Пишем стихи. День 3

В глазах его мелькнуло яростное чувство.

— Не старайся, радость моя, — сложил он руки на груди, прожигая её язвительным взглядом. — Я знаю, что ты всё ещё любишь меня, — уверенно припечатал он.

Слова его, очевидно, задели Юланию. Прищурившись, она сделала шаг к нему.

— Я люблю не тебя, — огорошила она его. — Я люблю человека, которым ты когда-то был, — голос её был полон глубокой застарелой горечью. — Человека, которого ты методично, осознанно, по кусочкам убивал день за днём, и которого больше нет.

Он замер ледяной статуей. Казалось, он даже перестал дышать.

Когда он ответил, только губы шевелились на его мертвенном лице:

— Значит, ты никогда меня и не любила. Ты любила свою фантазию обо мне. И не смогла смириться с тем, — голос его набрал силу и ожил, — что я оказался не таков, как твоя фантазия. Ты не смогла принять того, что я стал собой, — с убийственной твёрдостью бросил он ей в лицо обвинение.

Ничто не дрогнуло в ней; спокойно она ответила:

— Ты не собой стал, Лийр. Ты стал рабом своих страстей.

Лицо его исказилось. Позабыв про свои обычные фокусы, он резко развернулся и направился к двери. Но, видимо, сказанные ею слова задели его так глубоко, что он не мог теперь уйти, не оставив за собой последнее слово.

Он яростно обернулся:

— Как удобно, Лани, что это ты определяешь, что именно для меня значит «быть собой», да?

Его провокация в цель не попала.

Она медленно покачала головой, затем подошла к нему.

— Я прекрасно помню, что для тебя значит «быть собой». Слишком хорошо помню, — она вскинула на него серьёзные, полные тоски и боли, глаза.

Они стояли теперь так близко, что между ними едва ли можно было поместить ладонь; но, хотя близость такого рода грозила им нечаянно получить новые ожоги, ни один не отодвинулся.

— И буду помнить всегда, — продолжила свою мысль Юлания, глядя ему в глаза — словно пытаясь найти там то, чего там давным-давно уже не было, но что она отчаянно, вопреки логике, всё же надеялась найти. — И, знаешь, я отдала бы всю свою жизнь за то, чтобы хоть на день вернутся в то прошлое, где ты ещё был собой.

Он не выдержал — ни её слов, ни её взгляда.

Лицо его исказилось совершенно зверским образом; он шевельнул губами, словно пытался что-то сказать, но ни звука не вырвалось из его груди.

Развернувшись, он ринулся наружу, за дверь — как все простые смертные, без обычных своих трюков с внезапным исчезновением.

Она прикрыла за ним дверь и тяжело привалилась к ней лбом.

По щекам её струились горькие слёзы.

Из романа "Не названа цена"