Жизнь египетского фараона и членов его семьи (строго 18+ - худ.эротика!)

***

Царь-фараон Амферей лежал пластом поперек своего роскошного, больше похожего на помпезный дароносицу-пьедестал, чем на уютное гнездышко для сна и любовных утех, ложа и невыносимо мучительно прощался с жизнью.

Голова его раскалывалась. Мысли блуждали в потемках, беззастенчиво путаясь и вступая в непримиримое противоречие, а то и противоборство, друг с другом.

Между тем, следует сразу заметить, что это было наиболее типичным состоянием его души и тела, равно как и всех других представителей рода Амфереев, издавна славящегося своей беззаветно-неуемной преданностью Эроту и Дионису.

А посему, не было ничего странного в том, что в отличие от юного Евэмона, Царю Амферею было глубоко наплевать на то, кто он, где он и когда …

- Ваше Святейшество … Мой великий и пресветлый Пер-'о, к вам просится Верховный Чати, он же Номарх Ливии, Афамант со срочным докладом! - неожиданно в клочья разорвал тишину и цунами прокатился по царской опочивальне визгливый и с явно выраженным надрывным дискантом голос Главного Евнуха и по совместительству Царского Глашатая Фавна. - Он, с подобающим благочестием и покорностью, ждет Вас в Тронном зале.

“- О Боги, оставьте все меня в покое...“ - раздосадовано огрызнулось ему в ответ сознание Амферея, прежде чем снова погрузиться в промозгло-бескрайнюю пустоту полусна-полугрез.

- Заклинаю тебя волей Амона, мой Блистательный и Затмевающий солнце повелитель единоверных, дозволь нарушить твой покой и сладостную негу! Да продлит Амон-Ра, милостивый и милосердный, твои дни на благо всех твоих верноподданных и во славу Верхнего и Нижнего Кемета и необъятной Ливийской страны.

- Ну, что там еще такое случилось, презренный отпрыск паука и гиены, что ты так дерзко посмел меня разбудить? Разве ты забыл, как мы устали от, уже вторую неделю длящихся, оргий и, особенно, после вчерашней вакханалии - пира ? Вдобавок, разве не ты сам давеча ввел в мой гарем дюжину новых наложниц из Тиррении и теперь самым бесстыжим образом жаждешь лишить нас любовных утех? - от одной только этой мысли Царя Амферея передернуло. Грозно, почти по-звериному рыкнув и, на какое-то время даже презрев невыносимо тягостное для Царя похмелье, он бросился на Евнуха и крепко сдавил пальцами его шею. - Да как ты смеешь так издеваться над своим господином! А, ну-ка, позвать ко мне палача …

- Хотя, ладно, не стоит, - уже в следующее мгновение смягчился и разжал свои пальцы Царь-фараон, должно быть разочарованный тем, что так и не встретил со стороны, так опрометчиво попавшей ему под горячую руку, жертвы даже робкого намека на сопротивление. - Для начала, лучше подай мне кальян, мой любимый пурпурный хитон и парадную Урей-диадему.

- Слава великому и пресветлому Пер-'о, истинному и единственному, после Амона, владыке миров! Да благословит он нас, презренных смертных, на праведные поступки и счастливые дни … И да облагодетельствует он нас приветом вечным и милосердным, длящим до судного дня! Теперь я, ничтожный муравей, буду до конца дней моих гордиться тем, что был озарен лучами благоволения Пер-'о…

- Хватит этой, заведомо бессмысленной и лживой, белиберды, Фавн! - раздраженным жестом отгоняя от себя чумных и навязчивых спросонья наложниц, поспешил заткнуть фонтан славословия своего Глашатая Амферей, в буквальном смысле этого слова сползая с ложа на устланный дорогими коврами и верблюжьими шкурами пол своей опочивальни. - Мое благодушие и терпение не беспредельны, презренный! Еще одно твое лишнее слово и … боюсь, нам уже никак не обойтись без услуг палача! Короче … где мой кальян?

- Он будет готов ровно через минуту, Ваше Святейшество! Прикажете сразу доставить его в Тронный зал, или, для начала, к вам в опочивальню?

- Прикажу больше не задавать мне лишних вопросов, Фавн! - угрожающе заскрежетал зубами Фараон, неуклюже опрокидываясь на спину и тщетно пытаясь без посторонней помощи придать своему, свинцом налившемуся и предательски непокорному, телу вертикальное положение.

После третей попытки ему это все же удалось. Причем, как нельзя вовремя, потому как в царскую опочивальню уже входили рабы с носилками, окруженные двумя рядами темнокожих Маджаев - личных телохранителей Фараона в золотых шлемах и усыпанных драгоценными рубинами нагрудниках.

Само собой, что ни те, ни, особенно, другие не должны были видеть его святейшество Хемсем-Мерер-Амон-Амферей-сес-нетер-хег-ан в столь жалком и печальном образе отнюдь не Бога, но истерзанного весьма банальным для простого смертного недомоганием человека.

Что же касается украдкой прячущего в своих устах усмешку Фавна, то за долгие годы служения Фараону он повидал еще и не такие сцены пробуждения своего господина. В частности, бывали случаи, когда тот, в очередной раз до умопомрачения накурившись гашиша, вскакивал среди ночи, хватался за свой железный ассирийский меч и насмерть рубил всех и каждого, кто имел такое несчастье попасться ему на глаза. А то, напротив, настолько глубоко погружался в свои сладкие грезы, что сутками, а то и неделями, не просыпался вообще, подобно припавшей к материнской груди младенцу причмокивая от удовольствия и глупо скалясь во сне…

Однако, всецело погруженный в свои, весьма далекие от раболепной учтивости, мысли Главный Евнух обоих миров - Ливии и Египта, чуть было снова не попал Фараону под горячую руку: тот уже не только успел самостоятельно взгромоздиться на носилки, по ходу дела, напялив на свою, заметно опухшую и предательски лоснящуюся от обильно выступившего на ней пота голову Урей-диадему, но теперь еще угрожающе косился в сторону Глашатая, и явно недвусмысленно ожидая от последнего верного служения долгу.

Спохватившись, Фавн сорвался с места, поспешил возглавить процессию и, самолично растворив двери, ведущие из опочивальни Фараона в Тронный зал, застыл на пороге и торжественно, с расстановкой и наигранным хладнокровием, произнес:

 - Бык Гор, могучий Апис, соединивший короны двух царств, золотой кобчик, правящий мечом, победитель девяти народов, царь Верхнего и Нижнего Египта, повелитель двух миров, сын солнца Мери-Амон-Амферей, возлюбленный, Амоном-Ра, господин и повелитель Фиваиды, сын Амона-Ра, приемный сын Посейдона, рожденный Гормахисом, царь Египта и Ливии, повелитель Финикии, властвующий над девятью народами!

После чего решительно сделал шаг вперед, тем самым первым из всей процессии оказавшись в зале, свод которого поддерживался шестью, в два симметричных ряда, колоннами в три этажа высотою и увенчанных капителями в виде распустившегося папируса - символа Нижнего и лотоса - Верхнего Египетских царств.

Зал был большой, но от массивных колонн казался тесным.

Освещался он небольшими окошками в стенах и широким прямоугольным отверстием в потолке.

В зале царили прохлада и полумрак, позволявший, однако, разглядеть желтые стены и колонны, покрытые многоярусной росписью и барельефами: вверху - листья и цветы, ниже - Боги, еще ниже - сцены прибытия фараона и жрецов на священном корабле в храм, сражений с нубийцами, ливийцами, хеттами, евреями, пленения и казни врагов и триумфа фараона …. и всюду между рисунками ряды иероглифов.

Все это было раскрашено яркими и даже резкими красками: зеленой, красной и синей.

В этом зале с узорчатым мозаичным полом стояли в глубоком молчании Верховный Жрец Сумрачного Солнца, в белых одеждах, и босой, одетый в короткую солдатскую рубаху в черную и желтую полосу, поверх которой блестел золотой нагрудник, и плоский шлем с острием, Верховный Чати Афамант.

Помимо этих двоих - Второго, после Царя Атланта, по степени средоточия власти над Атлантидой и, опять же, второго, но уже после самого Амферея, в отношении Ливии и Египта - властелинов, в Тронном зале никого не было. Если конечно не брать в расчет коварно затаившиеся в нишах стен Маджаев, чье присутствие изредка выдавали приглушенный звон оружия и сдавленное сопение.

- Да выслушает милостиво великий Фараон мое слово, - не желая терять времени даром, поспешил привлечь к себе внимание и первым подал голос Афамант, как только Фараон покинул носилки и без особого на то энтузиазма взгромоздился на трон, резные ножки которого изображали фигуры сорока двух номархов и девяти верховных вождей всех из подвластных фараону - Амферею народов. 

- Говори, эрпатор, - небрежно махнул в его сторону рукой Амферей, жадно затягиваясь пьянящим дурманом через чубук наконец-то доставленного ему баком- ливийцем кальяна, - только по делу и как можно короче!

- Слушаю и повинуюсь, сын Амона-Ра! - демонстративно смутившись, выдавил из себя Чати, раболепно, в отличие от мраморной статуей застывшего Верховного жреца Сумрачного Солнца, падая ниц перед своим, пусть вопреки всем законам, но все же отцом и господином и мастерски изображая на своем лице искреннее раскаяние и печаль. - Однако, боюсь, наисправедливейший из бессмертных, я принес вам плохие вести с наших северных границ.

- Ты …боишься? - чуть было не поперхнувшись очередной порцией тошнотворного дыма, сурово, и одновременно с этим растерянно, сдвинул на своей переносице брови фараон, на какое-то время даже оставив в покое кальян и немигающим взглядом уставившись на своего внебрачного сына. - И это говорит мне Храбрейший из храбрых? Ты в своем уме, сын мой? Или, быть может, тяжелый недуг сковал твою волю и разум?

- Да, повелитель обоих миров! - вымученно кивнул ему в ответ Чати, все еще не поднимая головы и, казалось, еще больше вжимаясь в землю. - Но не столько твоего праведного гнева, пресветлый Пер-'о, сколько моего собственного бессилия, что-либо уже изменить! Я виноват перед тобой, потому как ни я сам, ни мой сын, не оправдали твоих надежд.

- Ты это о чем, мой прежде такой обласканный славой и бесстрашный эрпатор?

- Я не смог выполнить твой, мой господин, приказ … И уже в полной мере наказан за это тем, что Амон отобрал у меня сына - твоего внука. Короче говоря, эллины, став во главе всех других племен Страны Лесов, все же и несмотря на все наши попытки с ними договориться за спиной Атланта, объявили войну не только Ливии и Кемету, но и всей Атлантиде. Более того, теперь варварами движет не только алчность, но еще и месть за поруганную честь и оскорбление их веры.

- Да плевать мне на их веру и честь, - спесиво-равнодушным басом перебил эрпатора Амферей, вновь придавая своему лицу невозмутимо-каменное выражение и присасываясь к чубуку кальяна. - Пусть по этому поводу болит голова у Атланта и у его верного прихвостня Евэмона. А вот за смерть твоего сына и моего внука, эти грязные твари ответят по полной программе. Прикажи отправить в их Дикую Страну твоих ливийцев с карательной миссией и однозначным приказом: пленных не брать и … Поставим же в этом деле жирную точку!

- Слишком поздно, Ваше Святейшество, варвары уже пришли сами: не далее чем вчера их передовые отряды прорвали нашу оборону вдоль всей северной границы Атлантиды и, коварно вторгшись на исконно атлантские территории, всесокрушающей лавиной быстро приближаются к побережью. Еще неделя - их легендарно-быстроходные ладьи войду в каналы и гавани Посейдониса. Но и это еще не все, судя по доносам моих лазутчиков, которым я верю, твой злейший недруг Евэмон оказался заодно с врагами. По крайней мере, истинным и единственным виновником гибели твоего внука Леарха, стал именно он. И он же, самолично испив из священного кубка эллинов, стал теперь их единоличным и беспрекословным владыкой 

- Как он посмел это сделать … раньше и вместо меня, самолюбивый выскочка и гнусное порождение разврата! - прорычал фараон, приходя в неописуемое бешенство и в сердцах отшвыривая от себя кальян и резко вскакивая со своего трона. При этом, то ли случайно, то ли, напротив, вполне символично и по воле Богов, роняя со своей головы на выложенный белым алебастром пол Тронного Зала Урей-диадему. - Я знал, знал, что это ничтожество всегда стояло и вплоть до моей или его смерти будет стоять у меня на пути к атлантскому трону. Именно он, а не мои старшие братья - Атлант и Гадир. Первый - болезненный, слабоумный старик, чьи дни уже сочтены. А значит, он просто ничтожный, пусть даже и любимый народом, фетиш, без всякого права и надежды на будущее. Второй - и так обречен родовым "своеволием и бешенством" крови на верную смерть в первом же рукопашном бою. Само собой, ни тот, ни другой никогда не были для меня серьезной преградой. Но Евэмон … это совсем другое дело! Дорогу нам перешел наследник как минимум десяти поколений Диктаторов и полководцев-Царей, который, к тому же, был с малолетства воспитан как воин! Я должен, должен был, с ним разобраться еще до того, как у него прорежутся зубки, не говоря уже про нынешние волчьи клыки! И … смею напомнить всем здесь собравшимся, что не я не один виноват в том, что этого не случилось! Надеюсь, ты меня понимаешь, Верховный Жрец …. 

- Понимаю, сын Амона-Ра! - высокомерно огрызнулся ему в ответ тот, что был в белых одеждах, при этом и как бы между прочим, нагибаясь к полу и поднимая Урей-диадему. - Вот только, по-моему, нам еще рано паниковать. Не говоря уже о том, чтобы вот так, опрометчиво и абсолютно бездарно, отказываться от Богами нам подаренной власти, Пер-'о!

- Возьми и больше никогда не теряй! - злорадно щурясь, добавил он с придыханием, возвращая Амферею им так некстати оброненный Урей. - Я - все еще Верховный Жрец, ты - самодержавный повелитель Ливии и Кемета, твой Чати - не только эрпатор, но еще и преданный нашему общему делу солдат! Другими словами, мы трое еще успеем посыпать наши головы пеплом, но не раньше, чем такова действительно будет воля Амона-Ра и Судьбы. Пока же, я предлагаю взять себя в руки и хладнокровно во всем разобраться. Да, мы в очередной раз потерпели фиаско в нашем противоборстве с Атлантом. Да, твой сын, Афамант, пал от руки нашего злейшего врага и мы все этого ему никогда не простим! Да, мы так и не смогли сделать нашими союзниками варваров-эллинов, но вместо этого спровоцировали их на войну! Более того, они уже атакуют, и не ровен час, захватят столицу Атлантиды. Причем, в бой их теперь ведет не какой-то разнузданный и завернутый в звериные шкуры эллинский вождишка, а тщательно выпестованный менторами и хорошо обученный всем тонкостям военной стратегии атлантский полководец Евэмон. Все верно, но …

 ***

Чати (Джати) - Верховный сановник - в Древнем Египте ("Кеме") был первым и важнейшим помощником фараона, напоминающим средневекового арабского визиря (Первого Визиря) и осуществлявшим от имени царя общее руководство хозяйственной жизнью страны и главной судебной палатой. Первоначально - Чати - был всего лишь жрецом города - резиденции правителя. Однако, уже в период Древнего царства фараон все более и более становился древневосточным деспотом. Его единовластие увеличивалось и он назначал на должность верховного сановника ("чати") уже не просто вельмож, но своих родных сыновей (как, например, в период правления IV династии), что способствовало концентрации государственной власти в руках царской семьи. При этом, полномочия верховного сановника ("чати") еще больше расширились: теперь ему подчинялся архив фараона, в котором хранились царские указы, документы на право собственности, контракты и завещания; он возглавлял судебное ведомство, называвшееся "6 судебных палат", и поэтому носил особый титул - "жрец богини справедливости" (Маат); наконец, он стоял во главе государственной сокровищницы. В Новом царстве Чати (джати) уже осуществляет контроль за всем управлением в стране, в центре и на местах, распоряжается земельным фондом, всей системой водоснабжения. В его руках - высшая военная власть. Он контролирует набор войска, строительство пограничных крепостей, командует флотом и пр. Ему принадлежат и высшие судебные функции. Он рассматривает жалобы, поступающие к фараону, ежедневно докладывает ему о наиболее важных событиях в государстве, непосредственно следит за выполнением полученных от фараона указаний

Афамант — царь Орхомена в Беотии, сын царя Эола. Был возлюбленным богини туч и облаков Нефелы, которая родила ему Геллу и Фрикса. Впоследствии его супругой стала Ино, родившая ему Меликерта и Леарха. Афамант и Ино, кроме своих детей, воспитывали также сына Семелы (сестры Ино) Диониса. Как-то Ино назвала Диониса божеством, и это очень не понравилось Гере. В наказание она ввергла супругов в безумие, и Афамант в беспамятстве убил Леарха, а Ино с Меликертом бросилась в море, но боги спасли их. Ино была превращена в богиню Левкофею, а Меликерт — в бога Палемона. Когда Афамант пришел в себя, он обратился к оракулу, чтобы узнать свое будущее. Оракул велел ему основать город в том месте, где дикие звери оставят ему угощение. Однажды Афамант набрел на стаю волков, которые при его появлении разбежались, оставив несъеденных овец. На этом месте он построил город, названный его именем. Прим. авт. – в контексте романа – здесь и далее – для действующих лиц используются античные имена царей, героев и отчасти «второстепенных» богов.

Фавн (миф.) (римск.) - добрый, веселый и деятельный бог лесов, рощ и полей. Он бдительно охранял пастушьи стада от хищников, за что пастухи почитали его под именем бога Луперка («защитника от волков», т.к. "Волк" по-латыни "люпус"). Ежегодно 15 февраля весь Рим праздновал священные луперкалии, учрежденные, по преданию, еще Ромулом и Ремом, которые в младенчестве были выкормлены волчицей и сами выросли среди пастухов. Святилище Фавна - Луперкал - находилось у грота на Палатинском холме, в котором были найдены пастухом младенцы Ромул и Рем. Начиналось празднование луперкалий с принесения в жертву коз и козлов, причем возле алтаря стояли два юноши, ко лбам которых жрецы - луперки прикасались покрытым кровью жертвенным ножом и немедленно стирали эти кровавые полосы козьей шерстью, намоченной в молоке. При этом юноши должны были смеяться. Закончив обряд жертвоприношения и священного пиршества, жрецы, вырезав из шкур принесенных в жертву козлов набедренные повязки - передники и ремни, которые назывались фебруа (отсюда название месяца – «фебруарий» - февраль), с криками и шумом выбегали из Луперкала и мчались вокруг Палатинского холма, нанося удары всем встречным ремнями. Это был древний очистительный и искупительный обряд, и римляне охотно подставляли себя под удары священных ремней, будто бы снимающих с них всю скверну, накопившуюся за год. Женщины, желавшие сохранения супружеского счастья, мира в семье и увеличения семейства, старались непременно получить удар козьего ремня и выходили навстречу бегущим луперкам. Любя и почитая расположенного к ним бога Фавна, римские земледельцы и пастухи праздновали еще и фавналии, которые справляли 5 декабря под открытым небом. Жертвоприношения, состоявшие из вина, молока и заколотых козлов, заканчивались веселым пиром, в котором символически принимал участие и сам веселый и добрый Фавн. В этот день скоту дозволялось бродить по полям и лесам без пастухов, пахотные животные отдыхали, а рабам разрешалось веселиться на лугах и перекрестках дорог. Хотя Фавн был доброжелательным божеством, но иногда он любил позабавиться и напугать человека, забредшего в глубину леса и нарушившего его покой. Любил он нашептывать всевозможные страшные истории спящим. Тем, к кому он был благосклонен, Фавн сообщал свои предсказания особым шелестом листьев. Ведь Фавн был сыном бога Пика и от него унаследовал пророческий дар. Если человек хотел получить ответ на мучившие его вопросы, он должен был без страха, находясь в священной роще, лечь на шкуру принесенной в жертву овцы и получить пророчество Фавна в сновидении. Очень близок к богу Фавну был Сильван, который почитался как бог - покровитель леса. Он так же, как и Фавн, оберегал стада, пасущиеся в лесах, и любил простую пастушескую свирель. Его постоянным спутником был пес - верный помощник пастухов. Сильван также обладал даром пророчества, и иногда из глубины леса раздавался громкий и наводящий страх голос бога, предвещавшего важные события. К празднествам в честь бога Сильвана допускались только мужчины. Женщинам это было строго запрещено.

Оргия (гр.) - древнегреческое празднество в честь Вакха-Диониса, бога вина и веселья.

Урей - изображение кобры, символ власти фараона; обычно помещалось на царской короне или диадеме. Змея должна была отпугивать враждебные царю силы.

Маджаи - полицейские функции в Египте с древнейших времен осуществлялись выходцами из рано покоренной египтянами Северной Нубии - маджаями.

По Болеславу Прусу - полное имя фараона с титулами (перевод: его величество - возлюбленный Амоном, сын бога, владыка жизни).

Железный – из «небесного» (метеоритного) железа, т.к. согласно Платону Атланты не знали технологии металургии железа – как технологии выплавки стали и чугуна из руды. – Прим. авт.

Апис - священный бык в храме бога Птаха, главного бога Мемфиса. Птах считался покровителем искусств и ремесел. Здесь Фавн делает намек на то, что фараон был силен, как бык. Гор - древнейший бог солнца. Впоследствии он считался сыном бога загробного царства Осириса и богини плодородия Исиды. Гор изображался в виде сокола или человека с головой сокола. Он почитался также как покровитель фараона. Ра-Гормахис (древнеегип. Ра-Горахути). Ра - бог солнца, почитавшийся первоначально в Гелиополе (Оне), а затем во всей стране. Гор, считавшийся вначале божеством неба в Бехдете (Дельта), впоследствии также стал богом солнца; ему поклонялись как Гору "Обоих горизонтов" (ахути). Слияние культов этих солнечных богов произошло в эпоху Нового Царства (XVI в. до н.э.). Аменхотеп IV (Эхнатон), пытавшийся подорвать влияние жречества и для этого реформировать древнюю религию и ввести культ единого бога Атона, правил около 1424-1400 гг. до н.э.

Здесь и далее (описание Тронного зала) перефразированные цитаты из "Фараона" Болеслава Пруса (Титулы Амферея - из-подлинной надписи на описанном в указанном романе памятнике, посвященному Фараону Осирис-Рамсес Двенадцатому).

Номархи (от греч. номархос) - правители номов, то есть областей, на которые делился Египет. Всего насчитывалось сорок два нома - двадцать два в Верхнем (Южном) Египте и двадцать в Нижнем (Северном) Египте.

Эрпатор (искаж. егип. эрпат) - князь, наследственный князь, наследник престола. Титул этот носили не только сыновья фараона, но и представители высшей знати.

Бак (егип.) - раб.

 В данном контексте речь идет о банальной гемофилии - извечным пороке отпрысков близкородственных браков царских династий и благородных семей.