Люди не убивают беспомощных?

Шероховатая кора ясеня под моей ладонью потеплела — так долго я стояла у этого дерева на опушке и смотрела на долину. За ней волновалось зеленовато-синее море. Два дня назад случился шторм, и теперь ветер доносил запах гниющих водорослей, выкинутых на прибрежную гальку.

К северу виднелись соломенные крыши домов в селении людей. Судя по дыму, там что-то горело. Южнее деревушки на берег были вытащены два корабля со спущенными парусами. Под носом одного корабля валялись два трупа.

Те, кто приплыл сюда на этих судах, сейчас сражались с хозяевами здешних земель. На обширном лугу около сотни мужчин с копьями и мечами убивали друг друга. Одни называли себя бриттами, другие — саксами, хотя, на мой взгляд, с виду они мало чем отличались друг от друга.

Но наречие бриттов я знала, и эти люди были местными, с которыми мы, сидхе, научились уживаться. А саксы — незваные пришельцы из-за моря, говорившие на непонятном языке. Они являлись на побережье грабить и убивать.

К кораблям пытался прорваться отряд саксов, но их уничтожали одного за другим. Жителям селения повезло, им на помощь пришли дружинники какого-то местного лорда. Командовал бриттами всадник в синем плаще на прекрасном коне. Золочёный шлем мешал различить его лицо. Ему подчинялись пешие воины и два десятка конных.

Схватка была ожесточенной и кровавой. Бритты не брали пленных. Не могу их за это осуждать. Я слышала, что разбойники саксы, нападая на прибрежные деревушки, не оставляли в живых никого, кроме тех, кого хотели сделать рабами. Ругательства, крики, стоны, кровь...

В этой стычке не велись благородные поединки, двое или трое могли напасть на одного, лишь бы скорее прикончить противника.

Меня учили владеть оружием, но в битвах я ещё не участвовала. Хотелось бы думать, что мы, сидхе, воюем по-другому. Может, я ошибаюсь, и в сражении с сильным, жестоким врагом мы тоже ведём себя будто дикие звери.

Обречённые саксы сражались, словно загнанные волки, и погибали один за другим. Повернув голову налево, я заметила, как воин с висящей плетью правой рукой метнул копье в противника здоровой левой и бросился бежать не к кораблю, а в лес. Наверное, думал выгадать несколько лишних минут жизни. Из любопытства я решила последовать за тем саксом.

Он ломился через подлесок словно кабан, такой заметный от него оставался след. Но далеко убежать ему не удалось. Донёсся звук падения, словно на землю уронили мешок с зерном, и настала тишина.

Я пробежала ещё немного и увидела на поляне сакса, рухнувшего ничком у старого пня. У его ноги торчал из травы узловатый корень. Об него человек, видимо, запнулся и со всего размаху приложился головой об пень. Неуклюжего даже шлем не спас. Ох уж эти люди!

Я подошла, перевернула лежащего лицом вверх и поразилась. Его лицо было таким юным и чистым: тонкие черты, золотистый пушок над губой. Даже грязь не портила его. Человеческий юноша походил на наших мужчин, и в тоже время был другим, чуть грубее и, не побоюсь этого слова, интереснее. Я бы не отказалась от возможности познакомиться с ним поближе.

Позади раздался стук копыт. Я обернулась — на поляну вылетел бритт верхом на сером коне. За ним развевался красный плащ, в руке блестел обнажённый меч. Думаю, он хотел прикончить сбежавшего.

При виде меня всадник издал удивлённый возглас. Лицо и голос этого человека показались мне смутно знакомыми.

Я не собиралась отдавать бритту юного сакса. Он теперь — моя добыча!

Присев, я схватила юношу за плечо, и бросила нас обоих через пространство, в лес неподалеку от жилища моего клана. Вокруг нас закрутился янтарно-розовый вихрь переноса, но вдруг в него влетел изумрудный шарик чужого заклятия. Оно рассыпалось перед моим лицом, окрасив мир в болотно-зелёный цвет.

Так не должно было быть!

Чужая, враждебная магия испортила моё волшебство! Нас с саксом закрутило, завертело и швырнуло неизвестно куда.

Когда зелёный туман рассеялся, я обнаружила себя над телом сакса в незнакомой долине у входа в большой курган. Вокруг возвышались ещё несколько десятков похожих рукотворных холмов. Кто отправил нас сюда?

Долго гадать не пришлось. В нескольких шагах закружился пёстрый вихрь, рассеялся, и передо мной возник тот самый всадник на сером коне.

Человеческий колдун? Он слишком искусен, если изменил направление моего бегства. Вдобавок его заклятие ограничило мои способности, и я только через некоторое время сумею перенести себя в другое место. Конечно, я могу отступить, бросив сакса на смерть, но я же не человеческая девчонка и тоже кое-что умею.

Встав над беспомощным юношей, я положила руку на рукоять ножа на поясе и громко спросила:

— Кто ты такой? Что тебе нужно от меня?

Не торопясь, колдун спешился и снял свой железный шлем. Я узнала его, и в груди похолодело. На меня пристально глядел высокий темноволосый маг с золотым клеймом на лбу.

Проклятый слуга Пса! Тот самый, что убил принца Ниалла и сжёг его тело. Если он захочет, то легко расправится и со мной. Бросив взгляд на беззащитного у моих ног, я подавила желание убежать.

Маг ответил:

— Леди, я служу Великому Псу. Мне нужен был сакс. Признаться, я удивлён, что этот паршивец понадобился тебе, прекрасная дева. Вы, сидхе, обычно не интересуетесь людьми.

— Нас называют Добрым народом. Мы помогаем тем, кто нуждается в этом. Этот человек ранен. Говорят, что некоторые благородные люди не убивают беспомощных, ибо это не принесёт им славы.

Слуга Пса хмыкнул:

— Отрадно слышать, что некоторые сидхе верят в человеческое благородство.

— Ну так не дай умереть этой вере, — я вспомнила, как именовали этого человека. — Высокочтимый лорд Имсети, прошу, оставь жизнь этому юноше. Он не представляет опасности для бриттов. Я спрячу его, и ты больше никогда не услышишь о нём.

Бросив презрительный взгляд на лежащего, маг нахмурился и задал вопрос:

— Зачем тебе сакс, прекрасная леди? Он из шайки грязных разбойников.

— Он очень молод и может исправиться.

— И всё-таки, зачем он понадобился тебе?

Пришлось сдержать раздражение. Сердить опасного мага не следует.

— Мне жаль всех подранков. Я лечу раненых животных, которых нахожу в лесу. Можешь считать это моей прихотью.

Имсети засмеялся, сверкнув белыми зубами:

— Ну если так, то хорошо, что сакс нас не слышит.

Маг подошёл поближе и примирительным тоном произнёс:

— Милосердие — это похвально. Так что я не стану мешать тебе и покушаться на жизнь сакса.

Почему-то я поверила этому человеку: его улыбка выглядела настоящей. Он опустился на колено и быстро снял шлем с лежащего. Пренебрежительно буркнул:

— Щенок.

Сакс и впрямь был очень молод. Вспомнился однажды попавший ко мне раненый оленёнок. Я вылечила его, а значит, справлюсь и с человеческим мальчишкой, лишь бы слуга Пса оставил нас в покое.

Маг убрал с лица сакса рассыпавшиеся золотисто-русые волосы, провёл ладонью по припухлости на его лбу и ворчливо произнёс:

— Будет синяк. Здорово стукнулся парень. И правая рука у него сломана.

— Он такой неуклюжий, как, впрочем, и все люди, — заметила я. — Переломы я лечить умею.

И, чтобы отвлечь внимание мага, я быстро спросила:

— Куда ты нас отправил?

Выпрямившись, Имсети объяснил:

— В этой долине когда-то жил ныне вымерший клан сидхе. Потом люди хоронили здесь своих королей. Под курганами обширные подземелья. Они образуют целый лабиринт. Там находилось святилище Богини, и оно пользуется дурной славой. Сюда приходили чудовища, но теперь их нет, а люди по-прежнему избегают бывать здесь.

Задумчиво глядя на юношу, маг продолжал:

— Бритты не любят саксов и прикончат твоего подранка, если найдут его. Так что лучше бы ему не покидать долину. Ну или ты спрячешь его в жилищах сидхе.

Как раз этого я сделать не могла — меня не поймут, если я притащу к нам человека без разрешения главы клана. Придётся саксу пожить здесь. В старых жилищах моего народа можно укрыться, а всё необходимое юноше я доставлю. Вот только бы спровадить отсюда слугу Пса.

— Оставлю мальчика тут, — сообщила я, и хотела было церемонно поблагодарить Имсети, так, чтобы тот понял — в нём больше не нуждаются.

Но тут сакс открыл глаза. Они оказались ярко-синими, словно цветы горечавки, чистыми и наивными. Как можно лишить жизни существо с такими глазами?

Юноша удивлённо уставился на нас, двинул повреждённой рукой и прикусил губы от боли. Всё-таки он сел и что-то спросил. Имсети ответил ему на том же языке, резком, словно лающем. Люди поговорили, и маг сообщил мне:

— Парня зовут Эдвин, сын Эгберта. Он младший из сыновей своего отца, старейшины селения. В Британию явился в отряде своего кузена. Я сказал ему, что королевский отряд перебил всех остальных саксов, а его спасла ты. Ещё объяснил, что если он удерёт отсюда, то за пределами долины его поймают и убьют.

Побледневший юноша встал и поклонился. Выпрямившись, он покачнулся и едва не упал. Приятным голосом он что-то сказал, глядя на меня. Маг перевёл:

— Щенок спрашивает, как зовут прекрасную госпожу, подарившую ему жизнь.

— Веанне, — ответила я.

Выслушав мага, сакс опять что-то сказал, и я различила свое имя. Глаза юноши сияли — так приятно было смотреть в них.

— Эдвин благодарит тебя, леди, — пояснил маг. — Он потрясен твоей красотой и благородством и всё прочее в том же духе. Язык у парня неплохо подвешен, говорить он умеет. Сидел бы дома и терзал арфу, и то больше пользы от щенка.

— Тогда бы мы не встретились, — вырвалось у меня.

Под пристальным взглядом мага я почувствовала, как кровь приливает к щекам. Наверное, я покраснела, словно человеческая девчонка. Имсети отвернулся и закашлялся, будто что-то внезапно попало ему в горло. Правда, когда он вновь обратил к нам лицо, то выглядел по-прежнему строгим.

Он медленно произнёс:

— Пожалуй, я не трону парня, если вы кое-что пообещаете мне. Сакс поклянётся не нападать на здешних жителей, а ты, леди Веанне, — никому не рассказывать обо мне, в том числе и мальчишке.

На языке саксов Имсети потребовал у Эдвина принести клятву, и тот сделал это. Я тоже обещала молчать. Маг указал на самый большой курган.

— Внутри потайной вход в подземелье. Ты же найдёшь его, леди?

— Конечно!

— Для опытной волшебницы это не составит труда. А сколько тебе лет, уж прости за любопытство?

Я гордо подняла голову.

— Сто пятьдесят.

Я ожидала от мага удивления, но тот почему-то развеселился и с улыбкой обронил:

— Тогда вы с Эдвином, считай, ровесники.

Обиду пришлось проглотить. Пусть человек болтает что хочет. Он продолжал:

— Теперь я оставлю тебя с этим подранком. К слову, он сначала принял тебя за Остару.

— А кто это?

— Вечно юная богиня весны, та, что приходит с рассветом.

Услышав знакомое имя, сакс закивал, повторяя:

— Йа, йа, Остара.

Я посмотрела в синие глаза Эдвина и замерла. В груди разливалось тепло. Юноша так отличался от наших мужчин. Никто из них не смотрел на меня с таким благоговением, словно я впрямь была божеством.

Имсети отвесил мне учтивый поклон, подошёл к своему коню и исчез вместе с ним в вихре перемещения.

Опасность миновала — Эдвин спасён! Теперь можно раздобыть всё нужное для лечения и осмотреть руку юноши.

***

Сакс жил в долине курганов уже девять дней. Я приносила ему еду, наложила лубок на сломанную руку, полечила ссадины и синяки. Чтобы прошла головная боль, поила его отваром из трав.

Забираться в потайные переходы Эдвин не хотел, предпочитая ночевать в помещении наверху, где можно было разжечь костёр. Я показала юноше, как открывается замаскированная каменная дверь, и он мог бы спрятаться за ней, если понадобится. В долине нашёлся ручей, в котором Эдвин смыл с себя кровь и грязь.

Он учил меня языку саксов, а я его — наречию бриттов, так что вскоре мы с ним кое-как могли объясняться друг с другом. Правда, чтобы понять главное, язык не требовался.

Юноша нравился мне, а я ему. И я первая поцеловала его. Он был так робок, что я решила, что стала его первой женщиной. Это так волнующе.

Приятно учить молодого, полного сил мужчину всему, что радует нас в постели. Сакс оказался хорошим учеником, пылким и нежным. Его преклонение предо мной было искренним, я чувствовала это. На своем языке он слагал песни в мою честь, а когда пела я, Эдвин благоговейно внимал.

Однажды вечером мы сидели у входа в курган и любовались восходом. Небо на востоке окрасилось в бледно-розовый. Лес на противоположном склоне долины окутывала пелена молочного тумана. Оттуда доносились радостные птичьи трели. Вот золотые стрелы пронизали серебристо-сизые облака, и край солнечного диска показался из розовой облачной купели. Начинался новый день, чистый и прекрасный.

Из-за прохлады мы укрывались одним плащом, и сакс обнимал меня здоровой рукой. Так приятно было чувствовать рядом живое тепло и нежные губы юноши, когда он целовал меня.

Вдруг послышались шаги, и из-за кургана появился маг Имсети в мрачном чёрном одеянии, словно дух ночи. Обеспокоенный Эдвин вскочил и поклонился. Я тоже поднялась и обменялась с пришельцем учтивыми приветствиями.

— Я смотрю, у вас всё хорошо, — усмехнувшись, заметил маг.

Меня так и подмывало бросить: «И будет ещё лучше без лишних ушей», но я сдержалась. Этот колдун, в сущности, не так уж плох, и с ним следует быть учтивой.

— Что привело тебя сюда, лорд Имсети? — спросила я так, словно мы находились в зале приемов.

— Хочу спросить, не желает ли твой подранок вернуться домой.

Моё сердце сжалось. Я не готова была расстаться с Эдвином. Маг повторил свой вопрос на языке саксов, и глаза моего возлюбленного радостно заблестели. Он закивал, ответил утвердительно.

Мужчины обменялись несколькими фразами, затем Эдвин повернулся ко мне и что-то спросил:

Имсети перевёл мне:

— Сакс интересуется, не хочешь ли ты, леди Веанне, отправиться с ним?

— Куда?

— Я доставлю мальчишку на саксонский берег, а там он доберётся до своего селения. Могу и тебя прихватить. Ты же сможешь вернуться в Британию сама?

— Конечно, конечно смогу!

— Вот и славно. Отправимся сейчас же.

Читать дальше (ссылка).

Иллюстрация найдена в сети и принадлежит ее автору. 

Примечание: тёмный маг смеялся, когда услышал о возрасте девушки сидхе, потому что у её народа в сто пятьдесят лет только достигают совершеннолетия.  По человеческим меркам девушке 17-18 лет.