Будь самой горькой из моих потерь...

Всегда очень выборочно участвую во флешмобах, но некоторые по-настоящему вдохновляют, и хочется присоединиться. Так и с флешмобом Ирины Фидар. Я против так называемого «стекла», если это трагедия ради трагедии, если момент создан, чтобы вызвать у читателя эмоции, но я за то «стекло», которое уместно по сюжету, объясняет сюжет или двигает его дальше. И вот моё. А уж к какой категории оно относится — решать читателям. В отношении собственных книг я необъективна. 

Фрагмент из книги "Царица Теней: возвращение Персефоны"

— Времени мало, сущность титана внутри меня... уверена, ты знаешь больше... я... — сил не хватило, и слёзы потекли по щекам Персефоны такие же обжигающие, как раскалённая лава вулканов Тартара. — Владыка, любовь моя, я прощаю тебя за всё: за утаивание, за известные и неизвестные мне поступки... за дочь, с которой ты меня разлучил... я прощаю, только спаси этот мир, живи счастливо... возьми моё бессмертие и живи вопреки.

Если б она только знала, что в этот момент заключила сделку с Мойрами, сделку, в которой Владыка Аид не сможет умереть, пока она сама не придёт и не убьёт его... или не помилует в силу своих эмоциональных качеств. Персефона и не задумывалась о том, что говорит. Слова шли от сердца, а тревога исходила от преследуемой её смерти. Тёмные тучи сгущались над ними. Персефона чувствовала, что Арес нашёл её, что мощь электрического разряда накапливается прямо сейчас, готовая в любой момент пронзить её тело.

— Титан? Кристалл Душ? — Аид выделил главное. — Хочешь сказать, погибшие боги не попадают в царство Теней?

— Я люблю тебя... я так сильно люблю тебя... — шептала она, с трудом выговаривая слова.

— Я тоже... — он взял её лицо в ладони, — конечно, сокровище, я тоже... всегда... ты моя единственная любовь, Персефона... Но, что ты говоришь? Какой титан? Ты же не имеешь в виду, что...

— Ты поймёшь... поймёшь... — Персефона незаметно нащупала рукоять скипетра и направила его зубцы себе в грудь. Один удар сердца, два, три... — Прости меня... — тёплое дыхание коснулось его губ в последний раз, когда острые зубцы пронзили её тело.

Формировавшийся сгусток молнии в небе рассеялся, вместе с выбросом божественной энергии Персефоны, который, разметав всё вокруг на тысячи километров, заглушил отчаянный крик Аида. Никто не знал, что таким же криком в этот момент разразился и другой бог... тот, чьи планы единовременно рухнули.

Царь поневоле, вечно одинокий, пугающий всех, кто им мог бы восхищаться, отец, отказавшийся от собственной дочери, держал на руках единственную женщину, которую любил, и которая любила его. Без неё ничто не имело значения, само мироздание рушилось под ним, и он сам падал в бездну, из которой нет возврата, в темноту более глубокую, чем может представить человеческое сознание. Лазурное божественное пламя, которое впоследствии смертные назовут демоническим, вспыхнуло по всей территории взрыва, сжигая и разрушая то, что ещё осталось целым. В горе своей утраты Аид не заметил, как две божественные сущности — Кроноса и Персефоны — взлетели высоко в небо, и были пойманы тёмным силуэтом, неразличимым в лучах восходящего солнца. Персефона умерла, а он так и не узнал, кто стал этому причиной. Кто стоял за преследованием его дочери, кто хотел вернуть титана и разрушить мир.

Аид не двигался. Он не пошевелился и тогда, когда пламя угасло, а тело Персефоны превратилось в тысячи розовых лепестков, не отреагировал на призыв, когда его нашла Небесная стража Зевса, и он без возражений позволил заковать себя и увести...