Субботний отрывок

К перманентному флэшмобу от Марики Вайд.

Самое свежее, труд трех дней.

Ухватив славянина за руку, Фиона медленно пятилась на четвереньках. Подол платья она предусмотрительно высоко задрала и теперь скребла голыми коленями по острым камням и здешней непривычно колючей и жесткой траве. Со стороны это, наверное, выглядело чудовищно неприлично, но иначе она попросту не сдвинулась бы с места. Да и за грех свой Фиона сейчас расплачивались сполна: колени у нее ободрались уже настолько, что даже перестали болеть. К тому же славянин, даром что прежде казался ей щуплым и легким в кости, оказался на удивление тяжелым, и тащить его было очень непросто. Безвольно, как мешок, он волочился по земле, никак не реагируя ни на камни, ни на колючки и не издавая не единого звука. Но рука его была теплой – и это давало Фионе надежду на осмысленность того, что она сейчас делала. Наверное, только эта надежда и помогала ей находить силы и даже немного заглушала не отпускавшее ее всё это время чувство страха. И это при том, что не далее как вчера Фиона не испытывала к этому мальчишке ни малейшей симпатии, он касался ей непрошеным гостем, чуть ли не обузой!

Уже у самого входа в сарай славянин наконец-то подал признаки жизни – слабо, едва слышно простонал. 

– Уфф... – облегченно выдохнула Фиона. – Живой!

– Живой... – тихо, словно далекое эхо, откликнулась невесть откуда взявшаяся Брид. – Давай я помогу...

– Не надо, я справлюсь, – мотнула головой Фиона, из последних сил подтаскивая славянина ко входу. Брид сейчас едва держалась на ногах – ну какая была бы из нее помощница!

Похоже, Брид и сама это поняла – во всяком случае, спорить не стала. А Фиона, наконец поднявшись на ноги, ухватила славянина за плечи и волоком втащила его внутрь сарая. По счастью, в дверном проеме не было порога – иначе бы ей пришлось совсем туго.

Но и без того Фиона невероятно, чудовищно устала. Сердце ее билось, как после быстрого бега, голова кружилась, и, в довершение всего, жгучей болью напоминали о себе ободранные колени. Тяжело дыша, она привалилась к стене и устало прикрыла глаза.

– Фиона... – вдруг тихо позвал славянин.

Вздрогнув, Фиона изумленно повернулась к нему. Этот паренек не только пришел в сознание, но еще и узнал ее в темноте и даже сумел назвать правильным именем – а ведь все вокруг, даже Брид, звали ее просто Фи! Сразу сделалось неловко: она-то сложного славянского имени так и не запомнила.

Между тем славянин снова подал голос. И удивил Фиону еще больше.

– Что есть с девочкам? – произнес он пусть и на ломаном, но на самом настоящем гаэльском языке, не на латыни.

– С ними всё хорошо, – поспешно ответила Фи, радуясь про себя, что в темноте не видно ее лица. Затем, подумав, добавила: – Вот и Брид тут.

Славянин тихо вздохнул. Как показалось Фионе – облегченно.

– Ты полежи, отдохни... – пробормотала она, как будто славянин был в состоянии делать что-либо другое. Впрочем, она и сама мечтала как можно скорее добраться до набросанной в углу кучи одежды и рухнуть на нее.

Правда, это было ложе Брид, и как бы ни была Фиона привязана к подруге, о том, чтобы устроиться сейчас рядом с нею – пахнущей мерзкой кислятиной, перепачканной извергнутым содержимым желудка – она не могла даже подумать без содрогания. «О святая Ия, хоть бы ее там не оказалось!» – невольно взмолилась она про себя – и тут же устыдилась своих позорных мыслей. Да разве несчастная Брид виновата в том, что с ней случилось!

– Брид! – тихо позвала она. – Ты тут?

Подруга, однако, не откликнулась.

– Брид?.. – растерянно повторила Фиона. И снова не дождалась ответа.