Чашка кофе — в самое сердце

Обнаружила сегодня интересный флешмоб от Степана Сказина, посвящённый кофе в книгах, и загорелась: у меня же целая история есть! Небольшая, но глубоко кофейная. Я даже думала назвать её «Четыре кофейных зёрнышка»... но победил вариант «Сердца четырёх».

Итак, отрывок:

Эмма сделала себе кофе — фея отказалась. Снегопад за окном стал гуще; видно, первые гости на подходе. Надо бы пошевеливаться.

Вместо этого, привычно подобрав подол, она взгромоздилась на высокое сидение, которое до неё занимал пёс, и устремила взгляд в снежный мрак.

Настроение было ностальгическое.

— Не поверишь, помню, как вчера, — начала она, хотя на самом деле ей было плевать, поверит Антония или нет. — Сижу тут, на этой самой табуретке, в общий зал не хочу, сил нет на людей смотреть… Пью кофе и думаю: что я такое без своих стрел, без арфы? Пустое место. А Ник возьми и скажи: "Последнюю стрелу амора всегда носит в своём сердце", — и ставит передо мной чашку. Красную, глазурованную, блестящую такую, будто лаковую. Вот эту самую.

Эмма стукнула донцем о столешницу.

— На пенке сердце нарисовано, а из него, потихоньку — волшебный свет. И как-то сразу мне тепло стало. А когда я эту чашку допила, поняла простую вещь. Стрелы, арфа — да Геката их проглоти! У меня есть я. Точка. А про последнюю стрелу — это у нас, амуров, присказка такая. Метафора. На самом деле нет никакой стрелы в сердце про запас. Зато само сердце при мне. И голова, и голос, и тело, на которое мужики заглядываются. А в жизни полно радостей. Я люблю вкусно поесть, люблю вечерами хорошее вино, парня горячего в постели, но такого, чтобы утром встал, ушёл, и больше его не видеть.

Фея оказалась благодарным слушателем. Не перебивала, только с сочувствием вскидывала на Эмму свои большущие, дымчатые, как утренний туман, глаза. Потом тихо спросила:

— И тебе этого довольно?

— Не знаю, — вздохнула Эмма. — До сих пор — было. Я к чему веду? Ник тогда сказал, что добавил мне в кофе три лепестка какого-то там цвета для уверенности в себе. Только и всего. Простое универсальное средство, многим подойдёт. Но кто его знает, что там был за цвет? Я не запомнила!

— Млечный цвет? — предположила фея. — Растёт в западной части Солнечного сада. Собранный на утренней заре, придаёт сердцу бодрость и силу духа, развеивает сомнения и наполняет жаждой жизни, улучшает цвет лица и сообщает сияние глазам.

— Ты в этом разбираешься?! То есть я понимаю, что ты фея и вроде должна, но видела я вашу сестру — одни танцульки на уме…

— Почему танцульки? — рассеянно ответила Антония, вертя в пальцах серебристую коробочку. — Я все Зачарованные сады знаю. Это хладник с Тихих озёр. Остужает горячие головы, способствует благоразумию и рассудительности, оздоравливает кожу… Ой, подожди-ка!

Она отошла к шкафчику в углу, пошарила по выдвижным ящикам и вернулась с толстой тетрадью в фиолетовой обложке.

— Здесь у Ника рецепты и пропорции.

Эмма хлопнула в ладоши:

— Живём!

Сунула руку под струящиеся воланы, нащупала замочек и под изумлённым взглядом феи избавилась от пышной юбки, оставшись в облегающем платье немного ниже колен. Полюбовалась собой в зеркальной стенке кофемашины, спросила:

— Что у тебя с драконом?

— Ничего.

Девчонка сразу напряглась.

— Да ладно. Не бойся, расскажи, я пойму. Вы были любовниками, и он тебе изменил? Или обещал жениться и бросил?

— Нет, — фея посмотрела на Эмму с изумлением. — Всё было не так.

— А как? Только не говори, что ты сама его бросила. Не поверю.

— Да нет же! При чём здесь это?

Антония отложила коробочку и оправила фартук.

— Просто он сжёг мои крылья.

...И ещё много кофейного волшебства — здесь.