Люди никогда не пугали его достаточно сильно. Субботний ФМ

Пожалуй, написание идёт неплохо. После работы над черновиком прошло 3 недели, за которые чистовик вырос почти на 90к знаков. Учитывая, что у меня есть запас в несколько глав, наверное, пора возобновлять выкладку. Догонит так догонит, таков путь.

Поэтому на следующей неделе выйдет новая глава Вариаций. В честь чего сегодня и завтра на оба тома Танца действует скидка. В качестве затравки отрывок для субботнего флэшмобаМарики будет из неё. Сегодня у нас в программе экшн:

Персиваль с самого начала знал, что план безрассуден. Знал, что сможет лишь получить фору — лишний вдох, который, если сильно повезёт, окажет положительное влияние на результат. А ещё он знал, что в какой-то момент — и скорее раньше, чем позже — ему перестанет фартить.

Он отпустил Даунстренда и побежал, когда слова ещё звучали в воздухе. Прыгнул вперёд. Увидел, как глаза солдата расширились. Как он, и без того напуганный, неловко отшатнулся, сделал полшага назад. И совсем немного поднял руку с оружием.

Персиваль не пригибался. И так знал, что пуля уйдёт в потолок. Громыхнул выстрел. Разорвал тишину. Рубанул по ушам с такой силой, что Персиваль едва не заорал — а может быть, сделал это, но просто себя не услышал. Со всех сторон теперь был дым. Клубящийся, густой, воняющий смертью и кровью. Хоть и неспособный лишить Персиваля добычи.

Персиваль набросился на дезориентированного солдата. Вырвал мушкет из рук. Ударил рукоятью в лицо. Ещё раз — в висок. Толкнул. Солдат начал падать, и Персиваль успел ударить его по голове в третий раз.

Заметил движение. Один силуэт. Нет — двое. Он прыгнул к ближайшему. Успел перехватить руку с оружием. Вывернул её, направил на другого врага. Дождался выстрела. И, сразу после, — звука, с каким ударяется о каменный пол тело. Поднял солдата, которого всё ещё держал. Развернул. Прикрылся им, как щитом.

Ему повезло. Две новых порции грохота, дыма, пороховой вони. Две пули. Одна вошла солдату в грудь и там застряла. Вторая попала в шею, но не задела Персиваля, а только окатила горячей кровью.

Персиваль оттолкнул от себя дёргающееся в предсмертных конвульсиях тело. Побежал. Врезался в кого-то, даже получил болезненный удар в челюсть. Перехватил следующий удар, схватил солдата за шею. Сжал. А потом ударил его о стену головой с такой силы, что она влажно хрустнула, как лопнувший перезревший фрукт.

Дым немного рассеялся. Настолько, что Персиваль и последний оставшийся в живых солдат смогли увидеть друг друга. Иль’Тартовец дрожащими руками перезаряжал мушкет, но теперь понял, что было поздно. Это можно было прочитать в его карих, с оранжевой крапинкой, глазах. Он издал короткий, глухой стон, полный разочарования и обиды. А потом умер. Упал под ноги убившего его Персиваля.

И Персиваль опустил кинжал.