Пленницы драконов

— Ты доволен, любимый? — нежно проворковала принцесса Аморетта — прекрасная, как утренняя заря над заливом в её родном Соларе-Кристо.

Огромный, как бык, дракон, чья передняя лапа в запястье была лишь немногим тоньше талии прекрасной Аморетты, от ноздрей до кончиков хвоста покрытый чёрно-зелёной чешуёй с золотым отливом, блаженно прикрыл сияющие янтарём глаза.

— Ты восхитительна! — ласково рявкнул он. От звука его голоса, похожего на громовой раскат, у храбрейшего из храбрых душа ушла бы в пятки — но только не у принцессы Аморетты. — Твои ласки заставят камни этой горы растаять от наслаждения. Они принудят ангелов забыть святость, а горделивого Сатану сделают кротким.

Ланиты прекрасной Аморетты подёрнулись румянцем.

— Что ты говоришь, любимый! — воскликнула она. — Я принадлежу только тебе!

— Я знаю это, моё рассветное солнце! — проревел дракон. — Однако, как ни горько это говорить, прощай. Мне пора. Вернусь к вечеру… послезавтра, — уточнил он. — не скучай, несравненная.

— Тоска уже снедает моё сердце! — на ресницах Аморетты дрогнули слёзы.

— Моё тоже. Вымети кости героев, протри от пыли монеты в сокровищнице, в общем, развлекайся, как хочешь. Как призвать рабочих цвергов, ты знаешь. И не забудь их покормить, а то их старейшина в прошлый раз жаловался мне, что хозяйка забыла дать им корма, и один старый почтенный цверг от слабости запутался в собственной бороде, упал и сломал ногу.

Аморетта хихикнула, вспомнив, как забавно верещал дварф, как гулюкали вокруг калеки его собратья, но увидела, что муж недоволен, и печально вздохнула.

— Прости, любимый. Больше такого не повторится. не сердись.

— Я не посмел бы сердиться на тебя! — умилённо зарычало чудовище. — Ты — госпожа моего девятикамерного сердца, моя пленительница, чьи ручки подобны лилиям, а язычок — нежнейшему лепестку розы. Во имя нашей любви заклинаю тебя — не забудь покормить дварфов.

Дракон встал с ложа, подошёл к выходу из пещеры, раскинул исполинские крылья и воспарил под облака.

Когда огромное чудовище стало размером с галку, умилённая улыбка пропала с лица прекрасной Аморетты. Она подошла к небольшому занорышу, достала оттуда оплетёную бутылку, выдернула пробку и сделала большой глоток прямо из горлышка. Она прополоскала рот и с ненавистью сплюнула прямо на пол пещеры, а затем произнесла длинную заковыристую фразу, за которую в портовых притонах Соларе-Кристо могли и зарезать. Там поминалась родня на много поколений, женские и мужские органы продолжения рода, зад, нечистоты, материнское молоко, мужское семя и всевозможные виды противоестественных совокуплений, включая скотоложество и сношение с трупами.

Принцесса сделала ещё один глоток — побольше предыдущего, заткнула бутылку пробкой, подумала, снова откупорила и снова приложилась к заветному сосуду. Возлияние, видимо, успокоило её растревоженную душу, потому что принцесса закупорила бутылку и твёрдой рукой поставила её обратно. Вместо бутылки она достала из занорыша серебряное блюдо и золотое яблоко. С этими предметами она уселась на шкуру белого единорога, грустно улыбнулась и пустила яблоко по блюдцу.

Яблоко трижды прокатилось по окружности блюдца, и тут послышался хрустальный звон. В воздухе, прямо напротив Аморетты, возник овальный портал. В глубине его раскинулся Соларе-Кристо, каким его можно увидеть только с высоты птичьего полёта — раскинувшийся на каменистых холмах, амфитеатром спускающихся к заливу. В низине на востоке теснились домишки бедноты, на западе солидно толпились особняки богатых мещан — толстые и самоуверенные, точно их владельцы. Возле порта — путаница пакгаузов, складов, контор и прочих скучных, недостойных внимания благородной девы построек. А на холме в сердце города гордо высился дворец короля Адольфо, величественного и непобедимого государя всей земли — окружённый садом, из которого Аморетту похитил дракон.

Если начистоту, она сама позволила себя похитить. Для этого она вызнала у старой ведьмы Белеринды обряд призвания Древних. Пришлось хорошо заплатить — сперва ведьме, потом Гвидо Рыжему — чтобы заткнуть ей рот навсегда. Золото было не её, а дядино. И так ему и надо, старому хрену. Любимую племянницу, благородную деву, одарённую пылом, достойным Святой Астарты, он хотел выдать замуж за герцога Хельмуто — сорокалетнего расслабленного старца, владетеля пары каменистых островишек на юге! Да в стране Хельмуто, говорят, аристократы не стесняются ходить в будни босиком и курить в Божьем храме во время службы, да ещё и разбойничают в море! И при дворе никто не знает изящных танцев! И с этим грубияном, вожаком неотёсанных пиратов, она должна погубить свою юность? Никогда! Она без колебаний призвала Крылатого и испытала чувственное наслаждение, когда крепкие руки подхватили её, и могучие крылья вознесли под облака…

Знала бы она, что её ждёт в пещере дракона — закрыв глаза, пошла бы за старого пирата, за самого худородного и сопливого пажа при дядином дворе, да хоть за Гвидо, и плевать, что он рыжий — а рыжиной, говорят, мечены ублюдки ночных наездников, что соблазняют смертных дев…

Вот только прошлого не воротишь. Остаётся утешаться волшебным блюдечком.

Повинуясь заклятьям Аморетты, блюдечко открывало новые порталы. Она смотрела, как крепкий крестьянский парень купает коней, а потом переплывает реку и гоняется за весело визжащей прачкой. Как в дубраве приземистый волосатый сатир с мускулистыми ляжками преследует юную узкобёдрую дриаду. Как мускулистый бритоголовый палач наказывает кнутом нерадивую наложницу. Дыхание Аморетты стало сбивчивым, она закатывала глаза и кусала губы, и наконец в счастливом изнеможении откинулась на шкуру единорога.

Прошло немало времени, прежде чем дрёму Аморетты нарушил мелодичный звон. Она поднялась и сладко потянулась.

Перед ней переливался всеми цветами радуги пока ещё закрытый портал, а наверху нежно и настойчиво трезвонил колокольчик.

— Открой, — повелела Аморетта.

Сияние померкло. В темноте появились несколько овальных зеркал, в каждом из которых было лицо девушки.

Аморетта грустно улыбнулась. Сообщество благородных дев, похищенных драконами, было единственным её обществом.

Никто другой просто не понял бы её.

— Общий привет, барышни! — сказала принцесса.

— Ты сегодня припозднилась, Амори, — заметила девица в простом немарком платье, с обветренным загорелым лицом и соломенными волосами. — Опять высматривала сочных мальчишек по всему миру? Ой, девчонки, она краснеет!

— На моём месте ты бы не краснела. Ты бы все дни ходила зелёная и блевала дальше, чем видишь! — огрызнулась Аморетта. — При дворе дяди меня звали воплощением Святой Астарты, потому что я не знала предела в самых изощрённых и дерзких ласках. Я настроила магический поиск так, чтобы найти не просто Древнего, но...