Пожалуйста, не уходи... Поплачем субботним утром? (ФМ)

Увидев флэшмоб Ирины Фидар про отрывки, заставляющие плакать, я немного впал в ступор. Я получал комментарии, что над некоторыми главами моих книг читатели плакали. Но мне кажется, дело было не в каком-то конкретном отрывке текста, а в некоторой безжалостности (которую сам я считаю честностью) по отношению к персонажам, свойственной текущему циклу книг. Безжалостности, но не жестокости (очень надеюсь).

И всё же есть один отрывок, который я никогда и нигде отдельно не выкладывал. Потому что считаю "слёзовыжимательный отрывок про смерть животного" - отвратительным клише и манипуляцией над читателем. Есть ооооочень мало случаев, где подобное уместно. Я мог бы сказать, что мой случай именно такой, и не было никакой возможности написать эту сцену как-то иначе. Но без контекста вы мне всё равно не поверите.

Читать или не читать, решать вам. Я бы не стал. С другой стороны, если вы не хотели расстраиваться, зачем вообще было заходить в пост с подобным флэшмобом, правда?

Зеф знала о своём даре с детства.

Когда ей было три года, родители приютили кота: вислоухого, серого бандита. Его так и назвали — Бандит. Державший в страхе всю округу, причём, как других животных, так и людей, он всегда ластился к их семье и никогда не опаздывал, когда мама варила рыбу. Он пробирался в дом — делал это, даже если все двери и окна были закрыты, — и спал в ногах у Зеф или у её брата Коби.

Но чаще всего у Зеф.

Он пропал, когда Зеф было восемь. Не пришёл на обед, затем не залез в окно. И только через двое суток его нашёл один из настоятелей храма, Патрик. И Зеф до сих пор помнила тот день. Бездушное серое небо. Промозглый ветер. Хлопья снега, которые таяли, едва касаясь почвы. Накрытое курткой маленькое тело.

Отец и мать не пускали их с Коби к Бандиту. Сейчас она знала почему. Но дети не верят в смерть до тех пор, пока с ней не столкнуться.

Ночью Зеф выкрала ключ от кладовой, где положили Бандита. Пробралась в неё и закрыла за собой дверь.

Маленькое — куда меньше, чем она помнила, — и взъерошенное тело Бандита лежало на покрытой красными пятнами простыне. Он был неестественно вытянут. Вся шерсть от туловища до хвоста — всклокоченная, слипшаяся от крови. Отец и мать не сказали ей, но Бандита сбила повозка — передавила хребет.

Тогда он дышал. Грудь, передние лапы и мордочка вздрагивали, как от удара током. Глаза были закрыты, и на них навернулись слёзы — она не знала, могут ли животные плакать от боли, и не хотела этого знать. Он издавал странный звук, хриплый и очень слабый.

Зеф было страшно. Хотелось броситься бежать — не для того, чтобы не видеть Бандита, но потому что ей хотелось изменить что-то. Остановить. Обернуть вспять. Хотелось вернуться в свою комнату, обнаружить кота, свернувшегося клубком на кровати. Даже пусть на кровати Коби.

Она не убежала — может быть, была достаточно взрослой. Может быть, слишком напуганной, чтобы бежать. Она подошла ближе, слушая его неровное дыхание. Смотрела, не в силах заставить себя прикоснуться — будто это могло сделать происходящее более реальным. Затем наконец положила руку ему на спину — та, как ей показалась, была слишком холодной. И прошептала:

— Пожалуйста, не уходи.

В тот день она впервые увидела свет. Тупой, ледяной и бесчувственный огонь, загоревшийся посреди серого моря тумана. Впервые распознала тонкие нити потоков. И голос — скорее шёпот — души.

— Пожалуйста, не уходи, — повторила она, и голос её сорвался, превратившись во всхлип. Горячие слёзы защипали глаза, потекли по щекам и упали на руку. И Бандит проснулся. Открыл глаза, потянулся передними лапами в её сторону. Издал звук, немного удивлённый, немного встревоженный. А затем застонал.

Это было худшее, что когда-то с ней случалось. Звук был похож на хрип, на скрежет и вместе с тем на вой. И она отпрянула и вновь почти убежала, но заставила себя остановиться. Заставила вернуться к Бандиту, опустилась на колени рядом со столиком. Поднесла лицо к его мордочке и почувствовала его дыхание на своей щеке.

Она прикоснулась к нему ещё раз. Закрыла глаза. И боль, страх Бандита вдруг стали реальными. Хлынули в неё, ослепили и начали душить. Вытягивать из неё жизнь.

Она закричала. Закричала, но не убрала руку. Ведь готова была вытерпеть что угодно, если бы это могло помочь.

На её крик прибежали родители — их комната была на втором этаже, и только это дало ей время. И пожалуй, именно они спасли её.

Бандит умер следующим утром. Она этого не видела, ей рассказал отец. Почти три недели Зеф провела в бреду и с таким жаром, что её тело, казалось, могло прожечь одеяло. Повторяя вновь и вновь: «Пожалуйста, не уходи». Повторяя в пустоту.

Каким-то образом, уже тогда она знала, что могла помочь Бандиту. Каким-то образом поняла простую истину, которую инструкторы в академии делают столь сложной. Поняла, что у неё есть что-то, чего не хватало Бандиту, и что она могла это ему отдать. Поняла, что могла спасти его. Заставить остаться.

Если бы ей хватило сил.

Прочитали и расстроились? Нужно срочно поднять настроение? Как насчёт прекрасной книги Альды Дио "Соль и Вино" про Италию и любовь? У меня тут и рецензия на неё есть: https://author.today/review/622394. Свеженькая. Сам вчера написал  

пы.сы. Так как сегодня суббота, передаю привет Марике, её достойной каких-нибудь бессмертных стражей порядка из фэнтези циклов непоколебимости и стойкости, и традиционному флэшмобу, но мучать своим отрывком всё же не буду.