Интерьер
Автор: Волкова НатальяФлешмоб об интерьерах предложил Игорь Аретано https://author.today/post/629367?c=31905848&th=31905848
«Костурийскую балладу» я написала, вдохновляясь «Итальянскими сказками» Итало Кальвино. В одной из них главный герой пытался выяснить, когда наступит последний день Мессины, города, стоящего на мысе Фаро, на острове Сицилия. На этом острове в средние века интересно перемешались европейская и восточная культуры. В «Балладе» Сицилия превратилась в Костурию, а дворец герцога Вико-Варо, куда прибыл известный учёный, дон Спироне, я нарисовала в мавританском стиле.
Пожилой, тучный мужчина держался не как проситель, вынужденный искать покровительства, а как равный. Одет он был очень богато – один бархатный плащ, подбитый мягким, блестящим мехом, стоил не меньше тысячи золотых дукатов. Герцогу стало немного неловко за убранство зала, где проходила аудиенция. Сьер Вико-Варо бывал в имперской столице и видел, насколько его дом отличается от домов тамошней титулованной знати.
Сквозь узкие окна верхней галереи утреннее солнце освещало деревянный потолок. Частые балки, пересекаясь под прямыми углами, образовывали изящные резные коробочки, когда-то позолоченные, а теперь покрытые копотью от факелов и сальных светильников. Выщербленный каменные плиты пола терялись в сумраке. У входа, под аркой в форме луковки, синели двойные колонны, облицованные облупившейся мозаикой из лазурита. На стенах: по низу – строгие ряды изразцов соединялись в красно-жёлтые восьмиконечные звёзды, по верху – полустёртые надписи на чужом языке сплетались в пышный орнамент. Эти остатки роскоши прежних владельцев-моуров, изгнанных с острова более века назад, вкупе с потёртыми зелёными подушками на старинных широких скамьях и выгоревшими на солнце розовыми шёлковыми занавесами явно свидетельствовали – тут не настолько богаты, как за морем.
В «Короткой повести о любви» действие происходит в девятнадцатом веке в провинциальном сибирском городе. Начинается повесть с описания изящной спальни юной барышни.
Александрина Афанасьевна, дочь горного начальника, проснулась очень поздно. Февральское пасмурное солнце мягко светило в окно её девичьей спальни, дробилось мелкими бликами в хрустале и фарфоре на туалетном столике, в зеркале, убранном белоснежными кружевами и лентами. В его рассеянном свете лоснился атлас креслица и розового пухового одеяла. Сквозь сон Александрина услышала возню за дверью, придушенный вскрик горничной девушки и сердитый голос тётушки Зинаиды:
- Агапка, холера! Куды лезешь, медведь! Разбудишь Лександру Афанасьевну. Она, моя голубка, и так за полночь уснула.
А заканчивается мрачной сценой.
В окна ломится ветер. В спальне душно и жарко. Множество горящих свечей с трудом рассеивают сумрак. Гнетущая тишина царит во всём доме. В комнате беспорядок – распахнуты дверцы шкафа, у комода выдвинуты все ящики, откинута крышка большого сундука в углу – в доме открыты все замки ради облегчения роженице. Тётушка Зинаида сидит у изголовья постели, и, оправляя на племяннице мокрую рубашку, плотно облепившую грудь, тягостно вздыхает и бормочет молитву. Измученная повитуха и доктор склонились над больной. Та в забытьи, лицо у неё бледное, восковое, глаза провалились, губы запеклись, все в трещинах. Дышит она тяжело, с ужасным хрипом. Повитуха шепчет: «Плод погиб». Мрачный доктор напряженно прислушивается к ударам затухающего пульса умирающей.