Когда стучится безумие

Сборник Коротко о всяком дополнен новой историей...

Огонь щадил Алонсо в этой войне, потому что Алонсо сам был огнём. Верным огнём Фердинанда IV, дотла выжигающим проклятых мавров с земель Кастилии. Без пощады и жалости крушил он мечом головы иноверцев. Гранадский эмират будет повержен, и больше никогда не осмелится даже взглянуть в сторону его родины. 

Сейчас вокруг Алонсо пылал огонь пожаров, слышались вопли умирающих и звон железа. Человек войны, он никогда не избегал боя. Ведь даже первая его фамилия, переданная ему отцом, предрекала своему владельцу только сражения и битвы.

— Во славу Мадонны, — хрипло кричал Алонсо сорванным голосом. Истинный католик, он всей душой был предан Святой Церкви и своей покровительнице. И ярко сияла для него звезда Девы Марии, указывая во тьме путь своему верному и прославленному идальго.

И снова Алонсо не понял, как вместо верного Фуэго под ним оказался бык. Но, опьянённый битвой, он лишь громко и дико рассмеялся, когда тот поднял на рога кинувшегося на кастильца араба. Бык был прекрасен в своей силе, в своем могуществе и своём желании убивать. И Алонсо, сливаясь с ним, чувствовал себя чистой первобытной мощью, смертельным торнадо, оставляющим после себя только хаос и разрушение. Он был огненнокрылым серафимом, карающей дланью Господа Бога. Пылало его искренне верующее сердце, пылал на его груди крест Господень, пылал его меч, с одного удара напополам разрубающий мавров.

Яростный огонь почти выжег сердце, когда взглянули на него печальные глаза Девы Марии. Сила руки идальго была велика, но он не смог вовремя остановить пылающий меч, и глаза Мадонны на лице совсем юной девушки погасли. Клинок выпал из внезапно ослабевшей руки ошеломлённого Алонсо. Протяжно и издевательски замычал бык, подкидывая задние ноги, и сбрасывая с себя не оправдавшего надежды седока. Бык был смертью; он не желал терпеть сомнений от выбранного им кабальерос. Алонсо упал в самую гущу мёртвых тел, и доспех сумел сохранить ему жизнь под копытами разъярённой туши.

— Милосердная… милосердная…- шептал он исступлённо, ползая на коленях между убитыми им, и на каждом мёртвом лице видел скорбный лик Мадонны, потерявшей сына. Он стирал с их лиц кровь и грязь. Он припадал к груди в надежде услышать живое биение сердца. Он страстно желал найти хоть кого-то, кто смог выжить. Но не находил никого. На пустом и чёрном небе медленно гасла его путеводная звезда, оставляя безумца в кромешной темноте. Эта кровавая и горькая ночь для Алонсо длилась бесконечно долго.

*

Старый монах проснулся задолго до рассвета. Сон, мучивший его каждую безлунную ночь снова пришёл к нему. Тот самый сон, в котором его Фуэго превращался в саму смерть, а острый меч, в овладевшем им безумии, разил беспомощных и испуганных женщин.

Монах медленно поднялся, оправил рясу, погладил сухой рукой выбритую на голове тонзуру и, шаркающей походкой усталого человека, направился в базилику. Прошедшие годы и душевные страдания не смогли уничтожить его военной выправки и высокая, всё ещё мощная фигура выдавала в нём бывшего воина.

Перед статуей скорбящей Мадонны он опустился на колени и, перебирая пальцами деревянные чётки, начал молиться. Он не просил у неё прощения для себя; он просил мира и упокоения душам тех, кого он убил много лет назад, когда одержимость постучалась в его сердце. Хранимый Богородицей и молитвами матери, он в тот раз остался жив в горниле жестокого сражения, но душа его навеки осталась в нескончаемом кошмаре безумной ночи. И вот уже тридцать три года Алонсо Гуэрра Санчес отмаливал свой грех перед убитыми им Мадоннами и Девами Мариями.