Куда конь с копытом...

Присоединяюсь к флэшмобу от Ирины Фидар. Я никогда не участвовал в подобных действах, поэтому этот раз будет премьерным:) 

А разной грусти у меня предостаточно. И книжной, и жизненной. Поехали?

Отрывок из "Восхода заплутавшего солнца". Жестковатый, но жизнь жестка...

'Он не смотрел в ее сторону, боясь, что, взглянув, окрикнет, остановит. Не сумеет отпустить. Иска маячила далеко впереди, а вокруг…
— Не смотри, не смотри, не смотри… — то ли молил он, то ли читал какое–то заклинание.

Ответом на его бормотание стал ее легкий вскрик.
Нахем бросился вперед, чтобы…
Ветви пеленали пронзенное тело. Он видел согнутую спину, короткие, по–мальчишески стриженные волосы, но не лицо. Ее лицо уже принадлежало Храму.
— По–почему… — Нахем вздернул голову. Нет, хрипел Амос, не Иска. Две ветви пробили ему грудь, подняли и оставили висеть. Кровь окрасила одежду, натекла большой лужей под его ногами, но Амос был еще жив. Капли крови падали гулко, часто, прерываясь, чтобы следом потечь маленьким ручейком и сердце уловило ритм их ударов о намокший песок и участило биение.
— Почему он не заберет меня? Как близнецов, как Дорона…
Нахем оглянулся. Кровавые брызги, следы ног, бившихся в агонии и одинокая, также запачканная кровью, сандалия. И никаких других следов его спутников, только паучьими лапами шуршали ветви, пеленавшие Иску.
Капель затихала, с ней замедляло бешеный бег сердце. Нахем поднял взгляд — Амос ушел, застыл.
Храм не забрал его, как не забрал и его кровь.
Нахем растерянно обернулся. Он остался в одиночестве, наедине с мертвецом. Убрался даже лик, их молчаливый погонщик. Сменилось ли выражение иронии на какое–то другое?
Все ярче становился восток, готовясь вытолкнуть из–за далеких холмов дневное светило. Один. Потерянный и потерявший. Слезы выжигали глаза и Нахем зажмурился, закрыл их ладонями, сдавил. К чему сейчас зрение, если все, что он видит — согнутая спина и волосы, в которых раньше блуждал лучик солнца. Не протянулась призрачная рука, не отвела острую ветвь, не принесла барана.'