Коллаж к "Драконовой книге"

Сделала этот тумблер-коллаж в качестве иллюстрации к своей повести. Референсами для Влада Дракулы и Илоны послужили румынский рекон Богдан Жиану и реконша из его группы.)

Коллаж вышел иллюстрацией вот к этому отрывку из повести Драконова книга:

…Книги пахли бумагой и пылью. Чисто, светло и бесстрастно – как истинное волшебство. Если искать его – то на книжных страницах, подумалось мимолетно Илоне. И те, кто их пишет – они, безусловно, волшебники. Не менее сильные колдуны, чем сам Штефан… кто знает? 

Разве что – вечно молчащее зеркало.

Илона взглянула в холодную гладь его, точно в уснувшее озеро, на дне коего рыцарей ждал Экскалибур, хранимый Озерною Девой. Зеркало тотчас помутнело, покрылось кипящею дымкой. Сквозь бледную гладь его проступали иные видения… 

– Слишком зыбко и туманно. Точно будущее, что нас ожидает, – сказала Илона, – …или может нас ждать. Что ж, я б и это хотела увидеть. То, что решишься сказать мне, о, зеркало! Я буду за все благодарна.

…Белые, как ослепительный свет, закружились снежинки. Снега было все больше и больше, он шел непроглядной, слепою стеной. На снегу оставались следы – великанские лапы с крюкастыми, злыми когтями. Великаны, заросшие бурою шерстью, брели осторожно по полю. Их огневые глаза были круглы и бессмысленны. Их ноздри вбирали в себя пролетающий ветер.

– Да это же страшные дэвы! – Илона потрясла головою. – Чудовища, что разрывают людей на куски. Кто может против них устоять?

Подняв морды к седому, метельному небу – дэвы разом взревели, точно почуяв ее. Глаза их полыхнули разъяренно-желтым. Илона отшатнулась от зеркала. 

– Это будущее, – прошептала она. – Это война, что еще не случилась… или не случится совсем. Но я все равно хочу ее видеть. 

За дэвами двигалось войско. Шло и шло по снеговой, бескрайней равнине. Во главе его, с разноцветным павлиньим пером в тюрбане – ехал их предводитель, седой, крючконосый, исполненный гордости. По правую руку его – ехал тот, кого она ожидала увидеть. Его мертвые, навьи глаза равнодушно смотрели на снег. Его руки в черных перчатках сжимали уздечку.

– Раду, – усмехнулась Илона, – ты все же пошел на Штефана, взяв в подмогу себе янычарское войско. Надеешься одолеть того, на чьей стороне само воинство Божье? Напрасно. 

Солнце вспыхнуло, точно алмаз. В ослепительном блеске его – показалось и воинство Штефана. Взревев, дэвы мчались к нему. Их косматая шерсть встала дыбом, их клыки обнажились, точно кинжалы. Павлинье перо в тюрбане покачнулось. Отправивший дэвов довольно осклабился. 

Зеркало полыхнуло огнем. Растекшись в долине, как белый туман – он нахлынул на дэвов, упал, захлестнул, затопил. Илоне почудилось, что ноздри ее наполняются гарью и смрадом паленой коричневой шерсти. Она глубоко задышала. Противное чувство прошло. В зеркале – завывали, катаясь по снегу, горящие дэвы. Туман пожирал их. Он был вездесущ и безжалостен. Никто из дэвов не смог от него убежать.

– Пламя Божье, что сжигает собою нечистых! – шепнула Илона. – С тобой в самом деле непросто так справиться, Штефан… скажи, почему ты не стал союзником Владу в той, давнишней, неравной борьбе для него? Вы же были друзьями… Как мог ты ему не помочь? – произнесла она с горечью. 

Солнце слепило. В дивном блеске его белым плавился снег, растворялись холмы и деревья, реки и берега, точно стертые бледным алмазным сияньем. В зеркальной, пустой, остывающей глади – войско Штефана кольцом обступало долину. 

Илона протерла глаза. С ослепительной, яростной вспышкой – виденье исчезло.

– Не знаю, чем все это закончится… но я верю в победу твою, Штефан. Во что мне еще остается поверить? В добром, праведном будущем, что непременно наступит – таким, как Раду, нет места. И ты это знаешь… – она улыбнулась. – Жаль, что я не могу говорить с тобою сейчас. Мне очень жаль. Это правда.

…На книжной картинке стояла зима, и спали во льду замерзшие реки. Войско ждало на мосту – подле войска противника. Белым кружились снежинки. Стальным полыхали мечи. Все было замедленно-сонно и вязко. Илона зевнула.

– Чтение так утомляет… даже если роман интересен… – глаза ее сами собою закрылись. – Я подремлю. Пусть Матьяш обождет. И книги. И зеркало. И все на свете…