Фрагмент по Материку-Сибирь

друзья, это переработанный фрагмент, в нем все обстоятельства приводятся к точному соответствию с реальными событиями 19.09.19 и к наиболее вероятным последствиям.

возможно именно в таком виде фрагмент не будет в текст включен - но в плане раскладов - именно так уже и будет. чтобы было понимание - вот что сообщали совсекретно службы 5 армии РККА:

"5-й армии составили 3146 убитых, 11576 больных и раненных. По мнению Эйхе (на тот момент комдива 26, а вскоре (в РИ) его назначат и командармом пять в замен Тухачевского), из строя выбыло до 60% состава, в том числе 75-80% политработников. Это сильно повлияло на моральное состояние некоторых частей."

Добравшись до перрона, они, как и еще несколько десятков ожидающих, устроились прямо на земле. Распаковали корзинку с припасами, выданными женой Антона им в дорогу, саму Катерину они так и не увидели, зато с приготовленной ею едой познакомились очень качественно. Кусок соленого сала, вареные яйца, пара луковиц и целая горка замечательных пирожков с капустой, луком-яйцами, картошкой, испеченных в печи, образовали замечательный обед. Прямо на перроне какая-то старушка продавала молоко. Семён быстренько сбегал и прикупил изрядных размеров бутыль. Кружками их снабдил Антон, так что трапеза удалась на славу. 

Заметив тетку, торгующую жареными семечками, прикупили и их. Степан даже пошутил.

 - Семечки полузгаем вместо десерта, - на что получил от шустрого кочегара довольную, молчаливую ухмылку.

К их трапезе как-то сами собой подтянулись люди, так что быстро образовался некий импровизированный общий стол, а заодно и общий разговор. Вот из разговоров Степан и почерпнул последние известия о событиях в Тугулыме и Сибири. Нашим героям даже не понадобилось задавать наводящие вопросы, народ и так рвался обсудить именно интересующие Семашко темы.

А вот качество информации радикально отличалось, в зависимости от пространственной локализации. Все, рассказанное о самой станции, обладало высокой степенью достоверности и немедленно подтверждалось из дополнительных источников. То есть люди вокруг либо соглашались, либо опровергали рассказчика, внося необходимые, с их точки зрения, исправления. Особенно старались бабы, сплетничали и обменивались сведениями они просто самозабвенно.

И наоборот, рассказы о большой Сибири выглядели противоречиво и скомкано, и главное, звучали крайне надуманно и фантастично. Как выяснилось, газеты уже несколько дней не выходят и люди обеспечиваются новостями только в виде слухов. Чему в них можно верить, понять было совершенно невозможно. Версии же упоминались самые невероятные. Наиболее популярной у обитателей перрона была идея происков Антанты, правда, каким образом Антанта могла быть ко всему происходящему причастна, рассказчики объяснить не могли и просто разводили руками, многозначительно поглядывая на своих собеседников, мол, мы - то знаем, а говорить пока не можем. 

Второй по популярности была история о Беловодье. По-крайней мере, в ней присутствовала логика. Вот только ответов на вопросы, «где же мы оказались», сторонники и этой теории сказать не могли. Одной из важнейших тем были рассказы о море-океане, о вздувшихся руслах рек, об осеннем наводнении, небывалом для Сибири. 

В таких экстраординарных условиях вопросы политики, естественным образом, обрели новую силу и мощь. Колчак, белые, Омское Правительство, красные, Востфронт, отступление за Тобол – эти слова будоражили умы людей до крайности. Августовский наступательный порыв армий Востфронта РККА, казавшийся еще совсем недавно окончательным и всесокрушительным в первых числах сентября внезапно сменился сильнейшим контрударом белых войск и отбросил дивизии Пятой и Третьей Армий далеко на запад, к Тоболу.

Огромные потери, которые и без всяких преувеличений достигали половины и более от штатного состава. Молвой они преувеличивались до циклопических масштабов. Бывалые служивые, перемежая весомые слова затяжками самокруток, рассказывали, что целые бригады сточены в боях до последнего бойца, назывались и номера частей выбитых начисто. Тяготы отступления подорвали энтузиазм красноармейцев и поселили в умах солдатской массы идею мира. Лозунг «Долой войну!» все чаще и чаще стал раздаваться среди «несознательных» по мнению военкомов-большевиков, красноармейцев, сбивая с толку и тех, кто до сего времени крепко стоял на стороне Советской власти.

Среди имен вождей чаще других неожиданно называлась одна фамилия, страшная и одновременно весеннее-звенящая – Каппель. Этот герой восемнадцатого года за последнее время редко появлялся «на слуху» и вдруг, попал в самый центр всеобщего внимания. Все как один, люди на стихийно возникшем митинге-толковище утверждали, что генерал Каппель назначен главнокомандующим колчаковских войск. 

Говорили, что генерал Каппель во главе своих войск, совершенно неожиданно и головокружительно-смело, в своих лучших традициях, напал и захватил Кустанай. А потом без остановки, с ходу развернул казачью конницу в длинный рейд на север. Казаки, переправившись через Тобол, и выйдя в район западнее станицы Звериноголовской, принялись громить беззащитные тылы, сея панику и захватывая обозы. Действовали казачьи отряды большей частью в зоне ответственности 35-й и 26-й дивизий Пятой Армии красных.

Командовали этими дивизиями двое очень молодых, но уже прославленных геройством латыша - Константину Августовичу Нейману в те дни едва исполнилось двадцать два года, а он уже руководил 35-й СД (стрелковой дивизией). Генрих Христофорович Эйхе был постарше – целых двадцать шесть лет, под его началом находилась знаменитая 26-я стрелковая дивизия. 

Если вспомнить, что их общий начальник – командарм пять – Михаил Тухачевский возглавил в 1918 году Первую армию в двадцать пять лет, прыгнув с поручика на уровень командующего армией, то ничего удивительного в таком стремительном продвижении не найдется. Война выдвигала молодых и энергичных командиров по обе стороны фронта. Например, генералу Анатолию Пепеляеву, возглавлявшему на тот момент Первую Армию белых, в 1919 исполнилось двадцать восемь лет, а тому же генералу Каппелю – тридцать шесть.

Невозможность навести порядок в тылах силами 35-й и 26-й дивизий вынудило командование Востфронта срочно перебрасывать подкрепления на юг, для прикрытия образовавшегося разрыва на фланге Пятой армии красных. По крайней мере, так доносила молва.

Вот только драться за красных в сложившихся обстоятельствах большинство мобилизованных бойцов не желало. Так что дезертирство в рядах РККА мгновенно приобрело массовость доселе небывалую. В этом помог и опубликованный двадцатого сентября манифест нового Правителя Сибири – генерала Каппеля.

Генерал Каппель обещал всем дезертирам из красных войск полное прощение, а тем, кто перейдет с оружием в руках в войска Сибирской республики, не просто амнистию, а всевозможные блага в будущем. В том же воззвании Каппель гарантировал всем красным командирам, даже из числа партийцев-большевиков полное прощение, даже не обязуя переходить на сторону колчаковцев, а лишь требуя сложить оружие и уйти из красных войск, которые объявлялись незаконными бандами.

В руки к Степану каким-то невероятным путем угодила затертая уже почти до полной нечитабельности листовка, в которой все, только что услышанное, было напечатано черным по белому. Семашко пронзила мысль, - «ведь и ко мне обращается генерал, и я тоже служу красным, и мне тоже предстоит выбор, за кого быть в этом новом мире».