Разъясняю картинку про голого в бане

            Руки связали за спиной, на голову надели мешок. Опять долго ехали по городским улочкам. Наконец остановились. Один из Костеломаро освободил ему ноги из стремян, грубо стянул с седла. Его подхватили под руки, втащили в какое-то помещение и только там сдёрнули мешок с головы. На верхних ступенях лестницы стоял человек со свечой в руке, видимо слуга. Этан успел мельком увидеть медный блеск начищенных настенных светильников, деревянные панели на стенах. Бандиты бегом, подгоняя тычками, повлекли пленника в соседнюю комнату, оттуда вниз по каменной лестнице, освещённой масляными лампадами, в маленьких нишах. Кровь гудела у Этана в ушах, требовала борьбы. Он сопротивлялся изо всех сил, упирался ногами, вырывался, но братцы держали крепко и только хищно скалились. Внизу, в подвале они проволокли его по короткому коридору и втолкнули в комнатку, освещённую единственной свечой, бритый Костеломаро подло пнул под колено и Этан грянулся во весь рост на каменные плиты пола.
            Поддоспешник смягчил удар, но локтем приложился так, что в глазах молния блеснула. За спиной захлопнулась дверь, лязгнул железный засов. Этан поднял голову. В центре комнаты за льняными занавесками стояла большая деревянная ванна, а рядом с ней — широкая лавка, покрытая чистым холстом. Пятеро здоровенных, суровых на вид слуг появились из-за занавесок, окружили ошеломлённого юношу, подняли на ноги, развязали руки, сняли кольчугу, кольчужные шоссы, а после недолгой, безуспешной борьбы и всю остальную одежду. Исчезли бесшумно и все его вещи унесли с собой.
             Он огляделся — в каменных стенах ничего похожего на дверь. Схватил с лавки свечу, обследовал стены и углы — ни одной щели. Вернулся за занавески, оглядел себя — тело покрывали тёмные пятна кровоподтёков. Хорошо же его отдубасили враги герцога Белли! На правом боку ещё кровоточила, но уже начала подсыхать широченная ссадина. С опаской оглянулся, зачерпнул пригоршню воды, (она оказалась горячей), быстро умыл лицо. Прислушался к тишине. Ничего не происходило. За невидимой дверью не было слышно ни чьих шагов. Он забрался в воду и долго сидел без движения, чувствуя, как от тепла расслабляется избитое, измятое тело.

          После ванны сорвал одну из занавесок, завернулся в неё, прилёг на лавку, раздумывая над странным своим положением. Вначале-то ему показалось, что похищение организовал отец, барон Фортинбрас. Король ведь не стал бы связываться с бандитами Костеломаро? Однако богатый и судя по всему большой дом вряд ли мог принадлежать разорившемуся барону. Этан ломал голову над загадкой и никакого разумного объяснения придумать не мог. Оставалось покориться судьбе и ждать. 

          Усталость взяла своё и он незаметно уснул. Однако поспать не дали – раздался громкий стук. Этан вскочил, его обдало лёгким дуновением прохладного воздуха, это закрылась потайная дверь. На лавке у изголовья лежали чистая рубашка и штаны. 

           Только успел одеться, в комнату ввалились Костеломаро. Оба вежливые и предупредительные до тошноты. Увидев, что пленник смирился, они впустили тех же хмурых слуг.  Проворно и ловко его облачили в замшевые шоссы и новый акетон без герба, нацепили шпоры. Братцы вновь повели его по коридору и лестницам. Этан цеплялся взглядом за каждую мелочь – всё-таки дом был слишком хорош для Фортинбраса.

           Наконец, пришли в маленькую комнату богато убранную коврами. Костеломаро оставили Этана одного. Он огляделся. В камине, догорая, краснели угли, на столе, покрытом скатертью из толстого, мягкого сукна, над книгами и свитками пергамена горели свечи в серебряном канделябре. Язычки пламени отражались в цветных стёклах высокого стрельчатого окна. Два массивных кресла стояли у камина, одно против другого. На каждом лежали пузатые бархатные подушки с золотистыми шёлковыми кистями на уголках. Почему-то эти кисти окончательно убедили, что отец, барон Фортинбрас, не имеет к похищению никакого отношения. Но кто же тогда? Неужели король Бугар? Неужели гномы не солгали, и он действительно сын короля? Только зачем Бугару красть собственного бастарда? Хотя, это тоже понятно, не может же негодяй открыто признать своё преступление. Горячая волна окатила с головы до кончиков пальцев на ногах, дрожь прошла по телу так, что зубы застучали. Ненависть к убийце матери полыхнула с новой силой. Бугар, видно, попытается загладить вину, приручить найденного сына. Ничего у него не получится! Юноша решительно уселся в кресло, лицом к двери.

           В доме царила тишина. Вдруг дверь отворилась и вошёл мастер меча Валеска в чёрном бархатном сюрко. Встал у порога, словно статуя, скрестил руки на груди, раздул свои конские ноздри.

           Тотчас в приоткрытую дверь донёсся отдалённый голос, отдающий приказания. И это не был голос короля. Послышались шаги, звяканье шпор, Этан весь подобрался, напрягся.

            Шпоры звенели всё ближе. Валеска посторонился с поклоном и в комнату вступил человек в тяжёлом, тёмном плаще. На лицо незнакомца падала густая тень от капюшона, и к тому же оно было повязано чёрным платком.