Про героев и огороды

И моих героев не минула чаша сия. Судьбой заброшенные в сельскую местность не смогли увернуться. Вот и беглянка от инопланетных злыдней с тяпкой наперевес, подобранная ведьмой, пригодилась в хозяйстве. 

Наверное если бы у меня оставались силы в конце дня, то я бы непременно возмутилась или даже взбунтовалась, но к вечеру мне хотелось просто лежать тряпочкой и чтобы меня не трогали. Бабка Арина взялась за меня всерьез и удвоила нагрузки. И понеслось день за днем. Утро, коза, пробежка с утяжелением, медитация, книги, прополка и махи тяпкой, паде-де-де с березовыми чурками, как называла она мои упражнения для парных мечей. Сначала я объясняла ей, что па-де-де это танец для двоих, а я одна, для па-де-де нужен партнер. Но бабка только гоготала и говорила, что это просто недоделанное па-де-де и предлагала в партнеры волка. Волк поднимал одну бровь, смотрел на нас обеих как на дур, зевал и засыпал снова. А потом опять книги, книги, теория миров, формулы потоков, прочитала рассказала, пошла притащила с огорода кабачки, почитала, рассказала, и заключительная медитация, плавно переходящая в сон.

Организм вошел в этот странный ритм, не оставляющий места на рефлексирование и кажется его все устраивало. Его не тянуло ни на родину, ни в дом в космосе, лишь беспокойство об учителе прорывалось порой где-то между вечерней медитацией и сном. Бабка точно все чуяла и на следующий день после слез в подушку меня ждала она — крапива в полтора раза выше моего роста. Это была какая-то биологическая аномалия. Ну не могла крапива расти так быстро. В космическом доме в саду была крапива для органичности биогеоценоза, на ней гусеницы бабочек кормились, но она так не росла. Какая-то из крапив неправильная, и подозреваю. что неправильная растет именно здесь.

Из книги Нити

И даже если вам в жизни повезло и вы заполучили целый замок, то это ни в коем случае от работы не избавляет

Сухарики хорошо помогают сменить гнев на милость. Утром лошадкам тоже хочется поспать, а не идти по темноте, успев только маленький клочок сена жевнуть. Сухарики очень помогают смирится с тяготами бытия и двумя сонными тушками в возке. Фаайна Ацер даже на облучок править не села, а к мужу рядышком угнездилась, на сиденье. И всю дорогу сны досматривали вдвоем. А бедная Фру трудись. Как там Инга говорила… лошадь работала больше всех, но так и не стала директором колхоза. Вот слово директор Фру отлично поняла — это тот, кто получает всякие блага и имеет много уважения. Колхоза еще не встречала, но это и не важно. Сейчас она пашет за всех. Кыцы с Ингой дома сидят, никого не везут. Кур каких-то необычных кормят. Хоть бы показали. Файны из дома вывалились, мешок и коробку в возок сунули, сами на сиденье завалились и все. Спят. А Фру трудяжка ногами раз, два, три, четыре, раз…

— Кыца мой, нам надо сюда земли, — Инга стояла посреди заднего дворика, который теперь превращался в птичий.

— Гуленька, свари пока кофе, и поищи там на кухне какой-нибудь ящик, я нарисую пентаграмму, пока Ацеры не приедут что-то да перекинем снизу.

— А фаайн Ацер не может позвать землю? Как зовет камни?

— Не, из земли отделится песок и камешки, вся органика останется.

— Без органики не надо.

— Тогда сами-сами.

Над островом поднималось сонное солнце, тень от скалы накрывала бодро зеленеющее поле, еще недавно больше походившее на полигон оружейных испытаний. Через поле поле двигались две маленькие хвостатые фигурки и большая корзина с землей. Кыцы левитацией держал корзину над землей и слегка толкал вперед, а Инга держала ее сбоку за ручку и задавала направление. Вернувшаяся с Ацерами Фру застала третью ходку. Две первые партии земли уже лежали кучами в птичьем дворе на радость курам.

Вот и лошадке бедной достается, и ее подопечным Инге и Кыцы. Они сейчас всей толпой на редактуре, над ними автор трудится. Перепахивает текст, убирая неровности, выпалывая несуразности и пытается сеять разумное, хотя бы не злое и на вечное не замахивается.