Нечестивая Барбара. Невеста из Бездны (фрагмент черновика)

Восемнадцать лет миновали, оставив свой след в виде прогрессирующего упадка королевства и усугубления душевного недуга Джеремайи, который все чаще разговаривал с тенями и вздрагивал от скрипа половиц. Юноша, воспитанный во дворце, вырос капризным, жестоким и тупым созданием, плодом разложения, охватившего двор.

Эндрю же, сын рыбака, взращенный суровой простотой и близостью к вечно неспокойному, таящему древние секреты морю, развил в себе странное сочетание силы, молчаливого достоинства и какой-то внутренней чистоты, резко контрастировавшей с окружающей его реальностью. Джеремайя, все еще цепляясь за иллюзию подмены, необъяснимо тянулся к этому юноше, смутно ощущая в нем то, что должен был видеть в собственном сыне, не подозревая о трагической иронии судьбы.

Тем временем, звезды приняли нужное положение. И в недрах земли, а возможно, в ином, смежном измерении, доступном через геологический разлом колодца, в циклопическом подводном городе, где перспектива искажалась и вызывала тошноту, Повелитель Бездны вспомнил о давнем долге.

Его дочь, Барбара, – существо, чью красоту описывали как тревожащую, нечеловеческую, сочетающую идеальные пропорции с едва уловимыми признаками чуждой анатомии и холодным светом в глазах, – достигла возраста, когда по меркам ее расы требовалось продолжение рода.

Но была одна особенность, омрачавшая ее существование и тщательно скрываемая – ее конечности, столь похожие на человеческие, были предметом отвращения и насмешек для ее сородичей, считавших их уродливой аномалией, признаком вырождения. Она была лишена, к своему несчастью, столь свойственных глубоководным обитателям щупальцев и хвоста.

К ней сватались послы из иных, не менее кошмарных подводных или межпространственных доминионов – существа аморфные, многоглазые, фосфоресцирующие. Их приближение вызывало у наблюдателей приступы мигрени, звон в ушах и экзистенциального ужаса, ощущение собственной хрупкости и ничтожности перед лицом этих древних сил.

Но Барбара, то ли под влиянием старой няньки-амфибии, шептавшей ей о кратком, но ярком существовании "верхних", то ли из присущей ей извращенной любознательности и отвращения к собственному окружению, отвергла этих женихов. Она выказала интерес к хрупким, смертным созданиям с поверхности, к их странным, эфемерным эмоциям.

Подводный владыка усмотрел в этом возможность удовлетворить и дочь, и свое право по древнему договору. Дважды его нематериальное присутствие ощущалось у королевского замка, сопровождаемое акустическим феноменом – низким, гулким резонансом, который воспринимался не столько ушами, сколько всем телом, костями, вызывая дрожь и панический страх. Затем над водой возникал нечестивый образ – качающийся палец – и раздавалось одно страшное слово: 'Должок!'