Спроси меня – как жизнь?

Не надо думать, что не смотря на ветхость здоровья и многочисленные хвори я не пишу. Писать за семьдесят лет (начал публиковаться в 10 лет) стало естественным, как дышать.

Работаю над мемуаром. И вряд ли стану публиковать его тут, ибо круг читателей вряд ли ориентирован на такое чтение. Лучше сразу отдам издателю в бумажный вариант.  Но отрывки, естественно, опубликую. Хотя бы чтоб понять...

Спроси меня – как жизнь?

Для издателя

Чем интересен этот своеобразный мемуар современному читателю? 

Отчасти тем, что автор был близок ко многим знаменитым личностям того времени. В их числе Высоцкий, Никулин, Фердинанд Вейке, Евтушенко, Вознесенский, Пастернак… шестидесятники…

Отчасти тем, что взлеты и падения героя: тюрьмы, цирк, скитания и редакции газет, издательств… охватывают не только хрущевско-брежневское время, но и период «перестройки», смутные годы девяностых.

Ну и элементы приключений вдосталь насыщают текст, так что кроме исторического имеется и приключенческий флер.

Все фотографии из личного архива автор, дабы появится мысль из вставить.

Предисловие

Я долго шел к этой рукописи, к её написанию – лет шестьдесят. Забавно, пока я собирался написать «за жизнь», она почти кончилась… 

В общем, после службы в армии у меня возникло желание рассказать о ней в шутливом тоне. И я написал книгу и даже послал в издательство…

Боже, сколько книг я издал в бумаге – даже не вериться…

Я написал повесть о своей службе в советской армии. Издательство «Вагриус» опубликовало её, как сатирическую

Я написал повесть о работе в зооцирке. Издательство «Совершенно секретно» опубликовало её как авантюрно-приключенческую.

Я написал повесть о том, как сидел в тюрьме. Издательство «Вече» опубликовало её как детективную.

Осталось прибавить отдельные повести про детство и про старость, чтоб получилась автобиографическая книга.

Но это – легкий путь. Я пишу эту книгу заново, оценивая изложенное с высоты возраста, близкого к девяносто.

Вместо вступления

Я не буду просить дать мне ещё время!
Лучше лежать, чем стоять на коленях!
AMATORY,  Стеклянные Люди

Спроси меня – как жизнь?

Я отвечу – сокращается!

Ну вот, вроде недавно отпраздновал 81 год, и теперь совсем старый сижу в однушке в южной стране на берегу Средиземного моря и думаю, как начать мемуар?

Мемуар? Ну да, он самый. Все, что мы пишем, в некоторой степени мемуар, ибо впитывает наши эмоции, наш жизненный опыт.. И как ты не крути, как не исхитряйся, но французское memoires – воспоминания будут разновидностью документальной литературы, литературным повествованием общественной, литературной, художественной жизни о событиях и людях, современником которых автор был.

Не суть на компе ли он ваяет очередной «бессмертный» труд, али гусиным пером калякает на пергаменте; маги ли в его рукописи участвуют, слесари ли водопроводчики, али коммунисты, осваивающие должность председателей совхоза – не суть! В той или иной степени они будут рассказывать про себя! И в зависимости от возраста автора рассказы эти будут звучать немного иначе.

Сэр Фред Хойл - британский научный астроном и космолог, член Королевского Британского научного общества считал, что белковая жизнь в виде разумного человека вообще не могла появиться. «Согласно теории вероятностей, возможность случайного образования 2000 разных белков, состоящих из 200 аминокислот каждый в одной клетке, равна десяти градусам минус сорок тысяч - десять в степени минус сорок тысяч (10 ‐40 000). Это удивительно малая величина, даже если вся наша известная вселенная была одним большим океаном примитивного бульона. Если мы попробуем посчитать его на каком-то калькуляторе и выразить цифрами, то получим вероятность "0"!

Вероятность синтеза единого белка, состоящего из 300 аминокислот, равна 2×10 - 390, или другими словами, вероятность равна:

0.0000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000000. 

Ты все еще не веришь в Бога?»

Ну а мне в существование некоей могущественной силы, определяющей частоту событий, да и наше существование тоже, не верить нет оснований. Вот зачем такое ничтожное и поганенькое существо, как я, прожило столько лет? И какая польза от меня – бумагомарателя и мошенника – этому миру?

В выращивание потомства участие почти не принимал.

Ничего гениального не написал.

Никого счастливым не сделал…

Да и сам мог многократно погибнуть, но выжил и как-то миновал места, где был обречен. В каких-то секундах разошелся со смертью, с кончиной. С прекращением существования!

Мама за несколько минут до Нового года уходила НА кухню, загадывала желание и сжигала бумажку…

В квартире идут: 

В спальню, 

В коридор, 

В детскую, 

но НА кухню. 

Что не так с кухней? 

«Современная элита, лишенная общей культуры, пришедшая «из грязи в князи», дает многочисленные примеры того, что она «умеет» питаться дорого, богато, употреблять изысканные блюда, но ее общее меню — беспорядочно, хаотично, случайно и подвержено переменчивой иностранной моде» — писал Вильям Похлёбкин, историк и геральдист, более всего прославившийся своими кулинарными опусами.

"Я не думаю о смерти, потому что я‑то буду всегда. Ящик с моими фильмами и полки с моими книгами убеждают, что сотня-другая лет у меня в запасе есть.

Смерть – это форма расплаты с космосом за чудесную роскошь побыть живым".

Рэй Брэдбери - 104 года со дня рождения.

Внучка писателя Валентина Катаева рассказывала, как её подружке в школе задали написать сочинение о том, что именно Катаев вложил в образ Вани из повести «Сын полка». Подружка пришла к Катаевым в гости и спросила об этом самого писателя, взяв его слова за основу своей работы. В итоге за сочинение она получила тройку с минусом с комментарием, что Катаев думал совсем о другом.

Я тоже как-то, уже будучи профессиональным журналистом и автором нескольких книг, написал за ученика техникума сочинение по патриотизму стихов Маяковского. И тоже получил тройку с минусом.

Я как та капля, которая, сказав что мелочей не бывает, переполнила чашу. Но я живу. Живу еще потому, что во мне Саша Вампилов, Юра Самсонов, Юрий Владимирович Никулин, Женя Евтушенко и Цой, и Бродский, так и не вернувшийся в Питер.. многие другие известные и малоизвестные люди. Во мне мой папа – Исаак Михайлович Круковер, профессор, лепролог и отоларинголог; во мне моя мама, которая вынуждена была сдавать экзамены за мужскую гимназию, чтоб поступить в медицинский институт. Армянка, встретившая еврея, который ее на десять лет старше и поехавшая с ним из Ростова-на-Дону в суровую Сибирь. Они со мной не только в потускневших фотокарточках и в их цифровом отражении. Они - в душе и пока я жив – живы и они! 

В моей душе собаки, ушедшие на облако, и два кота. Я до сих пор не могу завести овчарку, потому что этим действием я предам Дину, погибшую в Нальчике в международной школе милиции, где мы с ней учились. Уже нет этой советской школы в Кабарде, как нет и милиции, а я продолжаю слезиться душой, вспоминая её беззаветную преданность и ум… 

Не могу удержаться и не напомнить историю парижанки Энни Ингам и ее большого дога. Женщина успела вывести из каюты своего пса, но его не разрешили взять в шлюпку. Тогда Энни решила остаться вместе с собакой. Женщина и пес прыгнули за борт и довольно долго смогли продержаться в холодной воде. На следующий день экипаж судна, вылавливающий мертвые тела, недалеко от места гибели «Титаника» видел замерзшую женщину, которая прижимала к себя большую собаку. Позже матросы спущенной на воду шлюпки так и не смогли найти её в океане. Очевидно, верную хозяйку и ее преданного дога унесло течением.

Жизнь сложней и восторженней, чем любая писательская выдумка. Вот, на сайте «автор точка ру» мои скорописанные выдумки про магов и попаданцев пользуются успехом, а жизненные воспоминания – увы. Понимаю, что срнеднестатический читатель заходит сюда, чтоб отдохнут, развлечься. Но разве приключения бывшего ревизора, угодившего со своими специфическими знаниями в тело подростка в СССР интересней националистического восстания в Кабардино-Балкарии, когда с гор спустились настоящие басмачи с маузерами на настоящих ахалтекинцах! (Кстати, кожа ахалтекинцев настолько тонкая, что сквозь нее можно разглядеть кровеносные сосуды. И когда пуля попадает в их тело, это очень заметно.) А нас посадили на мотоциклы с люлькой (собака – в люльке) и, выдав автоматы (старые АК с деревянными прикладами) бросили их сдерживать, ибо местная милиция бездействовала. Впрочем, о школе кинологов будет отдельная глава.

Жизнь некоторых людей исключительна, особенно ежели они отмотали почти сотню лет. Вот например на очередной зоне в Калининграде (бывшем Кенигсберге), схлопотав четыре с половиной строгача за преступление, которое не совершал, я работал школьным библиотекарем,  а фактически - учителем русского языка и литературы (в те годы обучение до восьмого класса для зеков в заключении было обязательным). Вот представьте картину - урок истории СССР. А история СССР – это упрощенная история КПСС, предмет важный, уголовникам просто необходимый. Ведет этот предмет девушка второй свежести (в отличие от осетрины девушки могут быть всех стадий свежести). Она, правда, по образованию биолог, но вакансия в школе колонии была только для историка. А учитель в этой школе получает почти в два раза больше, чем учителя школ обычных. Им за опасность платят и еще разные там надбавки. Да еще, что очень важно, предоставляют ведомственную квартиру.

Сидят зэки, слушают про штурм Зимнего, завидуют лихим революционным массам, представляя, сколько всего  в суматохе можно было слямзить в царском дворце. Кто шибко на лесопилке наломался, – те спят, стараясь не храпеть. Те, у кого работа не слишком утомительная, сеансы ловят: пристраивают под партой самодельные зеркала и наблюдают тощие ноги учителки. Кто-то самодельными "стирами" – картами – в рамса режетсяна сигареты. Кто-то "мастюжничает" – мастерит некую безделушку для продажи или натурального обмена. Вон, Карлик-куркуль, вечный пятиклассник, заканчивает изготовление супер-кипятильника. Ни одна капиталистическая держава со своей промышленностью подобного не сделает. Берутся два бритвенных безопасных лезвия, прокладываются с обоих концов спичками, обматываются суровой ниткой, к каждому лезвию присоединяется провод. Включайте в сеть и пользуйтесь. Вода для чифира в литровой кружке вскипает через 30 секунд.

– Иванов, – вдруг кричит учительница, – ты чем занимаешься?

Иванов – человек честный.

– Дрочу, – откровенно сообщает он.

– А о чем я сейчас объясняла? – старается не услышать ответа Иванова учительница.

– Об Авроре, – уверенно сообщает нерадивый пятиклассник, почесывая седеющую щетину. – О том, как коммуняги из нее бабахнули по дворцу и сразу все временные слезли с кресел и грабли подняли – сдаемся мол, не мочите, явку с повинной напишем. - Иванов увлекается, забавная мозаика из художественных фильмов и плакатных лозунгов преобразуется в его мозговом аппарате в совершенно оригинальную трактовку революционных событий. – Тут  Ленин на броневике во двор заезжает и начинает прикалывать за фартовую жизнь. Каждому, говорит, шпалер бесплатно с приблудой, каждому ксиву с печатью ревкома, всем кожаный френч и штаны милюстиновые. (В те годы он был самым модным среди зековской одежды, «робы». Молескин отличается высокой износостойкостью и заслужил в народе название «чёртова кожа»). А бабки – бери от пуза в любом магазине или сберкассе, и ничего за это не будет, потому как вся власть – советам. И на кичу только фраеров сажать будем, а деловых с мандатом пошлем на Украину за хлебом.

Учительница поднимает растерянные руки к вискам, думая про себя:

"Уж лучше бы ты дрочил, бандюга немытая, И зачем я, дура такая, его вызвала?!"

Я мог бы рассказать о зоновской школе много интересного. О том, как погас свет и в темноте класса учитель химии, вредный фискал и придира, заблеял:

– Хлопчики, ну что вы делаете, я же старенький, ну не надо, у меня геморрой...

О вечерних оргиях, устраиваемых в школе школьным завхозом с дневальными, поварами и библиотекарем. Все это делается при молчаливом попустительстве охраны, им тоже перепадает от щедрот зажравшихся "козлов" – ментовских подручных из числа осужденных, самых ярых и опасных врагов каторжной братии.

О взятках за право пропускать уроки. О сексуальных связях между вольняшками и зэками. О множестве контрольных, курсовых и дипломных работах, созданных грамотными осужденными для офицеров-заочников.

Да я и сам на двух зонах (В Нижнем Ингаше Красноярского края и в Калининграде) сохранил здоровье именно по причине грамотности, хотя в Кёнике меня всё же заразили туберкулезом…

Но попробуем соблюдать некоторую последовательность и пошлепаем потихонечку по главам.

Глава 1

Когда себе я надоем, я брошусь в солнце золотое, 

Хлебников

Я наконец стал старым.

У старости множество преимуществ. Женщины требуются только в форме нянечки или поварихи; деньги расходуются не столько на развлечения, сколько на лекарства; время обретает тягучесть и, главное, не надо ходить на работу.

Разменяв 81 я подумал, что на Земле почти не осталось моих однокашников, сослуживцев и просто приятелей. А пройдет еще лет двадцать и я останусь один в этом подвижном мире. Наверное те, кто прожил больше ста, испытывают ностальгию по прежнему времени.

Зато завелся лучший друг дедушек и бабушек – склероз. Утешитель, позволяющий забывать неприятности.

Недавно геронтолог (ну надо же – геронтолог!) анекдот рассказал.

 Три деда беседуют о склерозе.
- Я совсем замучился со склерозом. Прихожу в сортир, включаю свет, снимаю штаны, делаю что надо, вытираю зад, надеваю штаны, спускаю воду и всегда забываю выключить свет.
- Это разве склероз? Я прихожу в туалет, включаю свет, снимаю штаны, делаю дела, надеваю штаны, спускаю воду, выключаю свет, а зад вытереть забываю...
- У вас обоих память, как у малолеток, грех жаловаться! Я прихожу в туалет, включаю свет, делаю дела, вытираю зад, спускаю воду, выключаю свет, а вот штаны-то снять и забываю...

Шутки шутками, но я пока штаны снимать не забываю. А так – по мелочи, порой забываются фамилии. А один раз забыл собственный адрес на иврите. Такси вызывал и вдруг забыл. Прервал вызов и начал смотреть в телефоне…

Жизнью надо наслаждаться, а не просто «терпеть» ее.

Удивительно, каким ясным стало мое мышление сейчас, когда уже ничего не исправить…

В моей жизни больше никаких «на следующей неделе» или «Когда-нибудь».

Все самое интересное я делаю прямо сейчас.

Никто ничего нам не гарантировал, даже завтрашний день. Никто нам ничего не должен. Каждый шаг — это только наш выбор.

Главная беда всех нас в молодости в том, что мы не ценим главное богатство - время, годы жизни. И лишь в старости понимаем, что мы профукали эти годы на добычу денег, на женщин, на карьеру… и теперь банкроты.

Ничего не откладывай на потом! 

...то кофе остывает, то интерес уходит, то день закончился, то дети подрастают, то мы стареем...

И тогда мы будем жалеть, что ничего не успели.

Зато у меня нынче ПАМЯТЬ!

Память, которая не связана со склерозом, память восьмидесяти двух лет бытия!

И еще есть все омрачающий страх смерти. 

Ни своей, для меня смерть – избавление. Избавление от постоянных болей, от некоей пустоты существования, от постепенного телесного распада. Страх за еще живых близких. Их немного: два брата, старше меня на 8 и 10 лет, жена – на 3.5 года. И все. Ну не считать же молодежь… Дочерям всего чуть больше полтинника.

Очень неприятно будет родных хоронить, как схоронил друзей и знакомых.

Почти всех.

А прелесть именно в моей старости отчасти в том, что я избавился от зависимостей. От табакокурения и от алкоголя. А еще – от ответственности. За детей, за собак/кошек, за попугая, за работу, которая не выполнена, за долг, который не отдан…

Когда мне исполнилось восемьдесят я вырвал оставшиеся зубы (желтые, дуплистые, с кривыми корнями в дряблых деснах) и сделал из них ожерелье на платиновой цепочке,

А когда Ялта была в Украине как-то приезжал на недельку погостить у дальней родни в Кацивели (посёлок недалеко от Ялты), но остановился в гостинице. Имел я тогда на шее цепочку с палец толщиной из плохенького золота, купил как-то у поляка за тысячу долларов (дореформенных). Сперва эту цепку надевал на Вини-пуха (английского бульдога с многосложной кличкой от родителей-медалистов). Время было перестроечное, горбачевское… а я недавно откинулся со строгого режима из «Девятки» в Калининграде (бывший Кенигсберг, ИТУ-9) и затеял успешный бизнес; мог себе позволить насмешку над племенем молодчиков в турецком Adidas с приметными цепками вокруг шей.

Но все это еще только будет, а сейчас в ночь с 27 июля на 28 июля 1943 года я только рождаюсь в барской квартире (мама всегда рожала дома). В первом пятиэтажном доме, построенном для специалистов высокого уровня, главным образом врачей - славной профессуре города Иркутска.

Родился в Отечественную, пережил Сталина, Хрущева, Брежнева, Ельцина и Горбачева. Надеюсь пережить и Путина.

Нет, я не имею к ним особых претензий: каждое время тасует своих королей и валетов. Социум органично выталкивает в управленцы порой грозных, а порой ничтожных вожаков, как бы отражая все уродство собственного состояния.

Но по порядку...