Насколько часто в хоррорах часто используется образ «виноватой жертвы»?

Решив написать каноническую историю ужасов, я первым делом задался именно этим вопросом? Не являясь преданным поклонником и знатоком этого жанра, я, однако, не смог вспомнить ни одного произведения, где жертву для изощрённого поругания выбирали бы случайным образом. Всегда попадания героев в хтонические тенёта имеют вполне предсказуемые причины — сотворённое в прошлом зло, или даже просто неблаговидный поступок. Чаще всего — предательство. Вольное или невольное. И мучения, которым герой подвергается — всегда имеют узнаваемые признаки расплаты. Это неудивительно — предателей никто не любит, и коллективное читательско-писательское бессознательное ждёт (а порой и жаждет) для них наказания за содеянное.

Я поставил перед собой довольно сложную, как мне кажется, задачу — показать проступок героя одновременно и вполне невинным, и в то же время ужасающим. И убедить читателя сопереживать невольному предателю. Как? Придумать некий неправильный выбор, который с очень большой вероятностью совершил бы любой из нас…

Вот, например:

— Вы как знаете, — сказала она. — А мне тут надоело.

 Луковкин не отвечал, и тогда он, хрустнув занемевшими плечами, добавил:

 — Ладно… Мы пошли… Генк…

 Луковкин выпрямился и, вновь сделавшись похожим на обычного человека, просто сказал им:

 — Ладно. Ну и идите…

 — Чего? — не поверил он. — А ты что, не с нами?

 — Нет, — сказал Луковкин. — Я не с вами.

 Нинка преувеличенно горестно воздела глаза и даже руками всплеснула. Жест явно получился слишком театральным, и она, рассердившись от этого, торопливо поменяла его на другой — энергично покрутив пальцем около виска.

 Он был, в общем, того же мнения…

Раздражало ещё и то, что сам он, пожалуй, не решился бы остаться здесь в одиночестве. Ни за что! Ребячество, конечно — они опять соревнуются, но… засело как заноза. Луковкин темноты не боялся никогда, даже в детстве. Даже в пионерском лагере, где скрипели, раскачиваясь в темноте, страшные старческие сосны. А вот ему для походов в туалет ночью всегда требовался провожатый. Это странное необъяснимое превосходство Луковкина теперь рождало глухую зависть.

 — Мы фонарь-то… того — заберём! — произнёс он угрюмо.

 — Да пожалуйста, — спокойно сказал Луковкин.

 — Заблудишься ведь… Или лоб расшибёшь.

 — Да тут особо не обо что, потолки высокие… — Луковкин повернулся к ним стриженным затылком. — Вы — идите. Я ненадолго. Пройдусь вдоль рельсов, и всё. Очень хочется узнать, куда их тянули… тут, под землей. И главное — зачем?

 — Всё равно же не увидишь ни хрена в темноте…

 — А у меня спички. Идти можно на ощупь, а если найду что-то, то посмотреть и коробка хватит.

Что вы об этом думаете?

Вся повесть доступна вот тут:

https://author.today/work/436961

Она пока «в процессе» на АТ, но уже опубликована в бумаге, а потому выкладывается бодро, по паре частей в день. Добро пожаловать в темный школьный подвал…