Субботнее деньрожденьское

Недаром говорят, что гнома лучше в угол не загонять, как и их одомашненных крыс. Старушка дралась ридикюлем, умело и споро, раскручивая его и светя нападающим направо и налево.

«Мне бы так с Рахведом!» — восхитилась Сашка. И внезапно поняла, что они с бабулькой остались одни в переулке ­– нападающие отступили. Портовые крысы смелы со слабым, а с тем, кто дает отпор, предпочитают не связываться, растворяются в норах.

— Зачем вступилась, девонька? — поинтересовалась старушка, горестно вздохнув над оторвавшейся ручкой сумки.

— Честно? Не знаю, просто не люблю, когда гнобят того, кто слабей, — немного подумав, ответила Саша.

— А ты была уверена, что сильней их?

— Нет, но вместе мы оказались ничего себе. Правда?

— А то! — усмехнулась старушка. — Может проводишь, а? Меня зовут Лисма Орвенлисса, я живу тут, в Курбатой слободе.

Сашка колебалась.

— Я приготовила паракасу с ягнятиной, а есть ее не кому… — змеем-искусителем улыбнулась старушка.

Что из себя не представляла паракаса, Саша понятия не имела, но слово «ягнятина», подвело спазмом вечно голодный Сашкин живот, и она кивнула.

Лисма была та еще врунья, есть ее паракасу было кому — двор полон домочадцев и все они с горесными воплями:

— Матушка! — кинулись на встречу Сашке, которая вела прихрамывающую старушку.

— О! — артистично всхлипнула Лисма и из рук Сашки перекинулась на руки родни, закатывая глаза.

–Убили Матушку! — именно так, с большой буквы, взвыла гномья семья.

–Врача! — заполошно запричитал кто-то.

Лисма бодро открыла глаза, решив, что немного переиграла:

— Какого врача, дурбелыки?! Я есть хочу! После пережитого!

— А! — возликовало семейство, избавленное от вызова врача, — Матушка кушать хочет!

Лисму поволокли в дом, Сашку тоже закрутило водоворотом семейного желания наконец-то поесть. Она оказалась за столом среди многочисленных гномов разных возрастов и полов, с обожанием смотревших на Матушку и приготовленную ею паракасу. Сашка совсем стушевалась, напрашиваться на еду, когда и без тебя есть кому кушать изумительно пахнущую паракасу, было неудобно.

Впрочем паракасы, которая очень походила на голубцы, был здоровый котел. Так что еще один Сашкин рот не делал погоды за огромным дубовым столом, во главе которого, как королева, восседала Лисма. Она рассказывала о их общем приключении, родня молотила паракасу, издавая нечленораздельные одобрительные возгласы в особо напряженных местах.

— И эти зарвавшиеся щенки бежали поджав хвост!

— Да, матушка, есть еще перец в старой перечнице! — усмехнулся седой гном, сидевший от Лисмы по правую руку.

— Перец есть в нас обоих! Скажи, детка!

Сашка, не прожевавшая очередной паракас, смогла только угукнуть.

Паракасов Сашке положили еще и в миску из красной глины с затейливым узором, тщательно завернув на дорогу. Тот самый гном, которого девочка определила, как второго в огромной семье, проводил ее до ворот:

— Ты из орденского замка?

— Пожалуйста, господин, не стоит говорить, об этом моему наставнику, — попросила Сашка.

— Матушка у нас одна. Нужна будет помощь, вернешь миску. Мы, гномы, долги платим сполна.