

- Вот он, дикий маг во всей своей красе! Люди, да в старые времена распяли бы эту, - закричал оскорблениями мужчина.

Какая же это бредятина – считать всех тех, кто не прошёл «хождение по воде», изгоями. Только за то, что они не хотели стоять на учёте у Святого ордена и проходить испытание, а ещё учитывая, что Лишари – неримка, то это только хуже – большинство эндеральцев не особо любят пришлых.

- Стой, - хватаю я её за запястье. – Не нужно.

Вместо магии можно использовать технологию. Я цепляюсь за рукоять устройства и достаю его. Пока шёл из Храма успел его перезарядить, да ещё и пороха положил по больше… и выставив его у уха мужика, тяну за крючок. Громоподобный звук разнёсся по таверне, заставивший вздрогнуть каждого, а сам агрессор теперь валяется на полу, с прижжённым ухом, держась за него и испытывая мучения от оглушительного писка.

- Ох, чувствую влетит мне от Арантеаля за это, - медленно говорю, убирая «громыхатель».

- Я согласна с тобой прогуляться, - легко улыбнувшись, сказала Лишари. – Давай через три дня, когда я закончу с работами.

Во имя порядка: у истоков Союза:

Внезапно далеко за спинами раздались множественные вои и звучания боевых рогов. Только сейчас, с когтями ледяного ужаса проникающими в сердце, Джаэлю стало понятно – ловушка захлопнулась, враг переиграл. Из скрытых пещер и потаённых обратильных ям вышли тысячи существ, готовые их растерзать. В одно мгновение, сотни километров Золотого леса, которые они минули, превратились в кишащие монстрами чащобы. Только они – маленький островок света, горстка храбрецов, противостоящая океану тьмы.

- Они нас окружают! – возопил Вилдас, обратившись к ментальному зрению и видя, что к ним приближаются неисчислимые потоки со всех сторон.

- Они бросили все силы, чтобы задавить нас, сломать иглу у сердца, - с рыком заговорил Сигизмунд. – Так уничтожим же этих тварей как можно больше!

Джаэль попятился назад… одна мысль о том, что он может не увидеть дочь, а умереть здесь – для него катастрофична. Страх закрался в его сердце, и он готов продать душу Тель-Ильмахати, чтобы с Оливией было всё хорошо, если он ляжет в землю.  

Элия взяла его за руку и для двоих мир вокруг перестал существовать. Они не замечали, как ралаимы и ассасины формируют кольцо обороны, как Сигизмунд молиться, а Мирро вынимает смертоносные клинки. Они знали, что умрут, что их сразит вражья сталь… Джаэль взял за плечи девушку и заглянув её светлые глаза, в которых нашёл ответ таких же чувств. Он лишь немного подался вперёд, чтобы коснуться её губ, но она сделала всё сама. Джаэль ощутил её тепло и сводящую с ума эмоцию счастья, ему захотелось всему в ней утонуть, вечно ощущать сладость губ. Странное явление – посреди вражьего стана предаваться порыву чувств, но из-за близости смерти они отбросили последние преграды. Сигизмунд не видел их страстного поцелуя, Мирро было всё равно, а Вилдас готовился к встрече с пустотой в посмертье… никому не было дела до них, смерть всех примет в холодные объятия.

<...Из другой главы...>

- А-хах, - прозевала Элия и открыла ясные голубые глаза, потерев их.

Девушка поднялась, откидывая одеяло и вдохнула полной грудью. Она ощутила лёгкий морской освежающий бриз, рвущийся из-за распахнутого окна. Посмотрев на лицо возлюбленного и почувствовав тепло в груди, она улыбнулась ему.

- Долго же мы спали, Эли, - парень встал с кровати и подошёл к стулу, на котором сложена одежда.

- Даже не верится, Джа, что всё скоро закончится. Мы с тобой столько прошли… вместе. Теперь… что же дальше?

- А дальше заберём то, что нам причитается и отправимся туда, где треволнения этого мира нас не достанут. Знаешь Эли, - он проникновенно взглянул на неё, когда накинул лёгкую рубаху, - я думаю отправится на родину, найти домик на берегу моря или поодаль от больших городов и там поселиться. Представь себе – ни каких тревог, никакой войны или политики… как же меня всё это достало, Эли. Ты даже не представляешь, как мне надоело всё это.

- А что насчёт меня, Джа? – с трепетом в сердце и голосе спросила Элия, тоже встав; девушка нашла свою одежду и отвернувшись от Джаэля, скинула сорочку, чтобы накинуть светлую приталенную рубашку. – Ты ещё не забыл про те слова? Джаэль, мы столько прошли вместе с тобой, - эти слова дались ей тяжелее всего, но сжав волю в кулак она всё же сказала их. – Я не могу без тебя, Джаэль.

- А как я без тебя? - он повернулся к ней и в глазах увидел пламенную надежду и неистовое желание; он знал, что всем сердцем она хочет быть с ним. – Без твоей поддержки лежать мне сейчас где-нибудь в могиле.

- Не знаю. Мне кажется, что мы теперь не сможем… без друг друга.

- Это так. Эли, а у тебя когда-нибудь были… отношения?

- Никогда.

- У такой красивой и прелестной девушки? – с наигранным удивлением спросил Джаэль. – Как такое вообще может быть?

- Не знаю, но так случилось… а ты Джаэль? Чего теперь ты ждёшь?

- Тебя видимо жду.

- Так зачем же ещё ждать чего-то? – отшутилась Элия, застёгивая юбку.

Джаэль медленно подошёл к ней. Его пальцы аккуратно взяли её ладонь, ощутив тепло его рук сердце послушницы буквально запела, в груди вострубила радость вместе с волнением. 

- Помнишь Золотой лес? Я думал, что мы тогда там и ляжем… думал, что больше я тебя не увижу…

- Поэтому ты меня поцеловал? – девушка сделала шаг вперёд, и они встали практически нос к носу.

- Да, - одно слово прозвучало из его уст столь томно и сладко, что Элия на секунду задумалась и не заметила, как Джаэль припал к ней губами.

Она же даже не подумала, чтобы отступить от него, полностью подчиняясь этому порыву. Приобняв его, она желала бы, чтобы этот момент никогда не прекращался. Чувственность, счастье и неописуемо чудесное светлое чувство захлестнуло её настолько сильно, что всё потеряло для неё влияние. Их история отношений вела к этому – от недоброжелательного взгляда и сотрудничества в Златоброде, приятных вечеров в таверне и совместных операций до взаимных чувств и поцелуя в Златолесье. Главная цель жизни Джаэля решена, теперь же можно обратить внимание и на желание сердца. Столкновение с новым миром, жаркие битвы и противостояние с потусторонним бытием соскоблило с его души нарост тяги к минувшему. Эсса мертва, она – часть прошлого, сердце же не знает приказа и желает новых чувств, нового дыхания романтики. Он прижимается к ней сильнее, находя в Элии новый, единый смысл жизни, а её присутствие рядом наполняет его существование значение. Оставив то, что было, Джаэль вновь готов последовать зову души.

Внезапно Элия отстранилась, с горечью роняя вопрос:

- Как ко мне отнесётся Оливия?

- Она в восторге от тебя! – взял девушку за плечи парень. – Ты ей нравишься. Она не чает в тебе души. Не вы ли вчера общались про дом старца и его таинственное исчезновение до самого вечера?

Во имя порядка: кузница судеб:

- Мой милый поборник Бога, Которого я не признаю. Вот ты и пришёл, - ему на встречу вышла девушка удивительно ослепительной внешности, не лишённая грациозности и шарма.

Взгляд Сигизмунда словно приковали к белоснежному лицу с седым волосом, в глазах, которые зеленее, чем килейские изумруды и луга Нерима, он находил приятный отголосок тепла, знакомое и родное. Её талия подчёркивалась корсетом, а выразительность бёдер кожаными штанами, на оголённом плече красовалась татуировка, показывающая красивую снежинку.

- Кайль, я смотрю ты решила украсить себя узором льда? – заметил инквизитор. – Очень восхитительно.

- А я то думала ты меня проклянёшь, скажешь – «не делай начертания и письмен на коже своей, ибо так пишется в Писании». 

Так они и стояли друг на против друга – девушка в корсете и мужчина в длинном чёрном костюме, который ниже неё едва ли не на голову. Он – воплощение пламени веры, она – отражение холода древности. Но в душах из было всё наоборот, ибо девичий дух горел эмоциями и чувствами, сколь сильными и разными они не были, а вот парень пытался стать подобием айсберга – холодного, грандиозного и несокрушимого… полного противоречий.

Они могли бы ещё долго смотреть друг на друга, ища в очах знакомый огонь, желаемый отклик и одобрение своих чувств, но скрип деревянных дверей часовни вернул обоих к действительности. Местный священник, отслужив вечерний молебен, спешно ретировался, шурша чёрными пышными одеждами и размахивая кадилом, из которого лился сладкий аромат.

Кайль не сумела удержаться… просто не смогла и инстинктивно протянула руку вперёд, раскрывая ладонь. Ощущения пьянили. Сигизмунд всё понял без лишних слов. Прикоснувшись к её коже, мужчина сам почувствовал захватывающее дух чувство, эмоции хлынули волной, столкнувшись о стену долга… или долгов. Вместе они пошли вокруг святого места, наслаждаясь цветами самой различной расцветки… тут и с заботой выращенные астры, и лилии, и цепляющее взгляд чудаковатые «цветки Мальфаса». Над головой небо стало золотисто-бирюзовое, солнце было окаймлено многослойными облаками, приобрётшими оттенок благородного металла, переливающегося со свинцом.

...

Сигизмунд не мог не заметить её волнений. Расцепив руки, девушка потёрла ладони, стала переминаться. 

- Что тебя беспокоит?

- Велисарий сделал мне предложение, - прикусила губу Кайль. – Не то, какое я бы хотела услышать от тебя, но тоже важное. Он хочет, чтобы я отправилась вместе с корпусом на север… они нашли место. Чертоги Азар-Мездраэла, место, где мои побратимы по предательству жили все эти века, планировали месть и творили страшные ритуалы.

- Твой дом…

- Мой дом на другом острове… более спокойном и лишённом жестокого прошлого, - отрезала девушка. – Сигизмунд, я хочу тебя взять. Не составишь ли ты даме компанию? Кстати, ты обещал меня сводить в Толстый Леоран, но так и не выполнил сего.

- Дела, моя другая… дела, - развернулся инквизитор, взглянув в глаза Кайль, и вновь они стояли друг напротив друга.

Кайль смотрела на Сигизмунда проницательно, но в тоже время Гросс один лишь раз в жизни видел, чтобы с такой теплотой, заботой и бережностью на него смотрели. И сейчас ему хотелось бы упасть в её объятия, но что-то удерживает его. Память о прошлой семье? Долг пред ней? Или это клятвы верного и беззаветного служения родине и Церкви, где нет места чувствам, отвлечения на что-то личное? Но он понимает, что это не более чем отговорки, призванные, чтобы прикрыть то, что таится глубоко в душе, зарыто под слоями долженствований и моральных догм, которые были избыточны. Ведь то, что было уже не вернуть, да и сам Первосвященник пару раз говорил, что пора бы остепениться и найти даму сердца, с которой он сможет создать крепкую семью. 

- Ты ведь хочешь, чтобы я была рядом с тобой?

Сигизмунда этот вопрос поставил в тупик. Из-за своей долготы, остроты и неразрешимости. Но в тоже время он ощутил что-то склизкое и холодное, словно в его грудь вложили кусок льда. Он ясно ощутил тень страха, подавленная и вытесненная к краю души боль. 

«Что это может быть?» - спросил себя Сигизмунд, капнув глубже. – «Не потому ли я страшусь чувств, оттого, что не желаю более их в своей жизни? Один раз испытав боль потери, хочу ли я её понести или стать для кого-то её причиной? Она ведь – бессмертное существо… не закончится ли для неё самой всё это жуткими страданиями?» 

- Что ты сам хочешь? – бережно спросила Кайль. – Не что должен Церкви, прошлой семье или кому-то ещё. А что желаешь всей душой, всем сердцем?

- Не знаю, - тяжко выдохнул Сигизмунд. – Поверь я хотел бы и с тобой, но чувство…

- Боли. Ты боишься боли от потери? 

- Ты… весьма… проницательна. Но подумай, ты сама готова к ней? Ведь я – тленен, ты - бессмертна. Не станет ли для тебя это… я не хочу быть для тебя причиной страданий. Не проклянешь ли ты тот миг, когда меня встретила?

- Хоть пара мгновений своей жизни, но я хочу быть с тобой. Клянусь, это будут лучшие моменты моей многотысячелетней жизни.

«Пора отпускать старое», - внезапно появилась мысль, она тут же была взята в центр внимания, за неё Гросс зацепился, как за соломинку, которая вытащит его из моря клятв, которые исполнены, но всё ещё держат, не подпуская к тому, обо что он раньше обжёгся. Но эта защита более не нужна, ибо он чувствует, что впереди его ждёт не сад страданий, а долгожданное утешение. Ему больше не придётся врываться в сонмы еретиков и отступников, обрушивая праведный гнев и пытаясь забыться в деле искоренения зла. Покой рядом.

- Одно могу сказать – я с тобой хоть в царство «высших». Если вернусь, если выживу - Сигизмунд ощутил, как ком противоречий, мысль, что он не должен этого делать подкатила к горлу и сжала его. – То обещаю тебе, я поговорю с Первосвященником, чтобы он освободил меня от клятв, которые я давал, когда брал инквизиторскую печать. И тогда… я смогу быть с тобой.

- Тогда я сделаю так, чтобы на тебе не было ни одной царапины.

<...из другой главы...>

Ангел покинул архисерафима. Тихой и мирной походкой он приблизился к плачущей девушке. Кайль посмотрела в его светозарные глаза, находя в них надежду.

- Помоги, - взмолилась она, чувствуя сердцем, что не просто так её освободили от уз времени. – Прошу тебя, кто бы ты ни был.

- Ты помоги. В твоей душе есть бессмертие, - девушка вздрогнула при значении слова Посланника. – Отдай силу его.

- Как? Она проклята кровью.

- Пожертвуй бессмертием. Нет ни слова о силе, но принеси в жертву её. Ты знаешь и понимаешь, - Ангел сделал шаг вперёд и провёл мечом над ним, освободив из хвата пальцев и золотистый венец, сделанный в форме пихтового венка… именно его она видела на голове Велисария, когда он собирался в этот бой. – Венец «Илу». В нём достаточно силы, чтобы он не умер, пока ты думаешь… он на грани.

Ангел стал уходить, словно бы растворяясь в мире, пропадая из него. Кайль ещё раз взглянула на Сигизмунда, на его лицо и в стекленеющие глаза. Её спаситель, мужчина, который принял такую, как она есть, который не разу не осудил… умирал. Что-то взыграло в душе, дало понять, что делать, дабы его спасти, и она не секунды не сомневалась, отдавая бессмертие.

- Кто бы Ты ни был, прими моё бессмертие и за него дай ему жизнь.

Насыщенно-алые уста припали к белым губам Сигизмунда, Кайль ощутила и холод его уст, и трепет в груди и как из неё вышла сила. Её руки обхватывали его лицо, они слабели и стали дрожать. 

- О-о-х! – глубоко вздохнул Сигизмунд, ощутив необычайный прилив сил.

Такую слабость, она не испытывала давно, а такую радость никогда в жизни.

<...из другой главы...>

В маленькой комнате, выложенной камнем, у окна стояла высокая роскошная девушка. Её изысканное тело, бархатная кожа покрыта лёгкой атласной накидкой чёрного цвета, чем-то смахивающей на халат, утянутой широким поясом. Воздух достаточно прогрелся, было слишком тепло, чтобы рядиться в шкуры. Белоснежные волосы опускались практически до пояса, а помещение наполнялось чудесным ароматом терпких духов. Она смотрела в городские дали, заснеженные улочки и белые крыши града, простиравшегося у Даль’Галар. К ней в этот же миг приник крупный парень, лишённый привычных доспехов и одетый лишь в рубаху светлую да штаны. Он аккуратно её приобнял, сомкнув руки на животе девушки.

- Скажи милый, ты не жалеешь, что решил ответить на мои чувства? – трепетно спросила девушка, посмотрев на безымянный палец правой руки, на плетёное кольцо из золота, ставшее символом союза двух душ.

На далёком севере, там, где живут дети коренных эндеральцев вместе с ковенами диких магов, нашли покое двое. Их отношения начинались, как противостояние не на жизнь, а насмерть, но превратились в что-то чудесное и светлое, позволившее обоим выжить и пройти сквозь ад эндеральских воин и разорения Чертогов. В друг друге они нашли больше чем, просто чувства. В удивительном единении Кайль и Сигизмунда рождалась глубокая любовь, целый мир не был способен отвлечь их от неё, и никакой холод полярных пустошей не способен пересилить тепла между ними. 

- Нисколько, - инквизитор вспомнил, как после битвы он всё же поведал ей о своих чувствах.

Память насыщенна воспоминаниями того, как она поцеловала его, пожертвовав бессмертием и силой, и то, как он сам возгорелся к ней чувствами. Сигизмунд понял, что этот момент подарен самим Единым для того, чтобы две души обрекли наконец-то покой. Он вспомнил и том, как сделал предложение быть вместе навечно, и то, как их венчал сам Первосвященник в Храме Единого, построенного на месте храма солнца.

На насыщенных устах дамы расцвела улыбка. Она повернулась и оказалась в тёплых объятиях инквизитора, практически нос к носу. Её руки скользнули к его лицу, нос мужчины полной грудью вдохнул женские духи. Она поцеловала его, находя в губах мужчины такую сладость, которую не принесёт ни кирийский шоколад, ни мёд из Речного. Она держалась за него, как за главное сокровище всей своей жизни.

- Скажи мой милый, чем мы займёмся дальше? – она отстранилась, присев на большое широкое кресло, её ярко-зелёные глаза не сводя взгляда смотрели на парня. – Союзу мы больше не нужны, да и личные дела… пришли в порядок.

- Даже не знаю, - Сигизмунд же встал у окна, всматриваясь в растущий город колдунов и горцев. – С твоими возможностями, знаниями ты можешь найти хорошее место в каком-нибудь Ковене. А я? Хочу чего-нибудь спокойного.

- А как же битвы и исполнение праведной миссии? – игриво спросила Кайль.

- Больше не будет никаких тревог и приключений, - покачал головой Сигизмунд, и чувствуя, что больше нет нужды в исполнении долга, которая провела его сквозь такие события, который не пройдёт и за три жизни. – С меня хватит. Я хочу всю оставшуюся жизнь провести с тобой и не терять тебя.

Перед тем как встать, Кайль посмотрела на два оружия, вывешенных над камином в перекрестии. Это громоздкий фламберг с множественными отметинами и царапинами, но начищенный до блеска нового сияния. Он пересекается с перекованной рапирой, тоже сверкающей. По настоянию Сигизмунда и за его деньги древний клинок был перекован лучшими мастерами из рода аэтерна, звёздников и людей и преподнесён, как подарок на свадьбу.

- Во истину, наши судьбы также пересеклись, - сказала девушка и села на его колени, обняв мужчину. 

Сигизмунд не стал больше ничего говорить, дав волю языку чувств, эмоций и любви.

Во имя порядка: на закате древней эпохи:

- Дижаам, - ласково обратился рядом стоящий мужчина, вырвав её из размышлений.

- Джакомо, - тихо пролепетала Онелис, пытавшись подняться с постели, - что ты мне принёс?

- Это зелье укрепления сил, - протянул торговец. – Оно тебе понадобится.

Дижаам протянула трясущуюся руку за ним и едва не уронила кружку, но Джакомо вовремя обхватил своими руками её ладони и помог поднести её к губам, одновременно обогревая кожу девушки. Пара глотков и внутри поселилось приятное бодрящее тепло, вместе с приливом сил, пронёсшимся от пят до макушки.

- Спасибо, - Дижаам протянула обратно кружку. – Зачем ты обо мне… заботишься? - словно не веря, что это можешь быть к ней применимо, засмущалась на последнем слове дама. 

- Потому что ты болеешь, - просто ответил мужчина. – Как же я могу обойти тебя без внимания?

«Как это мило…», - позволила себе килеянка отметить заботу эндеральца, за свою жизнь избегавшая каких-либо привязанностей и оценок действий других людей любыми категориями кроме «выгодно» или «невыгодно».

Девушка попыталась подняться и вставая с кровати её голову слегка вскружило. Тут же перед глазами на один только миг возникли лица из кошмаров… это перекошенные, с облезлой кожей и в страшной гримасе боли лики мертвецов. Она помнит их… это был торговый штаб Золотого Серпа, где она… со своими людьми и прорицателем устроила бойню ради большого куша в конце пути.

«Я же говорила этому пареньку-идиоту… говорила, что не шучу! Почему он не послушался!? Почему!?», - горечь разлилась по рассудку Дижаам, её голову вскружило и только крепкие руки Джакомо не дали упасть девушке.

Она шла сюда за наживой, шла копаться в артефактах скараггов и даже переступила борт корабля и ушла в крепость, но слабая духом и имеющая мириад чёрных поступков за спиной, она не выдержала натиск пси-атмосферы. Кошмары шли вереницей, тело ломало и скручивало, а подсознание рождало одну безумную мысль за другой. Только остатками воли она держала себя в разуме… но не проходило и утра, когда Джакомо приходилось сушить солёные от слёз подушки.

- С-спаибо, - прошептала Дижаам, становясь уже самостоятельно, её ночная сорочка немного испачкана и порвана, но это не первое, что волнует даму; оглянувшись, она опять увидела, что на подушке пятна влаги. – Я?

- Да. Ты тихо плачешь уже какую ночь.

- Зараза, - притопнула от злости девушка. – Я просто не могу сдержаться, - Онелис стала рыскать в поисках одежды, которая должна быть где-то рядом.

В маленькой лачужке, куда поселили Дижаам и Джакомо всё на месте и на виду. Тут раньше жили рыбаки, оттого всё ещё чувствуется смрад, который очень сильно не нравился мужчине, но вот его спутница не замечала сего, она только и мечтала, чтобы избавиться от кошмаров. 

Гарибальди отвернулся, когда Дижаам стала одеваться. Он вспомнил, зачем сам спустился на берег и обрадовался тому, что решил последовать за девушкой, ведь ей понадобилась забота. Его совсем не радует её хворь, но вот то, что есть кому позаботиться – хорошо. Штеппфан вместе со Свяославом же пропали в бесконечных операциях и военном планировании. Они успели отправить вперёд конные разъезды, которые перерезали дороги, атаковали патрули и всячески привлекали к себе внимание.

Гарибальди поверить не мог, что всего за пару лет Скарагг из группы разрозненных племён, с деревнями, забитыми доверху костями, превратился в мощное государство, с которым нельзя не считаться. Чем дальше всадники углублялись внутрь страны, тем сильнее становился отпор, пока их не отбросили. А у огромного порта, откуда собирались наступать скарагги, отряды наступления видели неимоверное количество воинов, чьё внимание удалось привлечь. Джакомо не знал, к лучшему это или нет, но он содрогался от одной только мысли, что шестидесятитысячное войско может оказаться у порога его дома. Теперь же, когда он воочию узрел то, кем стали вчерашние дикари, ему еже не кажется, что деньги были потрачены зря и чем дольше они их тут задержат, тем больше вероятности того, что Нерим приготовится к войне. И те три дня, из-за которых орда не может двинуться на север, Джакомо кажутся отличным вкладом в дело победы. 

- Помоги, - просьба выдернула Гарибальди из рассуждений, и его очам открылась картина, как Дижаам беспомощно пытается завязать нити килейского кулона.

- Да, - Джакомо подошёл к Онелис и провёл рукой по коже, его немного огрубевшие пальцы ощутили мягкий бархат её кожи; Гарибальди провёл по шее, перехватывая верёвку и почувствовал, что в сердце что-то ёкнуло, прикосновение к даме вызвало в нём ещё большую тягу к этой персоне… то, что рождалось, как деловой интерес, постепенно превращалось в чувственную тягу; в тоже время и Онелис за столь долгое время испытала странную и необычную радость, ей хотелось, чтобы этот человек к ней прикоснулся и это был не план и не очередной расчёт, а просто желание, чтобы этот мужичина до неё дотрагивался.

- Джакомо, - прошептала девушка.

- Дижаам, - хотел было продолжить мужчина, однако не смог.

Всю сцену нежности нагло разбил влетевший Штеппфан, разбивший дух томности. Его пот на лбу блестел с такой силой, что и нагрудник, пропитанная солью алая ряса изрядно почернела, а лицо, покрытое сажей и грязью запечатлело жуткий оттенок ужаса. Открыв рот, раздался несвойственный этому парню крик приказа:

- Проклятье! – закричал инквизитор. – Берите шмотки и валите отсюда!

- Штеппфан, что там? – беспокойно спросил Джакомо, отошедший от девушки.

- Дижаам, Джакомо, убирайтесь прочь из крепости к Фарнабазу! – ошарашенно ответил инквизитор. – Орда пришла! В двух километрах!

- Что?! – устрашившись, спросил Гарибальди.

- Скарагги развернули армию вторжения! Двадцать тысяч сюда идут!

Когда гаснут звёзды:

Оказавшись в главной пышной зале, взгляд стал бегать по всему театру в поисках одного единственного человека, но не мог её найти. Всё пестрело от цветов и количества света. Даль’Кир встал возле покрытого белой скатертью столика, заставленного множеством фужеров и бокалов, манящих янтарным аразеальским бренди и светлым неримским джином, рыская взглядом, всматриваясь в запястья.

И он её увидел, будто бы само сердце подсказало, куда смотреть. Дыхание перехватило от одного вида серебряного браслета на запястье, столь сладко манящим гранатом.

«Калия», - запела душа, но в тоже время нашла горечь, когда он увидел, кто рядом с ней.

Прекрасная стройная девушка одела платье, завораживающее цветом яркого пламени, украшенное рыжим мехом и роскошным пушистым воротником из лисы. Смуглые оголённые плечи так и влекли, руки до локтей были скрыты за перчатками с бархатными узорами. Её лицо украшено маской с лёгкой волосистой отделкой, символизирующей хитрое животное, а на груди сияло чудесное ожерелье из серебра и гиацинтов. 

Но большее буйство гневных эмоций в Штеппфане вызвало присутствие высокого парня, который слишком близко стоял к Закареш. Тканевый френч как влитой ложился на статное и подтянутое тело, чёрная, обтянутая шёлком, маска орла, скрывала пригожее лицо. Его ладонь поднялась в медленном движении, погладив Калию по руке и плечу, что вызвало укол неприятной боли в груди судьи. 

«Давай!» - словно кто-то мысленно толкнул его. – «Ради неё ты зашёл слишком далеко, чтобы сейчас ретироваться».

Он, слегка воодушевлённый алкоголем, решил действовать.

- Калия, - подошёл к ней Даль’Кир, даже чернота маски не могла скрыть неодобрения, с которым он смотрит на незнакомца.

- Штеппфан, - оторвалась от статного мужчины Закареш, взглянув на серебряный браслет. – Ты узнал меня?

- Конечно. Я тебя узнаю и найду хоть три девять земель, хоть на далёком Скарагге, и как бы ты не оделась, - Штеппфан приложил руку к груди. – Дух подскажет.

- Какие милые слова, - подарили ей эти слова тёплую улыбку.

- Пойдём, пройдёмся и поговорим, - трепетно прикоснувшись кончиками пальцев до осиной женской талии, его нос будоражил запах её фиалковых духов. – Я думаю, нам есть, что обсудить.

- Я тебя найду позже, - прежде чем уйти, Калия протянула пальцы мужчины, что отравило и перепутало мысли Штеппфана.

- А это кто? – вопрос не мог не быть озвученным, засевший иглой у горла; они сместились в сторону, встав у небольшого столика, где был разложен гилиадский сыр, мясо под красным остианским перцем и шафраном.

- Мой хороший приятель, - в её глубоких топазных глазах читалась радость. – Он тоже недавно стал хранителем. Он один из немногих, кто меня понимает, готова выслушать и помочь. Заботливый, умный и харизматичный.

- Конечно, - ощутил холодок в груди Даль’Кир, желая продолжить разговор, но он был прерван пришествиям двух человек.

...

Медленная проникновенная музыка полилась с балкона, и парень с девушкой неторопливо закружились, как и множество других пар. Штеппфан осторожно прикоснулся к плечу Калии, клюв его маски мягко коснулся лисьего носа.

- Что ты во мне нашёл? – в ритме танца отшагнула Закареш. – Почему я стала первой девушкой, которую ты пригласил?

- Потому что ты для меня много значишь, - запнулся Штеппфан, волнения накатили гадким шквалом, рассеивая мысль. – Ты с-самая… пр-прекрасная девушка здесь. Во всех смыслах, - собрался он, же закрутив даму.

- Но ведь ты слишком мало меня знаешь, - сблизилась с ним Закареш, уткнувшись чуть ли не грудь в грудь.

- Я знаю тебя достаточно долго, - в движении танца сказал судья. – И скажу тебе честно – более приятного и светлого человека я не видел.

- Это так мило, - мягко сказала Закареш. – Са’Ира, 

- Я рад, что смог тебе поднять настроение, - волна тревоги связала язык. – С-скажи, у-у тебя есть, - вопрос был готов застрять в горле, но приложив максимум усилий воли он смог его озвучить. – Есть ч-человек, п-приятный с-сердцу?

- Какой интересный вопрос, - вскружилась Закареш, в прорезях лисьей маски промелькнул свет. – Прям так, чтобы… близко… нет, - в очи судьи водворилась грусть. – Но есть тот, кто близко к этому.

- Ах, как это чудесно, - ответ обнадёжил Штеппфана, сделав красивый реверанс у Калии, заметив, с какой нежностью она смотрела на браслет и на него… или это ему показалось.

...

- Дорогие гости бала, дальше благочестивому народу Мальфаса будет явлено представлено славнейших магов и наших неримских гостей!

Гости бала разошлись во все стороны, освобождая место для двух неримлян. Мужчина в зелёной атласной блестящей мантии, скрывший лицо за устрашающей щекастой маской бегемота, из-под которой выходит чудесная пышная борода. Второй же – темнокожий парень в элегантном изумрудном костюме, волосы заплетены в косы, осторожно показываются из-за зловещей маски, похожей на жёлтую пятнистую змею.

- Смотри, - Штеппфан показал на пришедших, протянув Калии фужер с белым стоунфилдским вином. – Это должно быть интересно.

- Ох, Константин и Юслан, - узнала их Закареш, приняв бокал, взявшись за пальцы судьи.

- Не стой столбом, давай! - рявкнул Константин.

Представление началось. Юслан поднял руку, увенчанную шаром света. Из распахнутой ладони вырвалось мерцающее облако, которое сию секунду разлетелось сверкающей стайкой светозарных мотыльков, закружившись возле гостей. Штеппфан слегка поднял руку и одно из «насекомых» присело на его палец, затрепетав крылышками и осыпая пыльцу. Закареш встала рядом, протянув ладони к этому чуду магии.

Выступление продолжил Константин. Коснувшись бороды он выдернул седой волос и обратившись к силе моря вероятностей превратил его в сияющий столп света, возле которого мгновенно собрались все мотыльки и закружились в удивительном и вихревом танце, отразившись мельтешащими огоньками в глазах собравшихся. Неримец в маске бегемота не оставил своего творения и взмахом руки слил насекомых и столп света, развернув его и протянув наподобие дуги от одного края до другого края театра. Хлопок в ладоши и сияющий полукруг распался на фракталы превратившись в самую настоящую радугу.

Юслан в маске мурены же продолжил номер и взмахом руки породил трёх огненных ангелков, которые оказались на вершине радуги. Поведя дальше, он призвал их спуститься, будто бы они покатились по норманнским ледяным горкам. Его визави перехватил ангелов и закрутил рукой, создав огненный ревущий водоворот, секундой позже свернув радугу и смешав с пламенным торнадо. Константин кивнул Ша’Риму, и он поднял обе руки с концов пальцев проведя к ним нити света.

Взрыв! Это был самый настоящий контролируемый взрыв, заставивший народ запаниковать, но не оторвать взгляд от пылающего огня. Огненное облако мигом взяли Юслан и Константин, показав из мира магии легендарного зверя. Пламя обрело формы, существо распахнуло два кожистых острых крыла, четыре лапы угрожали пламенно-эфемерными когтями, длинная вытянутая морда красовалась острыми зубами и рогами, из пасти вырвалось облачко огня.

- Всё хорошо, он ручной, - успокоил всколыхнувшийся народ Ша’Рим.

Дракон грозно посмотрел на гостей. Когтистая лапа тронула грудь и в когтях появился цветок, блистающая синим огнём роза, которую взял неримец в маске бегемота и подал самому неожиданному человеку.

- Бери скорее, он не жжётся, - протянул цветок Штеппфану неримец, и судья аккуратно взял полыхающий цветок.

Он ясно знал, что делать с ним дальше и не секунды не думал, кому подарить. Даль’Кир уверенно шагнул в сторону молодой хранительницы и протянул ей искусство магии. 

- Спасибо, - осторожно взяла её Калия, по толпе пронеслись дамские вздохи и перешёпоты.

Шоу Константина и Юслана закончилось, когда огненный дракон ещё раз взмахнул крыльями и мгновенно потухнул. Секундное замешательство в зале сменилось оглушающим всплеском аплодисментов, к которым присоединились Калия со Штеппфаном. Старик в маске бегемота, и парень в образе гнусной мурены поклонились, уступая место танцующим, которые уже стали сходиться под музыку.

Судья вновь захотел подступить к Калии, как был отодвинут высоким мужчиной, разделив его и её.

- Я приглашу даму на танец, - нисколько попросил, сколько требовательно объявил незнакомец и Калия сразу к нему потянулась.

- Конечно, - только и оставалось обидно кивнуть Даль’Киру.

Штеппфан недолго оставался один. Ему даже не дали успеть погрузиться во мрачные мысли.

- Не хотите ли потанцевать? – предложила девушка в чёрно-зелёном лоснящемся наряде, половину лица скрывала чёрная бархатная маска с красивыми ушками и усиками, выдающими красивую кошечку.

- Можно, - протянул ей руку Штеппфан.

На этот раз музыканты играли что-то торжественное и пышное, как сам бал. Даль’Кир осторожно взял одной рукой Лишари за талию, а другой потянулся к её ладони. Он подошёл слишком близко, случайно коснувшись тыльной стороной ладони её груди, вызвал смешливо-пьянцеватые возмущения:

- Хэй, судья, мы ещё слишком мало знакомы, - Лишари и Штеппфан стали ритмично двигаться, заходясь в кругах. – Что бы вы трогали меня тут.

- Простите, - выдавил парень, повинуясь её усилию, на миг ему показалось, что эти именно Лишари ведёт в танце, а не он, до чего ему дела нет.

- Ничего страшного, - улыбнулась Пегаст, заметив вектор взгляда; с печалью он взирал на то, как какой-то мужчина крепко держит Калию, а она смотрела ему прямо в глаза, выражение её лица говорило о чудесно глубоком удовлетворении. – Я смотрю вы, мессир, полны тоски?

- Неимоверной.

«Ворон» и «кошка» продолжали танцевать, но Штеппфан избегал взгляда очей Лишари, даже не обращая внимания на её дорогущие ароматные духи. Пегаст же находила это иронично-минорным, ибо она сама чувствовала, что в танце – она главная и судья повинуется каждому её усилию, ему не интересно с ней танцевать. На миг ей даже стало его жалко, когда она сама увидела, как Калия намеренно или нет жмётся к парню, к которому явно чувствовала что-то сильнее, чем просто дружба.

- У вас очень интересный запах духов, - отметила знакомые нотки Лишари, осторожно ступая и стараясь не отдавить ноги Даль’Киру.

- Из Остиана, - ответил парень, не поспевая за ритмом «кошки».

- Вы были в закрытой части Нерима?

- Это подарок.

- Хорошо, - Лишари расслабила руку и отступила назад, расторгая объятия и посмотрев на хранительницу, настойчиво явила мысль. – Штеппфан, если она тебе нравится, то сегодня самый лучший шанс, чтобы сказать об этом. Что бы, - грудь Пегаст вздыбилась от волнения. – Поцеловать её.

- Ты думаешь? – обнадёженно спросил Даль’Кир.

- Да, - погладила она по руке судью в дружеском жесте. – Я надеюсь, у вас всё получится.

Танец стал спадать, когда и музыка притихать, но для Штеппфана возникла удивительная мысль, ставшая и целью. У сердца всё запело, когда он её принял, когда только помыслил о том, что, что может сделать, а взбудораженный ум оформил её:

«Я должен её поцеловать, ну или хотя бы всё же сказать о том, что чувствую».

...

- Всё хорошо, - подошёл к ней судья, можно было забыть о тревоге, которая была подавлено крепким неримским алкоголем, его рука легла ей на плечо, он прижал её себе к груди.

- Какая… проникновенная песнь, - Калия тронула глаза, вытирая слёзы. – Я выросла на улицах Подгорода и понимаю о чём поётся. Ты не представляешь, что мне пришлось пережить.

- Я тебя понимаю, - крепче он прижал её к себе, и девушка ответила тем, что подложила голову на его грудь, позволив себе расслабиться. – Ты думаешь моя жизнь прошла в спокойствии?

- Только не говори, что ты жил в нищете и вечном презрении?

- Было и такое, - выдавил Штеппфан. – Несмотря на происхождение.

«Давай, сейчас самое время», - появилась мысль, призыв к действию, за который судья зацепился. В конце концов сейчас, опьянённый чувствами и коньяком, он может сказать то о чём трепещет душа, а завтра же из него и пытками это не вытянешь.

- Калия, я хотел бы тебе сказать, - аккуратно заговорил Даль’Кир, ощущая неприятную дрожь в коленях.

- Да, я тебя слушаю Са’Ира.

- Ты мне за… последнее время стала очень дорога. Калия, я…

Как бы Штеппфан не пытался быстро сказать накипевшее, он банально не успевает. Его наглым образом оборвали, когда другая рука погладила плечи Закареш, и послышался крепкий поставленный голос:

- Мессир, я позаимствую даму?

- Я сейчас вернусь, - отстранилась Калия, влившись в массу людей, скрывшись за вычурными кричащими нарядами.

Штеппфан ощутил себя беспредельно одиноким, стоя посреди толпы. Самый важный момент, самый чувственный был разбит. Возможно, это был единственный шанс сказать о чувствах. Мысль о том, что подобного может не представиться, что всю жизнь ему предстоит бессильно смотреть на неё и перемалывать бурлящие чувства, вызывала противную судорогу, прилив жара и разящий холод. Нужно что-то сделать.

- Мальчик, ты так можешь её потерять. Наверное, половина собравшихся следит за тем, как ты пытаешься её охмурить, - на этот раз внимание привлекла среднего роста дамы, от которой веяло чудесными духами, а сама она облачилась в чёрно-белый официальный наряд. – Если ты так будешь стоять столбом, то она проснётся с ним в постели, - последнее кольнуло Даль’Кира.

- И что вы предлагаете? – спросил судья, с опаской смотря на её маску скорпиона, на то, как вздымается в угрожающем жесте хвост насекомого.

- Есть выход, - дал подошедший с другой стороны высокий аэтерна в белом, немного сюрреалистичном, с толикой официозности, костюме, скрывший личность за маской, навеивающей образ выдры. – Через полчаса будет салют, и ты можешь её вывести взглянуть на него. А там и такое явление психики, как чувства и эмоции могут взять верх, и ты… сможешь найти ответ, которого ищешь весь день.

- А я думала, Лексиль, что ты искусен только в науках, - улыбнулась девушка. – А ты ещё и романтик.

- Я не всегда был архимагистром, погружённым в науки, госпожа Дижаам, - посмотрев её сторону, с тенью волнения говорил Мерраджиль. – В конце концов, не охота, чтобы все труды этого человека пропали зря. Он с утра ради неё бегает.

- Мессир, не могли бы вы тогда отвлечь того господина, - дёрнув за белый рукав, попросила Дижаам.

- Хорошо. Есть такая возможность.

Мерраджиль быстро пошёл вперёд. Архимагистр не чувствовал особо угрызений совести, когда его фужер «случайно» перевернулся возле статного незнакомца и вино ручейком полилось на спине мужчины. После пары криков и извинений, он быстро ретировался, ведомый Лексилем дабы почистить одежду.

- Парниша, - плечи судьи сзади обхватили смуглые пальцы Дижаам. – Действуй.

Штеппфан более уверенно шагнул в стону Закареш, подтолкнутый дамой. Он держал во взгляде только девушку в чудесном огненном платье и в красивейшей маске. Чуть-чуть смугловатая муза Даль’Кира на секунду предалась скуке, но подошедший парень бодрым и едва трясущимся голосом приковал её:

- Калия, я хочу с тобой поговорить.

- Я вижу. Ты весь вечер, Са’Ира, оказываешь знаки внимания. Только я не могу понять к чему.

- Я хочу тебе сказать важное… об этом.

- Пойми, не ты один что-то мне желал сказать, - чуть-чуть покачала головой Закареш.

«Действуй». 

- Калия, сейчас будет салют… прошу тебя, пошли со мной. 

- Да, Штеппфан, - взяла его за руку Закареш. – Пойдём наверх.