История с обезьяной

Некий художник подготовил фигурки для своей персональной выставки керамики. Пригласил друга. Друг посмотрел эдак и так, сбил плевком комара, и почесав правой рукой левое ухо, сказал:

— Знаешь, старик, в общем та превосходно, но дрочащая обезьяна...

— Постой, — удивленно выдавил смех художник — Но у меня нет такой поделки... Есть обезьяна с гранатой, обезьяна-мыслитель, обезьяна, вытаскивающая колючку, обезьяна благословляющая, обезьяна с кепкой в руке, обезьяна...

Друг устало поник главой.

— Обезьяны без изъяна!

— Какой же это изъян? Старый, это то, что из обезьяны сделало художника, гы.

В первый день выставки ужатый от рукопожатий , обмасленный поздравлениями, в смокинге, потёртом взглядами, художник пристроил очередной букет в общую икебану и обнялся с мелким старикашкой со слезящимися глазами и подслеповатыми руками. Волосы цвета пьяной Луны отчаянно старались прикрыть купол, но частые движения шеи, встряхивающие отсутвующую гриву, сводили их усилия на нет.

— Превосходно, ах, превосходно. Они так милы, детализация, концепция, грацио... И эта обезьяна, ах, молодость, молодость, ах озорник...

— Простите, мэтр, обезьяна, вы сказали — обезьяна?

— Именно. Лёгкая задумчивая линия лап, напряжённые пальцы, это выражение на морде, превосходно, я обязательно скажу Софи, что мой лучший ученик не разочаровал своего учителя!

Художник помрачнел.

Выставка длилась три дня. На исходе каждого художник листал книгу отзывов.

" Очаровательненько. Чудесненько. Прелестненько."

" Милота невыносимая.«

«Понравилось.»

«Всё понравилось, кроме обезьяны, простите, зачёркнуто, мне кажется это, зачёркнуто. Ну знаете ли... , всё зачеркнуто

«Вау! Круто! Эта бибизяна жжёт!»

«Высокому искусству нет места рядом с пошлостью. Что этим хотел сказать мастер, что? Подростки одиноки, озабочены, отстранены?! Нет и нет, наша молодёжь уверенно держит в своих руках светлое будущее нашей страны»

«Настоящий пир для глаз.»

«Чуть больше соли, чуть больше перца, и увы — пройдена та тончайшая грань между вкусом и аппетитом.»

«Ха, отличная выставка, отличные фигурки, отличное настроение, — сегодня моя девушка сделала мне минет. Слава обезьянам!»

«Позёрство, напыщенность, но каков талант, а, каков талант!»

«Сегодня мы были на выставке. Нам очень понравилось. Эта обезьянка... Хи хи, ой я не могу, вечером твитану обязательно. Чмоки чмоки. Всем покаа.»

«Обозрев выставку персональную художника нашего именитого, скорбя душой, вынужден привнести ложку дегтя в бочку мёда. О как трудолюбивые пчёлы собирают нектар с омытых росами лугов, так и ленивые мухи летят на смрад. Увы, именно за мух посчитали нас, убогих, явив сие непотребство.»

«Прикольно, аффтар, жги исчо!»

«Молодец. Честно. Смело. Умело. Наконец, я увидел — наше общество приблизилось на шаг к свободе. Браво.»

«Спасибо. Я импотент уже пару десятков лет, но ваша искусство сотворило настоящее чудо. Пишу и плачу. И буду зачеркнуто и плакать. Спасибо. »

Увы, с ужасом видел он, что жалкой поделке уделено чуть ли не стократно внимания.

Подожду рецензий и откликов, есть ещё надежда, её не может не быть — так утешал он себя, когда вечер скатился ниже плинтуса, а тучная луна выгнала обильные звёзды на прогулку... С тем и заснул.

Одну за другой он пробегал статьи... Да что там пробегал. Не имело смысла читать — Обезьяна, которая сделала всех. Уже было понятно.

Заголовки в духе — Сблызнуть и удивить, Экспрессия, Шимпанзе Онан, Онангутанг...

Животные, нет, хуже, гораздо хуже! Ах вы, срачьё племя, продажные писаки, негодяи, короеды, твари, жырналюги, сволота, конченные, копрофаги!!!

Зазвонил телефон.

Что? Пусть говорят? Извините, совершенно нет времени. Я занят, очень занят. И буду занят. Нет, никаких, нет, я сказал!

Ублюдки! И эти туда же. Запахло и мухи слетелись!

Художник вскочил так, что у тени хрустнуло в коленках и кинулся в мастерскую. Вот полки. Вот фигурки. Ага, вот она, причина непонимания, причина скорбей! Одно движение и... Не помня себя от бешенства, схватил, сжал, размахнулся...

И так, дорогие мои, уважаемый зал, поприветствуем аплодисментами нашего гостя!

Зал загрохотал отрепетированными аплодисментами, то стихающими, то нарастающими словно цунами с бодуна.

Художник поприветствовал публику и просяще повёл рукой. Волнение стихло и внезапно взорвалось криком, стоном, и шквалом рукоплесканий, вздёрнутые единым порывом люди встали, встали все — и женщины, и мужчины, у коих тоже встало.

Ведь на ладони художник держал... Да да, ту самую, ту необыкновенную, ту, волновавшую умы, мошонки и яичники...

Попрошу, покажите ближе — оператор метнулся на полусогнутых, и вот, вот — на всю страну, а в зале на огромном экране явилось оно — то, что вызвало такой хайп, что упал индекс доула-джонса. Оно возникло. И на небольшом постаменте в виде известной травы все прочитали — Обезьяна, дрочащая уйх.

Позвольте — сказал ведущий — Это же...

Банан — выдохнул зал и миллионы у экранов.

В общем, все участники этой истории жили долго и счастливо, чего и вам желаю, а я пошёл — что то перекусить захотелось...